Алчность

— Бля, Антон. Да. Сильнее.

Он трахал меня снизу, пока я умоляла и раскачивалась вперед и назад, втирая в него свой клитор. Его бедра поднялись вверх, и я ахнула, когда он коснулся этого мягкого места глубоко внутри меня. Все это вызывало у меня желание взорваться и делало способность сдерживаться практически невозможной.

— Пока нет, волчонок. Потерпи.

— Я не могу ждать. Мне нужно…

— Ты подождешь. Не кончай, Майя, — проворчал он, продолжая свои движения, одной рукой придерживая мою поясницу, крепко прижимая нас друг к другу, от чего мне хотелось кричать. Обрезка была одной из его любимых игр. Пытал ли он меня игрушками, ртом или членом, Антон никогда не позволял мне кончить без разрешения, иногда держась часами или днями, если мое поведение было неприемлемым. Это было одно из его любимых наказаний, но сегодня было намного тяжелее, чем раньше. Прошло слишком много времени с тех пор, как он был глубоко внутри меня. Мое тело сжалось от боли, когда я мысленно готовилась к тому, что должно было произойти. Единственное, что помогало мне справиться, — считать в уме и изо всех сил стараться сконцентрироваться на чем-то другом, кроме сладкого чувства, формирующегося внутри меня.

Когда его рука проскользнула между нами и он скользнул пальцами туда, где мы были соединены, я почти потеряла ее. Он играл со мной. Играл своим телом, как если бы я была его собственным инструментом удовольствия. Я изо всех сил старалась не отставать от его движений, вращая бедрами, чтобы прижать клитор к его скользким пальцам, но это было бесполезно. Мне пришлось ждать, пока он будет готов.

— Тебе нужно освобождение, волчонок?

— Да.

— Очень хорошо попроси.

— Пожалуйста, пожалуйста, позволь мне кончить. Я больше не могу ждать. Это слишком больно. Мне нужно это. Ты мне нужен.

Хитрая улыбка появилась на его лице, когда я умоляла об освобождении, а затем, без предупреждения, он дал мне разрешение, которого я жаждала, и плотина, которая удерживала меня, разлетелась на миллион кусков. Я выкрикивала его имя, когда он укусил меня за шею и так сильно ущипнул мой клитор, что я подумала, что умру. Волны моей кульминации накрыли меня, и я затряслась над ним, когда он взорвался внутри меня, покрывая мои внутренности своим теплым, скользким возбуждением. Рев удовольствия, исходивший от него, вибрировал в моей груди, и я рухнула, не в силах пошевелиться, когда стены моего центра пульсировали вокруг него, втягивая в меня каждую последнюю каплю, которую он предлагал.

ГЛАВА 4

АНТОН

Я не мог заснуть, а вместо этого провел остаток ночи, глядя на женщину в своих объятиях. Та самая женщина, которая сейчас кричала как сумасшедшая через запертую дверь своей комнаты. Рано утром я выскользнул из кровати Майи и запер двери между нашими двумя комнатами и дверь в коридор. Я ни в коем случае не собирался рисковать ее уходом, пока занимаюсь сегодняшними делами. Еще не исполнилось шести, а она уже сходила с ума. Я сел на край кровати после душа и услышал, как она дернула сначала дверь в мою комнату, затем ту, которая выходит в коридор. Последовавший за этим крик разочарования был бы комичным, если бы он не был таким отчаянным. Она попеременно стучала в каждую дверь и проклинала меня почти час. Это заставило меня порадоваться, что покои Мэрибет находились по другую сторону моей собственности. Она привыкла к хаосу, который возник между нами двумя, но осуждающий взгляд по поводу того, что Майю заперли, был не тем, на что я был настроен в столь ранний день.

Я стоял у связанной двери, когда она наконец успокоилась.

— Ты закончила?

— Пошел ты! — крикнула она, что только рассмешило меня.

— Ты успокоишься, прежде чем навредишь себе. Ты поняла меня?

— Ты не можешь держать меня здесь запертой! Выпусти меня, напыщенный засранец.

— Обзывательства никогда не приносили тебе никакой пользы, волчонок.

— Не называй меня так. Просто выпусти меня отсюда. Я хочу покинуть этот дом. Мне больше не нужна твоя чертова помощь.

— Нет.

— Пожалуйста, Антон, я не могу здесь оставаться, — сказала она тихим голосом, который я слишком хорошо знал. Это был ее голос: «Позволь мне вести себя мило и невинно, чтобы завоевать доверие, прежде чем я нападу». Мне нравилось, когда мы разыгрывали сцену, но сегодня утром она действовала мне на нервы.

— Ты останешься здесь, Майя, и сделаешь это тихо.

Я слушал, как она шла по комнате. Внезапно дверь, на которую я опирался, задрожала, и с другой стороны от нее разбилось стекло.

— Отвали! — крикнула она в последний раз.

— Я ухожу. Сегодня ты будешь вести себя хорошо ради Мэрибет, и прежде чем ты попросишь, ей не разрешат выпустить тебя из этой комнаты. Она принесет тебе еду и таблетки, вот и все. А теперь убери там этот беспорядок, прежде чем порезаться.

Я подошел к тумбочке и взял одноразовый телефон, наличные и оружие. Сомневаюсь, что сегодня мне удастся всадить пулю в лоб Томми Маркони, но если мне повезет, возможно, я смогу убить нескольких его парней. Все они заслужили смерть за то, что сделали с моим волчонком, и я бы с радостью уничтожил каждого из них. Давно я не занимался подобной работой. На протяжении многих лет я обращался за помощью к тем, кто был в долгу перед моей семьей. Благодаря связям моей матери и работе, которую мой отец выполнял для Корсетти, в городе было более чем достаточно людей, которые могли делать за меня грязную работу. Однако это было другое. На этот раз они трахались лично со мной, и я этого не потерплю.

Я спустился на кухню и обнаружил, что Мэрибет уже одета и готовит завтрак.

— Раннее утро, сэр?

— Есть кое-какие вещи, о которых мне нужно позаботиться сегодня.

— А Майя?

— Не позволяй ее истерике беспокоить тебя. Она знает правила. Я выпущу ее из комнаты, когда вернусь домой. Там у нее есть все необходимое для отдыха и лечения, хотя она этим недовольна. Обязательно принеси ей еды, а я оставил несколько таблеток на тумбочке. Ей следует принимать две таблетки каждые четыре часа от боли.

— А если не будет?

— Она будет.

Час спустя я подъехал к своему клубу и обнаружил, что Нико Маркези уже припарковался перед входом. Нико совершенно неуравновешенный, непредсказуемый человек и правая рука дона Корсетти. Если бы я сказал, что меня удивила его встреча, это было бы ложью. Я знал, что Данте сунет нос в эту неразбериху, когда я позвоню ему, но не позвонить было бы еще хуже.

— Ты проиграл?

— Неа. Я там, где должен быть.

— Рановато для визита на дом.

— Хорошо, что эта дыра — не дом.

— Следи за собой, Нико.

Он улыбнулся, продолжая вертеть сияющий кинжал в руке.

— Знаешь, почему я здесь?

— Я не идиот.

— Да, если ты думаешь, что преследовать Томми в одиночку — хорошая идея.

— Кто сказал, что я буду один?

— Ну, я больше никого здесь не вижу в семь чертовых утра, а ты?

Я не стал отвечать, прошел мимо него и открыл дверь. Клуб был огромным, не таким большим, как некоторые заведения «Корсетти», но больше, чем мне нужно было для оплаты счетов. Я включил свет, направляясь в свой кабинет. Даже после того, как накануне вечером сюда пришла уборщица, здесь все еще сохранялся слабый запах пролитого спиртного. Я сделал мысленную пометку поискать новую компанию. Я толкнул дверь в свой кабинет и сел, включив компьютер.

— Как она? — спросил Нико, как только нашел себе место, где можно присесть на диване в углу.

— Чертовски зла.

— На Томми?

— На меня. Сегодня утром я запер ее в комнате и ушел под хор ее криков.

— Она тебя убьет, братан.

— Нет, ей виднее.

— Я знаю тебя и Майю всю свою жизнь, и, если честно, когда она злится, она страшнее тебя.

— Ха-ха-ха.

— Что она сказала о Томми?

— Немного. Я так чертовски разозлился на нее, что провел большую часть ночи в спорах, а остальную часть времени трахал ее. Кажется, она напугана. Это не похоже на нее. Он сказал ей, что собирается продать ее.