Алеф (CИ)

Повернувшись в кресле, запускаю терминал, на котором пишу вирус. Сегодня необходимо закончить работу над важной частью мотивационного модуля - от этого зависит очень многое. Например, насколько ответственно станет «Алеф» относиться к своей задаче. Он должен стараться, но нельзя допустить, чтобы вирус переусердствовал. Соблюдать гармонию, но не в ущерб эффективности - задача крайне непростая. Нужно учитывать множество факторов и логических цепочек. Одна незначительная на первый взгляд оплошность - и я создам маньяка-убийцу или лентяя, манкирующего обязанностями.

Как только пароль введён, на окна опускаются металлические шторы, а пол, стены и потолок покрываются прозрачной слизью - это визуализация защитных программ, обеспечивающих безопасность во время работы над «Алефом».

На несколько часов погружаюсь в создание вируса и постепенно забываю обо всём - даже про голос Марии в пустой комнате.

Надеюсь, я опережаю хакеров-конкурентов, и именно моя версия «Алефа» окажется лучшей и будет запущена в Сеть. Если, конечно, Голем раньше не пробьётся сквозь защиту и не уничтожит вирус или личность Кармина, или меня самого. Но последнее, пожалуй, трудновато даже для него. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Не очень приятно ходить по улицам, зная, что один из множества киборгов вокруг может стать твоим убийцей.

В принципе, я могу закончить работу над «Алефом» в реальности, но это приведёт к значительной задержке: для безопасности я разделил файлы и часть из них записал на идентификацию Кармина, так что, если он умрёт, придётся восстанавливать доступ, а это лишь немногим проще, чем оживить погибшую личину. Конечно, следовало бы, учитывая попытку покушения, перевести все материалы по «Алефу» на мой личный идентификатор, но опыт научил меня не класть яйца в одну корзину. К тому же, возможно, именно этого Голем и добивается.

Уже в машине, по дороге домой, я вспоминаю о Марне. Когда я склонился над ней, чтобы поправить подушку, мне почудился запах карамели, и в нём - что-то знакомое, из далёкого детства. Удивительно, как порой такие мелочи действуют на наше подсознание. Теперь я хочу увидеть Марну снова, хотя понятия не имею, зачем.

Мысли о ней вызывают воспоминания о Зое. Мне жаль, что агент Конторы оказалась киборгом, и трудно поверить, что я мог влюбиться в неё. С другой стороны, чему удивляться? Эти машины настолько похожи на людей, что отличить их практически невозможно. Да и практики у меня в этом отношении не хватает: в реальности я веду жизнь затворника и почти ни с кем не общаюсь, круг знакомств не расширяю.

Бронированный «Бэнтли» тормозит возле крыльца моего дома, и через пару секунд шофёр открывает мне дверцу.

– На сегодня ты свободен, - говорю я ему перед тем, как подняться по ступенькам и нажать кнопку звонка.

Метрах в десяти проходят доберманы - японские охранные программы высшего качества. Они дополняют стандартные, предназначенные для защиты территории вокруг дома - волчьи ямы и стальные сети под напряжением. Разумеется, всё это - лишь визуализации файрволов и вирусов-убийц.

– Господин Кармин, слава Богу, вы приехали!
– восклицает Фёдор, едва открыв дверь.
– У нас несчастье!

На его благообразном лице - неподдельная тревога.

– Что случилось?

– Виктор и Ева опять поссорились!

– Ну, это не ново.

– Да, но, кажется, она ему что-то такое сказала, потому что он схватил с полки канделябр и ударил её по голове! Сейчас Ева в больнице, я записал адрес, - Фёдор протягивает мне листок бумаги.
– Валя поехала со скорой помощью, я велел ей дожидаться вас там.

Как ни странно, я люблю своих детей. Несмотря ни на что, мы здорово привязались друг к другу за эти годы, и Виктор с Евой по-настоящему вошли в свои роли.

Сунув листок в карман, я спрашиваю:

– Где Виктор?

– Убежал. Мы искали его в доме, но не нашли. Может, он спрячется у кого-нибудь из приятелей.

– Вещи забрал?

– Кажется, нет, - Фёдор выглядит совершенно убитым. Некоторые юзеры настолько погружаются в виртуальность, что забывают, где находятся.

– Обзвони дома его приятелей, - говорю я.
– Старайся разговаривать со взрослыми, они Виктора покрывать не станут.

Кивнув, Фёдор направляется к двери, но на пороге оборачивается:

– Не сердитесь на него, господин Кармин, вы же знаете, какой он вспыльчивый!

Я молча смотрю на него, и Фёдор, понимая, что позволил себе вольность, поспешно удаляется.

Господи, зачем я отпустил Генриха!? Теперь придётся вызванивать его по терминалу или вести машину самому. Но шофёр - ещё и телохранитель, и я стараюсь не выходить из дома без него - разве что в случае крайней необходимости.

Решив не рисковать, набираю номер Генриха.

В результате к больнице я подъезжаю только через час. Первая, кого я там встречаю, - Валентина. Старушка плачет, вытирая слёзы цветастым платком. Я сразу отсылаю её домой: причитания мне здесь не нужны.

Мимо торопливо проходит медсестра с кипой бумаг. Окликнув её, спрашиваю, где Ева Кармин.

– Она в операционной, - отвечает медсестра, притормозив на пару секунд.
– Черепно-мозговая травма, - потом, видимо, впечатлённая страдальческим выражением моего лица, добавляет:

– Не волнуйтесь, доктор - прекрасный хирург. Посидите пока в кресле.

В коридоре пахнет смесью лекарств - стандартный букет для поликлиник, аптек и больниц. Чем-то напоминает ту вонь, что царит в цехах моего завода.

Сажусь в указанное кресло. Когда нашим близким угрожает опасность, мы становимся покладистыми, не правда ли?

Время тянется бесконечно долго - как патока.

От неподвижности начинает болеть спина, но мне почему-то кажется, что изменить позу будет предательством по отношению к Еве: ей там долбят череп, а я думаю, как бы поудобнее усесться.

По коридору постоянно дефилируют врачи, медсёстры и санитары, и каждый раз, как кто-нибудь из них появлялся, я напрягаюсь: вдруг они пришли, чтоб сообщить об исходе операции. Каждого из них я встречаю призывным взглядом - вот он я, здесь! Здесь! Подойди и скажи мне что-нибудь! Я сижу здесь так долго, не может быть, чтоб ты появился в коридоре не ради меня!

Но они спешат по своим делам, к другим больным, и большая часть из них, вероятно, даже не в курсе, что в больнице есть Ева Кармин.