Александр Градский. The ГОЛОС, или «Насравший в вечность»
Шрифт:
Градский сейчас на распутье: куда идти дальше, что делать?
„Знаешь, чем больше я думаю о будущем, тем сильнее склоняюсь к мысли покончить со всей этой эстрадой, песнями, битом, гитарами. Ведь я прежде всего оперный артист и хочу петь Большую Музыку – Германа, Фауста…“
Он говорит мне это, и я знаю, что ему действительно хочется попробовать себя в классическом репертуаре, но „всю эту эстраду“, как мне кажется, он уже не может бросить.
„Я легко вошел бы в любой ансамбль Рос– или Москонцерта. Но я не хочу становиться эстрадным артистом. Потому что там царят свои законы… там каждодневность диктует, как петь и что петь. Мне же хочется доказать свое право на видение мира, искусства, песни…“
Это уже ближе к истине.
„Над чем сейчас работаю сам? Много говорить не буду, работа не закончена, а в двух словах – «Стадион». Тот самый стадион в Сантьяго, где хунта истязала борцов за свободу,
Таков Градский».
В этом же году появилась у композитора первая машина. «Жигули». Он вспоминал:
– Случайно купил, по записи. В 1975 году. Мне как раз тогда деньги заплатили за кино. Еду в троллейбусе от «Киевской» на «Мосфильм», вижу возле окружного моста гигантскую очередь. Я тут же вышел, спрашиваю: что дают? Оказалось, за машинами запись идет. И стоит уже пять тысяч человек. Я махнул рукой и пошел обратно. Вдруг меня окликают: «Санек!» Оказалось, шестым или седьмым в этой очереди стоял мой знакомый – пловец, серебряный призер Олимпийских игр по плаванию. Он говорит мне: вставай передо мной, у нас тут один не пришел. Я и встал. Через час меня записали. А через две недели я уже на машине ездил. Третья модель. 7500 рублей стоила. Красная. В двадцать шесть лет на своей машине!
Градский 1976
Женитьба на Анастасии Вертинской. АБГ рассказывал:
– Познакомились на вечеринке в одном доме. Я пытался за ней приударить, но из этого ничего не вышло. Зато полгода спустя у меня был концерт в спортивном лагере МЭИ под Алуштой. Настя же, как выяснилось, отдыхала в соседней деревеньке с сестрой и друзьями, и кто-то ей рассказал про концерт. Ну а Крым, жара, вино, море – сами понимаете, как они действуют… Она вышла на дорогу, поймала попутный грузовик – ЗИЛ-130 – и приехала ко мне в лагерь. В это время я, вполне кирной после ночных возлияний, сидел на берегу моря в рассуждении, не броситься ли в воду, дабы охладиться. Вдруг рядом возникает девушка в домашнем халате, поддатая, в треснутых, как у булгаковского персонажа, очках: «Вот так мы, значит, отдыхаем?» Я поначалу даже не понял, кто это такая. А когда понял, то очень удивился. Словом, у нас как-то сразу, без напряжения, без усилий с чьей-либо стороны, начался роман. Мы как бы слились в крымском экстазе. Попали на какую-то безумную пьянку в лагере, шатались по горам, ели барана, пили вино, прилично бухие гуляли по лесным тропинкам и просто очень сблизились… Потом я укатил в Москву – я был на своей машине, – а она должна была прилететь через пару дней. Договорились, что я ее встречу. Однако, немного не доехав до московской окружной дороги, я вдребезги разбил автомобиль, который перевернулся от полувстречного удара в грузовик. После чего пришлось послать Насте телеграмму, предупредив, что встретить не могу, поскольку Аннушка разлила подсолнечное масло, но я жив и здоров. Короче говоря, ее встретил и привез домой Олег Николаевич Ефремов, она тут же пересела в свою машину и приехала за мной. А мы с друзьями как раз выпивали по случаю чудесного спасения от неминуемой гибели; она посадила меня в машину и увезла к себе. Так я у нее и остался…. С кем у меня сохранились прекрасные отношения, так это с ее сыном Степой. Я, конечно, был «маминым мужем», очень неопытным по части воспитания детей, но сразу инстинктивно почувствовал, что парень нуждается в общении с настоящим отцом. Пару раз я даже разговаривал с Никитой Михалковым – в том смысле, что неплохо бы ему зайти… Я, конечно, старался быть Степе приятелем, но какие-то вещи тогда просто не мог понимать и, наверное, допускал ошибки в общении. Самое интересное, что по прошествии многих лет Степа пришел ко мне за кулисы после концерта и неожиданно наговорил массу хороших слов: что он меня всегда вспоминал и так далее. Я думаю, это еще и потому, что у нас с ним был общий друг – его бабушка Наталья Петровна Кончаловская, мама Никиты и Андрона.
В мае «МК» публикует оригинально скроенное интервью:
«В адрес „Звуковой дорожки“ приходят письма с просьбой встретиться с популярным композитором и певцом Александром Градским. Мы пригласили его в наш клуб и попросили ответить на те вопросы, которые вы задаете в своих письмах.
Итак, отвечает Александр Градский.
Над чем сейчас он работает?
– Закончена работа над рок-оперой „Стадион“, и сейчас ведутся переговоры о постановке. На ее создание ушло три года. Дело в том, что для рок-оперы собиралось много фактического материала, положенного в основу либретто. На сборы его, собственно, и ушла основная масса времени. Свою работу я посвятил событиям, происшедшим в Чили, и последним дням жизни Виктора Хары. Либретто оперы мы написали вместе с молодой московской поэтессой Маргаритой Пушкиной…»
В интервью по радио Градский рассказывал о том, что он много работает на киностудии „Союзмультфильм“:
– Участвую в новом мультипликационном фильме «Легенда о маяке». В нем мне пришлось выступить не только как автору музыки, но и петь.
Поет ли Градский чужие песни или только свои?
– Да, иногда я исполняю песни других композиторов. Это бывает или в тех случаях, когда я автор слов, или же если музыка другого композитора вызывает интерес попробовать себя в непривычной плоскости. Сейчас вышел мультфильм, как мне кажется, очень удачный, сценарий к которому написал Ю. Энтин. Он же автор слов к песням на музыку Г. Гладкова. Называется лента «Голубой щенок». Там я исполняю партию доброго моряка и партию рыбы-пилы. Над этой картиной работали также такие известные и талантливые актеры, как А. Миронов, поющий за кота, М. Боярский – он злой пират, А. Фрейндлих, поющая за главного героя – голубого щенка.
Записал несколько песен композитора А. Пахмутовой на слова Н. Добронравова.
Буквально на днях фирма «Мелодия» посылает меня на конкурс песни «Братиславская лира», где я буду петь специально подготовленную чехословацкую песню и песню советского молодого композитора В. Фельцмана «Элегия». Стихи к ней написаны мною в содружестве с поэтом И. Резником.
Собираюсь подготовить цикл романсов на стихи Андрея Белого. Но главное, готовлюсь к работе над комической камерной оперой по первой редакции драмы М. Ю. Лермонтова «Маскарад». Кстати, первая редакция драмы действительно имела комический уклон».
Градский 1977
К осени 1977 года закончена работа, основанная на свободном использовании русского фольклорного материала, – «Русские песни». Выпущены на виниле лишь три года спустя.
Градский 1978
Озорной «Монолог батона за 28 копеек из муки высшего сорта» сделан в глубоко застойном 1978 году:
Но Россия знает лучше,
кто, когда и что получит,
и на сей особый случай
есть неписаный закон.
«Будет музыка» – так озаглавлена реплика маэстро, опубликованная газетой «Советская культура» 1 августа 1978:
«На мой взгляд, жанр ВИА – это своеобразное „гитарно-современное“ преломление одной или нескольких сторон всем нам хорошо знакомой массовой песни. Видимо, поэтому наши ведущие композиторы-песенники так быстро нашли общий язык с вокально-инструментальными ансамблями. Но отсюда же, на мой взгляд, и общая „похожесть“ ВИА – ведь выделяются среди них, как правило, коллективы, берущие за основу своих песенных композиций народный музыкальный материал.
Я лично знаком со многими музыкантами ВИА и твердо могу сказать, что и их больше устраивала бы возможность сочинять самим. Именно таким образом могут возникать коллективы, каждый с собственным репертуаром, имеющие по нескольку лидеров-авторов, то есть творческих индивидуальностей. Но быть просто творческой индивидуальностью мало, надо еще обладать и незаурядным профессиональным мастерством. А то ведь молодые ансамбли, не имеющие массовой популярности, но желающие ее получить, часто стремятся исполнять уже известный, „ходовой“ репертуар, ошибочно полагая при этом, что публика лучше принимает песни узнаваемые и те, что попроще. Конечно, доля истины в этом есть, однако очевидно, что в этом случае молодой ансамбль идет по пути наименьшего сопротивления и желаемого успеха у публики иметь не будет. Ему похлопают, конечно. Но песне или ансамблю? Думаю, что песне.
К слову сказать, сейчас у слушательской аудитории наметилась тенденция задумываться над сложной музыкальной формой, хорошими стихами, вложенными в эту форму, увлекаться искусством интерпретатора, его интеллектом. И вместе с тем по-прежнему растет популярность и к посещению развлекательных (но высококачественных в художественном отношении) программ. Слушатели часто сетуют на так называемую чрезмерную громкость современных вокально-инструментальных ансамблей. Мне же кажется, что их следует упрекнуть даже не столько за чрезмерную громкость, сколько за отсутствие нюансов в исполнении ими различных произведений. Как известно, в музыке должны присутствовать различные по характеру и силе краски звучания. Любая музыка построена на контрастах звучания, на кульминационных взлетах и спадах динамики. Конечно, это несколько схематичное объяснение построения музыкального произведения, но даже и такой простой «схеме» исполнение песен вокально-инструментальными ансамблями не соответствует.