Александр Невский и Даниил Галицкий. Рождение Третьего Рима

Мы уже отмечали, что нить духовной и политической преемственности от новгородского владыки Антония идет к Александру Невскому. Его воззрения на суть христианского государя, православной государственности, воззрения на верность выбору князя Владимира и законное наследование ушедшей в политическое небытие Византийской империи, должны были своим источником иметь идейное наследие новгородского архиепископа, воззрения, которые впоследствии разделял с князем Александром митрополит Кирилл. Именно митрополит Кирилл являлся тем связующим звеном в передаче южнорусского идейного багажа Романа Мстиславича и Даниила Александру, замкнув на нем одном две традиции — северную и южную воззрения на Русь как на единственную и законную восприемницу Византии и Рима. Нет сомнений, что Кирилл при дворе Александра был идейным проводником галицко-волынской «царской» идеологической линии на Руси, ставшей истоком воззрения на государство Русское как на последний оплот православия, как на Третий Рим!

И то, что эта идея нашла свое полное воплощение именно на севере Руси в правление потомков Александра Невского, не последнюю роль сыграла поистине духовная катастрофа, облекшаяся в истории в тогу политической необходимости и целесообразности, — принятие Даниилом короны из рук римского первосвященника. Еще раз кратко напомним, что «сближение Даниила с апостольским престолом началось еще в 1246–1248 гг. вследствие обещания папы поддержать претензии Романовичей на Австрию, выраженных в его личных посланиях, а также через зальцбургского архиепископа Филиппа фон Шпангайма во время переговорах в Прессбурге (лето 1248 г.). Это сближение было продолжено в 1252–1253 гг. при посредничестве венгерского короля Белы IV, также имевшего виды на часть “австрийского наследства”. Вместе с тем существенную роль во внешней политике Романовичей продолжал играть византийский фактор. Коронация Даниила и переговоры о церковной унии с Римом проходили на фоне более широких политических процессов, инициаторами которых стали папа Иннокентий IV и никейский император Иоанн III Ватац. В обмен на возвращение Константинополя грекам власти Никеи соглашались признать верховенство папы в церковных делах и подчинение ему православного духовенства. В то самое время, когда в Кракове и в Холме шли переговоры Даниила с папским легатом Опизо, из Никеи в Рим отправилось полномочное посольство для заключения соглашения об унии Западной и Восточной церквей (вторая половина 1253 г.). Проводником никейских интересов в Галицко-Волынской Руси оставалась мать Даниила Романовича Евфросиния-Анна. После многих лет, проведенных в монастыре, она последний раз появляется на страницах летописи как одно из главных действующих лиц в истории коронации. По словам придворного летописца, дать согласие на коронацию и унию с Римом Даниила “убедила его мать”. Союз с Римом сильнейшего из князей Руси был выгоден тогда правителям Никеи, так как способствовал реализации их собственных политических целей. Отказ от уступок папе нового никейского императора Феодора II Ласкаря, взявшего курс на возвращение Константинополя с помощью военной силы, незамедлительно привел к разрыву отношений с Римом Галицко-Волынских князей».

Мы теперь можем себе представить всю трагичность того положения, в котором оказался в определенный политический момент Александр. Не имея никаких полноценных военных союзников, он лишался не просто политической поддержки от православного князя Галицкой Руси и Никейской империи, но и получал в их лице проводников латинизации православного народа. К этой ситуации мы обязаны вспомнить о союзнических отношениях Никеи с монголами и величии подвига сохранения православной веры Александром перед лицом в буквальном смысле общемирового отступления от православной веры и краха православной государственности. Здесь князь Александр предстает перед нами, потомками, во всем своем величии силы духа святого государя.

СВЯТОЙ

ВЫБОР ВЕРЫ СВЯТЫМ АЛЕКСАНДРОМ

В этой главе мы переходим к важнейшему факту биографии князя, из которого мы только и можем верно представить истинный масштаб этой личности для отечественной истории и национальной судьбы.

«И вот в мае 1240 года в Новгород прибыли с посольством “прехитрые” кардиналы Гальд и Гемонт, чтобы предъявить окончательный ультиматум о перемене веры. После разговора с папским легатом юный Александр отрезал: “От вас учение не примем!” Несмотря на всю тяжесть испытаний, постигших русскую землю, выбор был сделан». Послы привезли Александру послание от римского папы.

Для нас сейчас крайне важно понять всю ту сложность и невероятность, с человеческой точки зрения, выбора князя Александра, который обусловил ответ папским послам. Но что же содержали в себе буллы папы римского, адресованные Александру? Что позволяло Римскому престолу надеяться на успех своей миссии у новгородского князя?

Булла папы основана на сведениях, которые Плано Карпини, папский посланник в Орду, привез из своей поездки. Послы уверяли Александра, что его отец Ярослав Всеволодович дал чуть ли не согласие принять не только помощь Рима, но и «латинскую веру». Более того, они уверяли, что Ярослав перед смертью принял католичество. И все это послы рассказывали будто бы со слов очевидца — Плано Карпини.

Приведем текст папского послания: «Отец грядущего века, князь мира, сеятель благочестивых помыслов, искупитель наш Господь Иисус Христос окропил росою своего благоволения дух родителя твоего, светлой памяти Ярослава, и, с дивной щедростью явив ему милость познать Господа, уготовил ему дорогу в пустыне, которая привела его к яслям Господним, подобно овце, долго блуждавшей в пустыне, ибо, как стало нам известно из сообщения возлюбленного сына, брата Иоанна де Плано Карпини из ордена миноритов, протонотария нашего, отправленного к народу татарскому, отец твой страстно вожделел обратиться в нового человека, смиренно и благочестиво отдал себя послушанию Римской церкви, матери своей, через этого брата, с ведома одного военного советника, и вскоре бы о том проведали все люди, если бы смерть столь неожиданно и злосчастно не вырвала его из жизни…

Итак, желая, чтобы ты, будучи законным наследником отца своего, обрел блаженство, как и он, мы, наподобие той женщины из Евангелия, которая зажгла светильник, дабы разыскать утерянную драхму, разведываем путь, прилагая усердие и тщание, чтобы мудро привести тебя к тому же, чтобы ты смог последовать спасительной стезей, по стопам отца своего… Вот о чем светлость твою просим, напоминаем и в чем ревностно увещеваем, дабы ты матерь Римскую церковь признал и папе повиновался, а также со рвением поощрял своих подданных к повиновению апостольскому престолу, чтобы вкусить тебе от неувядаемых плодов вечного блаженства».

Письмо содержало прозрачные намеки на некую помощь в борьбе с татарскими дикарями. Но ничего конкретного более не говорилось. Папские легаты отчаянно льстили Невскому, расписывая известные на Западе его добродетели. Создается впечатление, что весь разговор строился по определенной схеме, видимо достаточно эффективной в глазах папских легатов и приносящей свои плоды, и, вероятно, единожды. Александр дал папским послам исчерпывающий ответ: «…от вас учения не приемлем!»

В этом ответе мы без преувеличения можем и должны видеть вторичный выбор веры всем русским народом, который впервые состоялся еще при князе Владимире в конце X века. В этом выборе князь Александр уподобляется своему равноапостольному предку!

Но если выбор князя Владимира был первым шагом на пути к святости, то выбор Александра Невского — это выбор святого, сделанный в трагический момент христианской истории, когда православие и православные были на краю гибели. Этот выбор был сделан, когда у растоптанной монгольскими конями Руси не оставалось в мире политических союзников, а собственные силы были чрезвычайно ничтожны, чтобы рассчитывать немедленно сбросить иго татар. Этот выбор был сделан тогда, когда пал Царьград, когда никейские императоры и возможный союзник в борьбе с Западом и Ордой Даниил Галицкий сознательно шли на унию с католиками. Этот выбор сделан в тот момент, когда восставшая из пепла Византия пошла на тесный союз с Ордой в своей борьбе с мусульманами. Только святой человек был способен в столь трагический момент в истории сделать подобный выбор.

Темы, поднятые выше, мы специально рассмотрим в нижеследующих главах.

ОСНОВАНИЯ ДЛЯ СВЯТОСТИ В ПРАВОСЛАВИИ

Удивительно, но даже чтущие Александра Ярославича православные русские люди часто не в состоянии ответить, в чем, собственно, состояла святость князя-ратоборца. За что, если такой вопрос вообще уместен, он был причислен к лику святых Православной церкви, выражаясь языком церковно-юридическим — канонизирован? Чтобы верно ответить на этот принципиальный вопрос, мы должны рассмотреть воззрение на святость в Древней Руси в соответствии со святоотеческой традицией.

«…Христианская древность как таковой процедуры канонизации не знала, как не знали ее долго и византийцы. Это явление и понятие появилась в Византии никак не ранее ее последней, палеологовской эпохи, и, сколь можно судить по источникам, первым святым, прославленным таким образом, был св. патриарх Арсений (XIII в.). В следующем столетии мы уже наблюдаем четырнадцать случаев канонизации, включая св. Афанасия I, св. Мелетия Исповедника и знаменитого “учителя безмолвия” св. Григория Паламу».

Безусловно, находясь под огромным духовным влиянием Византии, Русь в скором времени восприняла эту практику. Но вот вопрос: когда это могло произойти?