Александр Первый и Наполеон. Дуэль накануне войны
Шрифт:
Видя двойную игру Меттерниха, царь попытался добиться большего. Заявив Аебцельтерну, что «Австрия старается обеспечить себе двойную выгоду– воюющей и нейтральной стороны и связывает руки России», он попытался гарантировать эту тайную устную договоренность заключением письменного соглашения. Однако Меттерних был достаточно хитер, чтобы подвергать свою страну новым неприятностям в случае победы Наполеона над Россией, и отклонил это предложение. «Из Вены – сообщал Александр I командующему Дунайской армией П. В. Чичагову, – велели передать мне, что только абсолютная необходимость… заставила Австрию подписать с ним (Наполеоном. – 5. С.) союзный договор. Но Австрия ограничится тем, что введет в действие только те 30 тыс. человек, которые она обязана предоставить Наполеону против нас. Если мы не будем нападать на Австрию с какой-либо другой стороны, то война будет идти только на одном участке; Австрия заверяет
Позднее все было сделано почти так, как договорились. В июле 1812 г. под давлением Наполеона Австрия объявила о разрыве дипломатических отношений, но русский посланник не покинул страны, а уехал «на курорт», откуда продолжал информировать свое правительство.
Кроме того, для связи остались: в Вене – чиновник русского посольства Отт, а в Петербурге – австрийский дипломат Маршал. Связным между русским послом Штакельбергом и Меттернихом был Лебцельтерн.
Австрийское правительство действительно выделило Наполеону только один вспомогательный корпус под командованием Шварценберга, который почти не вел военных действий. Второй, «наблюдательный» австрийский корпус, двинутый к границам Восточной Галиции, вообще бездействовал настолько, что русское командование сократило на этом участке количество своих войск. Дело дошло до анекдота: австрийское правительство через Штакельберга в ноябре 1812 г. просило хотя бы для вида двинуть в Восточную Галицию русские войска, дабы оправдать перед Наполеоном бездействие австрийского «наблюдательного» корпуса. В общем «участие» Австрии в войне 1812 г. поразительно напоминало «участие» России в австро-французской войне 1809 г.
Мало того, австрийское правительство сквозь пальцы смотрело на антифранцузскую деятельность Штакельберга и особенно Отта в Австрии. Отт, например, наладил контакт с руководителями антинаполеоновского восстания в Тироле, снабжая их русскими деньгами.
Когда же в войне наступил перелом в пользу России и французская армия начала поспешное бегство, корпус Шварценберга перешел на сторону русских. Австрийцы в декабре 1812 г. оставили территорию России, а 30 января 1813 г. Шварценберг, наконец, заключил официальную письменную конвенцию о перемирии между русскими и австрийскими войсками. 9 февраля он без боя сдал русским войскам Варшаву, сорвав тем самым план Наполеона задержать на территории Польши наступление русских войск.
В целом устная договоренность Александра I с Лебцельтерном в июне 1812 г. в Вильно означала большую победу русской дипломатии в борьбе против дипломатии Наполеона.
Может быть, является известным преувеличением утверждение, что это «тайное соглашение фактически означало союз России с Австрией против Франции». Австрийское правительство вело сложную игру, выжидая, кто же из двух гигантов одержит верх. Не случайно, что почти в одно время с беседой между царем и Лебцельтерном в Вильно, в нескольких десятках километров от них, в Дрездене, австрийский император и Меттерних обещали Наполеону увеличить численность своих войск в войне против России.
Действительно, судя по донесениям Штакельберга из Австрии за октябрь– ноябрь 1812 г., австрийское правительство увеличило корпус Шварценберга за счет нескольких батальонов бездействовавшего в Галиции «наблюдательного корпуса». Колебания австрийского правительства видны были и в отношениях Аебцельтерна со Штакельбергом, особенно после занятия французами Москвы.
Но вместе с тем не следует и преуменьшать значения этой секретной договоренности только на том основании, что она не была закреплена в письменном документе. Разумеется, в конечном итоге судьба австрорусских тайных отношений целиком зависела от исхода военной кампании, и, вне всякого сомнения, Меттерних, не задумываясь, предал бы Александра, если бы Наполеон победил. Однако июньская договоренность значительно ослабила военный вклад Австрии в эту проблематичную победу, и в этом несомненная заслуга русской дипломатии, сумевшей нейтрализовать одного из самых сильных союзников Франции.
Аналогичная картина наблюдалась и в русско-прусских отношениях. Пруссия была еще более зависима от Франции – ее территория контролировалась французскими войсками. Прусский король фактически был заложником Наполеона. Вместе с тем прусское дворянство понимало, что избавление от французской оккупации может прийти только из России.
До 1810 г. пруссаки вели себя тихо. С 1810 г. прусская дипломатия начала искать контакты с Россией. Пруссакам приходилось быть вдвойне изворотливее, чем австрийцам, –
Наполеон мог просто присоединить территорию Пруссии к Франции.Прусская дипломатия начала издалека – летом 1810 г. она предложила свое посредничество в мирных переговорах России и Турции, поскольку это, как писал прусский король своему посланнику в России Шладену, «упрочило бы положение России по отношению к Франции и позволило бы ей более действенным образом защищать независимость других государств от посягательств Франции».
Затем прусское правительство потихоньку начало перевооружать свою небольшую армию и укреплять оставшиеся у него крепости. В сентябре 1811 г. оно даже послало в Россию генерала Шарнгорста для заключения военной конвенции о совместных действиях против Франции. В сверхсекретных переговорах с Шарнгорстом (они велись без всяких протоколов и бумаг) принял участие сам царь и Барклай-де-Толли. 17 октября 1811 г. русско-прусская союзная военная конвенция была, наконец, составлена и подписана, но прусский король побоялся ее утвердить.
Боязнь Фридриха-Вильгельма объяснялась просто – Наполеон узнал о секретных переговорах с Россией (у него тоже были в Петербурге свои «Витты»), и через своего посла в Берлине – Сен-Марсана – предъявил Пруссии ультиматум: или она немедленно заключает союз с Францией, или за дальнейшие последствия он не ручается. Какие это могли быть «последствия», прусский король хорошо знал – опыт Иены и Ауэрштадта научил его понимать Наполеона с полуслова.
24 февраля 1812 г. франко-прусский союзный договор и военная конвенция были заключены. Пруссия обязалась выставить 20-тысячный вспомогательный корпус для войны с Россией. Эти соглашения были дополнены указом прусского короля от 15 апреля 1812 г. о запрещении ввоза в Пруссию товаров из России. За все это королю в случае победы обещалась территориальная компенсация.
Далее события развивались по той же схеме и в одно и то же время, что и с Австрией. Еще до объявления войны, в апреле 1812 г., в Петербург был послан прусский подполковник Шелер. Он передал царю пожелание своего короля сохранять тайные сношения между Россией и Пруссией даже после начала войны. Шелер остался в Петербурге (под вымышленной фамилией), а в Берлине функции секретного агента России выполнял подполковник прусской армии Валентини. Вот как описывал русский посланник X. А. Ливен задачи тайного представителя России в Пруссии: «Подполковник Валентини получил от государственного канцлера (Пруссии. – В . С.) указание договориться со мной о том, как, по его мнению, ему следовало бы выполнять его обязанности, которые барон Гарденберг (канцлер Пруссии. – В. С.) характеризовал ему как обязанности тайного поверенного в делах России в Пруссии. Он просил меня дать ему лучше устные директивы, а не письменные инструкции, которые могли бы скомпрометировать его. Я порекомендовал ему стараться быть осведомленным о намерениях короля и его министерства в отношении России и сообщать о своих наблюдениях императорскому министерству… Я полагаю, что г-н Валентини сможет принести пользу в этом отношении, и надеюсь, что… (король)… будет беседовать с ним о делах. Этот офицер будет также передавать все, что сможет узнать о передвижениях французских войск, и, в частности, будет сообщать о подкреплениях, направляющихся на соединение с армией».
В то же время русское военное командование, информированное о колебаниях прусского правительства, стремилось склонить командующего прусским корпусом Йорка перейти на сторону России. Задача облегчалась тем, что Йорк не рвался в бой. Переговоры с ним начались еще в июне (вскоре после вторжения армий Наполеона в Россию) при посредничестве Немецкого комитета и продолжены в сентябре-ноябре 1812 г. через представителя царя рижского генерал-губернатора Ф. О. Паулуччи. Йорку предлагалось заключить соглашение о переходе прусского корпуса на сторону России. Йорк и информированный им о русских предложениях прусский король колебались. Только после того, как разгром «Великой армии» Наполеона на полях России стал очевидным фактом, Йорк 30 декабря 1812 г. заключил с русским военным командованием в Таурогене (Литва) конвенцию о нейтралитете прусских войск.
Таким образом, секретная деятельность русской дипломатии в 1810–1812 гг. по нейтрализации двух основных союзников Наполеона в войне против России принесла свои плоды.
Дипломатический успех России в тайной дуэли против наполеоновской дипломатии накануне войны 1812 г. был закреплен еще двумя крупными победами 5 апреля 1812 г. был заключен русско-шведский союзный договор, а 28 мая – мирный договор с Турцией. Иными словами, еще два вероятных союзника Франции по войне с Россией – Швеция и Турция – вышли из игры буквально накануне войны.