Александр Посохов. "Всемогущий из С С С Р"

– Да понял, товарищи майор, - улыбаясь, соглашается Панкратов.
– Никуда никто не денется. Разрешите приступить к выполнению задания?

– Ты не шути, дело серьёзное, - говорит Чебушенко.
– Чуть чего, сразу ко мне. Всё, можешь идти.

Панкратов уходит.

– Хороший парень, - говорит особист замполиту.
– К нам бы его. Но всё равно проследи, как бы он не переусердствовал и дров лишних не наломал.

– Действительно, хороший, - подтверждает замполит.
– Мы тут на днях анкетирование провели среди личного состава с вопросом, на кого из сослуживцев вы больше всего хотели бы походить. Так вот, девяносто процентов ответили, что на ефрейтора Панкратова.

В этот же день перед ужином Панкратов, прислонившись на улице к оградке возле казармы, наблюдает со стороны за Маевским. Вениамин Маевский - дородный молодой человек с румяным лицом и пухлыми губами, немного выше среднего роста, стоит в середине шеренги взвода, выстроенного отдельно от всей первой роты.

– Вольно!
– командует прапорщик, всем оставаться на месте, сейчас приду, возьму разнарядку для вас на завтра.

Взвод предоставлен сам себе, и солдаты находят забаву - начинают весело толкать Маевского от одного к другому, давать ему подзатыльники и отвешивать пинки по его объёмному заду. Маевского не избивают, а показательно глумятся над ним. Причём делают это совместно самые щуплые и низкорослые солдаты во взводе. Маевский, поджав руки к груди, не сопротивляется, а только просит:

– Прекратите немедленно, как вам не стыдно!

Жалкий вид и явно неподходящие в такой ситуации слова Маевского ни у кого не вызывают сочувствия, а только ещё больше раззадоривают солдат, и все похихикивают и заразительно смеются над ним.

Панкратов подходит к оставшемуся без присмотра взводу, легко отпихивает самых активных участников издевательства над сослуживцем, берёт Маевского за руку, отводит его чуть в сторону и громко, чтобы все слышали, спрашивает:

– Объясни-ка мне, земеля, почему ты никому из этих баранов, как говорит замполит, по рогам дать не можешь?

– Никогда людей не бил и бить не буду, - заикаясь, отвечает Маевский.
– Какими бы баранами они ни были.

Все откровенно хохочут над таким ответом.

– Тогда я за тебя это буду делать, - ещё громче и пафосно произносит Панкратов.
– У нас гвардейская дивизия или стадо животных. Кто ещё хоть раз его тронет, будет иметь дело со мной. А я рога быстро обломаю. Все слышали?
– И Панкратов, заложив руки за спину, медленно проходит мимо собравшихся вдруг снова в строй солдат.

Угроза подействовала. Издевательства в отношении Маевского и даже просто мелкие колкости и насмешки в его сторону прекратились.

Панкратов и Маевский сидят на скамейке возле футбольного поля и разговаривают.

– Демобилизуюсь и сразу в аспирантуру, - говорит Маевский.
– Если не поступлю, то снова пойду на преподавательскую работу. До армии я ассистентом на кафедре истории партии в институте работал. А у тебя какие планы?

– Да какие у меня планы, Веня, - отвечает Панкратов.
– До дембеля ещё почти год. Ну, а потом в юридический поступать буду, как и хотел. Только теперь уже на заочное отделение. Скоро мне двадцать лет, а это уже солидный возраст. Работать надо и матери ещё помогать.

– А ты приезжай к нам в Москву, - приглашает Маевский.
– Столица всё-таки. Там и учиться поступишь и работу найдёшь. Отец пишет, его в горком партии взяли. Поможет, если что, я попрошу. Отец у меня хороший, давно на партийной работе. Кстати, мог бы от армии меня отмазать, но не стал. Вот такой он у нас с матерью сознательный коммунист.

Глава 4.

Начало семидесятых

Панкратов в военной форме с дембельским чемоданом в Москве, на Красной площади. Смотрит на всё вокруг и тихо вслух как бы обращается к городу:

– Ну, вот мы и встретились. От меня не скроешься.

Этим же днём Панкратов у Маевских дома. Дверь в квартиру ему открыл сам Маевский. За его спиной стоит и приветливо улыбается миловидная девушка.

Панкратов и Маевский обнимаются.

– Познакомься, Саша, это Люда, моя жена, - искренне радуясь встрече, говорит Маевский.
– В это время из комнаты в коридор выходит высокий мужчина в очках. Маевский представляет его.
– А это мой отец, Геннадий Георгиевич.

– Проходи, дорогой, мы тебя давно ждём, - говорит отец Маевского и жмёт Панкратову руку.
– С утра, как ты позвонил из аэропорта, очень ждём. Жена вон, Диана Аркадьевна, даже торт свой фирменный испекла.

– Да я в центре побывал, - оправдывается Панкратов.
– На Красной площади был, по улице Горького прошёл.

Из кухни выходит мать Маевского, в фартуке, с полотенцем в руках, и говорит:

– Наконец-то, прибыл. Дай-ка я на тебя погляжу. Ну, точно, как на плакатах солдат изображают. Давай, раздевайся и за стол.
– Панкратов снимает китель.
– Пойдём, я тебе покажу, где умыться, - говорит она, провожает Панкратова в ванную комнату и по пути благодарит его.
– Спасибо тебе за Венечку, он нам всё про вашу дружбу в армии рассказал. Он ведь у нас совсем за себя постоять не может. Пока он служил, мы тут с Людочкой извелись совсем. Боялись, не очень ли его там обижают.

В комнате, похожей на кабинет, Геннадий Георгиевич с сыном и Панкратов.

– Я тоже советую тебе переехать в Москву, - говорит Панкратову отец Маевского.
– И поступить в ВЮЗИ. Уважаемый юридический институт, между прочим, хоть и заочный. А с пропиской и работой я помогу.

– Может, действительно, Саша, лучше тебе заочно учиться, как ты и хотел, - добавляет Маевский.
– Никакого распределения, а диплом такой же. С третьего курса по специальности уже сможешь работать. Либо юристом в народное хозяйство, либо в органы пойдёшь.

– Ну, это мы посмотрим ещё куда, - говорит Геннадий Георгиевич.
– Пока ты, Александр, получай там у себя дома паспорт и решай, что делать. Надумаешь, снимайся отовсюду с учёта и приезжай.

Панкратов с тем же чемоданом, но уже в гражданском костюме, у подъезда своего дома в Свердловске прощается с матерью.

– Всё, мама. На вокзал не надо ехать, сам доберусь.

Мать обнимает и целует Панкратова.

– Береги себя, сынок, - говорит она, вытирая слёзы.
– А, может, ещё передумаешь? Ну, съезди, погуляй и возвращайся. Я тебя так ждала, скучала. И я одна тут. Думала, приедешь, семьёй обзаведёшься, внуков понянчу. Оставайся, Саша, ну кому ты там нужен. Да ещё характер у тебя такой неуживчивый, обязательно во что-нибудь встрянешь или разругаешься с кем-нибудь в пух и прах.

Панкратов тоже обнимает мать и успокаивает её:

– Да я же говорю тебе, хорошие они люди. Обещали во всём помочь. Но не это главное. Запомни раз и навсегда, ничего страшного и неисправимого с твоим сыном никогда и нигде не произойдёт. Я у тебя умный и сильный, всё вытерплю и вывернусь из любой опасной ситуации. Когда надо, выдержки и спокойствия у меня хватит. Ну, чего ты, на самом деле, чувствительная такая стала. Встречала, тоже плакала.

– Да, плакала, - подтверждает мать.
– От радости, что ты никого там, в Германии, не прибил.