Александр Суворов

Антонио Гамба соединял в себе черты жителя итальянской равнины и швейцарского охотника за козами. Он знал Швейцарию вдоль и поперек – с востока на запад и с севера на юг, от глубоких мрачных ущелий до сверкающих снежных вершин.

– Ты, Антонио, будешь моим Хароном [196] , – сказал Суворов, указывая на гребень Монте-Ченере, за которым виднелись хребты Сен-Готарда и Сен-Бернарда.

Гамба потребовал объяснений.

– Время остановилось, Антонио. Стикс застыл. Альпы – гребень замерзшей Стиксовой волны. Я вверяю свою судьбу твоей утлой ладье!..

196

Xарон – старец, переправлявший на челноке через реку Стикс тени умерших в подземное царство (гр. миф.).

Зная, что русская армия, разойдясь с австрийцами, направляется в Швейцарию, Антонио понял, что Суворов предлагает ему стать главным проводником армии. Ничего не спрашивая о маршруте из уважения к военной тайне, Антонио сказал:

– Я проведу вас, синьор, куда бы вы ни пожелали.

… Павел I готов был разорвать союз с коварной и вероломной Австрией. Он приказал Суворову соединиться в Швейцарии с корпусом Римского-Корсакова и действовать там, как сам найдет нужным. Ему разрешалось даже, если он сочтет это необходимым, вернуться с войсками домой.

В Вене имели основание торопиться. Союз с Россией расстраивался. В Париже можно было ждать монархического переворота. Англичане при петербургском Дворе тоже старались достигнуть своекорыстных целей. Павел I согласился на английское предложение послать в Голландию крупный десант русских войск.

Суворов страдал. Силы его угасали. Ныли старые раны. Надорванное сердце просило покоя. Тянуло на родину. Прискучила пышная природа Италии с ее вечно голубым небом. Суворов стосковался по огненно-красной, трепетнолистной осине и по кукушке, грустно кукующей в березняке.

11 сентября сдалась союзникам последняя крепость, где еще держался французский гарнизон, – Тортона, и в тот же день Суворов выступил с главными силами русской армии на соединение с Римским-Корсаковым по самому короткому, зато наиболее трудному пути – через Сен-Готард. Упускать время было опасно. Массена, узнав о походе Суворова, мог напасть на Римского-Корсакова и, разбив его, повернуться лицом к Суворову, даже вторгнуться в Италию.

Суворов решил все тяжести и полевую артиллерию отправить в Швейцарию кружным путем. Вместо полевых орудий Суворов получил от австрийцев двадцать пять горных легких пушек. Вообще Суворов постарался облегчить армию до последней возможности, приказав взять только то, что можно было везти во вьюках. Австрийцы обязались поставить необходимое для горного похода количество мулов. Но в начале похода Суворов их получил недостаточно. Мелас сообщил, что в Таверне для Суворова приготовлено полторы тысячи мулов. Когда армия туда пришла, оказалось, что там нет ни одного мула. Суворов спешил часть казаков, скупил у населения мешки и холст для вьюков. На приготовление вьючного обоза ушло три дня, хотя работали круглые сутки. Суворов приказал ссадить с коней даже офицеров. Им предстояло идти в походе со скатанной шинелью через плечо и котомкой на спине, наравне с солдатами. Офицерские кони пошли под вьюки со снарядами и патронами. Вместо двухнедельного запаса продовольствия ограничились явно недостаточным семидневным.

21 сентября армия Суворова через Белинцону двинулась к Сен-Готарду. Розенберг с отдельным корпусом пошел верховьями реки Тичино, в обход французской позиции на Сен-Готарде.

После благодатного климата долины Лугано, где почти не знают туманов, Альпы встретили Суворова дождями и мглой. Дождь почти не переставал. Горные речки и ручьи вздулись. Ноги солдат то скользили по мокрой гальке, то вязли в глине. Дорога шла то вверх, то вниз, с крутыми спусками и подъемами по скользким косогорам. Речек и ручьев встречалось множество, их переходили вброд по колено, иногда и по пояс.

Суворов задал быстрые марши. Солдаты выбивались из сил и срывались с крутизны. Несколько вьючных лошадей скатилось в пропасть. Впереди колонны шли пионеры [197] с лопатами, кирками и топорами, чтобы устранять препятствия и чинить мосты. При заданной скорости похода они мало что успевали сделать. Тем не менее солдаты сохраняли бодрость и веселье. Они догадывались, что этот поход – последний. Что Суворов их ведет домой, никто не сомневался. В невзгодах винили не Суворова. Вероломство австрийцев стало всем известно и понятно. Солдаты выражали готовность бить не только «синекафтанников» – французов, но и «белокафтанников» – австрийцев, если бы они вдруг стали на пути.

197

Пионер – здесь: сапёр.

Суворов ехал среди солдат на казачьей лошади, легко одетый, накрывшись от дождя всё тем же «родительским» плащом из тонкого сукна. На голове у него красовалась, свисая намокшими полями, широкая итальянская шляпа. Рядом с ним шагали двое – по одну руку долговязый Антонио Гамба с охотничьим ружьем, по другую – старый капрал Никифор.

У селения Айроло им встретился передовой отряд французов. Он отошел, не принимая боя. Их главные силы защищали перевал. Численность армии французов не превышала сил армии Суворова, но выгоды позиций утраивали их мощь. Как и у Нови, Суворову приходилось штурмовать естественную крепость.

Суворов решил атаковать французов в центре и с обоих флангов. Отряд Багратиона пошел справа, в обход левого фланга французской позиции, ему предстояло решить задачу неимоверно трудную. Карабкаясь по скалам, местами почти отвесным, солдаты встречали сильный отпор французских горных стрелков. Маскируясь между скалами и большими камнями, из-за гребня утесов французы поражали наступающих метким огнем. Солдаты Багратиона упорно лезли на крутизны, чтобы, зайдя французам в тыл, принудить их к отходу.

Под командованием Суворова русские атаковали французов с фронта. Две атаки противник отбил ружейным огнем. А Багратион все еще не достиг вершины. Издали она казалась близкой, но все возрастала и уходила вдаль, по мере того как войска поднимались. С гор опустились облака и охватили отряд сырым непроницаемым туманом.

Суворов приказал штурмовать французов третий раз. Лишь только началась атака, дохнул ветер, отогнал облака, и высоко вверху на снегах показались черные точки – это были солдаты Багратиона. Они зашли в тыл противнику. Французы, пораженные этим невероятным подвигом, покинули перевал. Суворов занял Сен-Готард. Перед русскими открылась дорога к озеру Люцерн.

Чёртов мост

Французы отходили, обороняясь. Розенберг, оттеснив встреченные отряды противника, соединился с Суворовым около Урзерна [198] . Тем временем французы окольными тропинками вернулись на дорогу в долине реки Рейсы [199] и снова преградили путь Суворову у места, называемого Урнерская дыра [200] . Тут узкая дорога, лепясь по карнизу над пропастью, вступала в короткий и тесный тоннель, пробитый в скале. Дальше дорога нисходила круто к Чёртову мосту, перекинутому каменной аркой через Рейсу, бурлящую в глубокой теснине. Вторая береговая арка над сухой щелью выводила мост на дорогу. Шумная, хотя и неглубокая река низвергалась здесь водопадом в четыре ступени.

198

Теперь коммуна Урзерен.

199

Теперь р. Рёйс.

200

Урнерская дыра – Urner Loch (нем.), низкий подземный проход в 80 шагов длиной.

Очевидно, французы считали позицию свою неприступной, потому что не торопились разрушить Чёртов мост. За тоннелем стояла пушка жерлом к наступающим. По тоннелю можно было идти только по четыре в ряд. Пробиваться через тоннель под картечными выстрелами – значило даром губить солдат. Суворов приказал двум ротам егерей, солдатам особенно сноровистым, зайти в тыл французам справа и слева. С одной стороны вздымались почти отвесно скалы, с другой – гремела в туманной бездне Рейса.

Егеря приступили к выполнению безумно смелого маневра. Одна рота, цепляясь за малейшие выступы скал, полезла вверх; второй после опасного спуска в русло реки пришлось переправляться вброд по стремнине, а затем карабкаться под огнем метких стрелков на крутизну противоположного берега.