Александр. Том 2

— Саша, что нужно Эдувилю? — ко мне наклонилась Лиза, задав вопрос шёпотом.

— Союзный договор, — также тихо ответил я, не отрывая, впрочем, взгляда от сцены. — Всем от меня нужен союзный договор.

— И кто же его в итоге получит? — Лиза выглядела заинтересованной.

— Понятия не имею, душа моя, — подхватив её ручку, я поднёс её к губам. — Я не могу думать ни о каком договоре, пока у нас нумерация домов нормальная не произошла. А выходя из кареты даже я рискую сломать себе ногу, и это как минимум.

Сидящий у меня за спиной Растопчин вздохнул так тяжко, что мне даже смешно стало. Раевский, расположившийся чуть сбоку, покосился на меня, но промолчал. Он вроде бы уже освоился. Скворцов даже пару раз мне доносил, что Николай начал огрызаться, когда кто-то пытался на него давить. Краснов с Розиным уже давно освоились. Но эти делали морды тяпкой и просто уходили от ответов. Они прекрасно знали, за какие заслуги произошёл молниеносный взлёт их карьеры, в отличие от Раевского, который до сих пор этого не понимал. Он, скорее всего, проклинал своего родственничка Давыдова до десятого колена, из-за которого попался мне на глаза. Абсолютно не амбициозный тип. Такие, оказывается, тоже бывают.

— Ты шутишь, Саша? — Лиза улыбнулась.

— Ну что ты, Лизонька, — я вернул ей улыбку. — Кто же шутит такими вещами, не так ли, Фёдор Васильевич? — и я повернулся так, чтобы видеть московского губернатора.

Растопчин в очередной раз горестно вздохнул. Вот кто страдал от предстоящей коронации на полную катушку. Кроме проблем с самой коронацией на него по очереди наседали Архаров, Макаров и Зимин. Иногда они делали это вместе. А совсем недавно к ним присоединился Горголи. Растопчин отбивался, как мог, но у него не всегда получалось. Я пока что в их дела не вмешивался, мне своих хватало. Но их жалобы друг на друга уже начали слегка надоедать.

Растопчин был из этой горластой компании самым безобидным. Но этот гад в отместку всё-таки ввёл билеты на коронацию и заломил за них такую цену, что у меня глаза на лоб полезли. Каково же было моё удивление, когда он доложил, что все самые дорогие места уже раскуплены, а за оставшиеся чуть ли не драка идёт. Ну что могу сказать, с таким практичным подходом, если коронация пройдёт практически на деньги таких вот щедрых господ, и казне будет нанесён незначительный урон, то Растопчину долго придётся ещё страдать на службе.

Я снова посмотрел на сцену. В своей прошлой жизни я был ни разу не театрал, и сейчас ничего не изменилось. Лиза негромко рассмеялась, чуть подавшись вперёд, а потом повернулась ко мне.

— Аннета прелестна, — сказала она громким шёпотом, а потом слегка склонила голову, поворачиваясь к Шереметеву, устроившему для нас это представление вместе с Антонио Казасси. Второй демонстрировал своих воспитанников, молодых актёров и актрис, воспитанников Театральной школы графа Юсупова.

— Ваше величество, я польщён вашей высокой оценкой игры Татьяны Гранатовой. Могу отметить, что и её величество Екатерина Алексеевна похвалила игру Татьяны и даже велела пригласить её к себе в ложу, когда гостила в моём Кусково, — прошептал Шереметев.

В это время очередной акт завершился, и публика разразилась аплодисментами. Я тоже похлопал и встал, чтобы немного размять ноги. Из ложи выходить не собирался, чтобы меня не попытались достать особо настойчивые типы вроде Эдувиля. Лиза же решила пройтись. Растопчин тут же вызвался составить ей компанию и показать этот Останкинский театр. Два гвардейца тут же отделились от остальных и двинулись за Елизаветой на почтительном расстоянии, но достаточно близко, чтобы вовремя прийти на помощь.

— Чего только люди не сделают, лишь бы рядом со мной не остаться! — я усмехнулся. — Коля, тебе нравится представление?

— Вполне недурственно, — ответил Раевский, облокотившись на борт ограждения. — Её величество абсолютно права, Гранатова неподражаема в роли Аннеты. Мои комплименты, Николай Петрович.

Я в это время смотрел на Шереметева, который явно что-то хотел мне сказать, но почему-то не решался. Он несколько раз открывал рот и снова его закрывал, нерешительно оглядываясь по сторонам. В ложе сейчас кроме него находились я, Розин, Раевский и Сперанский. Если граф что-то хочет сказать, то должен понимать, что наедине меня с ним здесь, в театре, никто не оставит. Наконец мне надоело смотреть на его топтание на месте.

— Смелее, Николай Петрович! Что вы так сильно хотите у меня узнать, что даже такой замечательный спектакль организовали?

— Ваше величество, — он слегка побледнел. — Я вовсе не из-за своей просьбы организовал представление, а прежде всего, чтобы порадовать её величество. Но вы правы, я действительно хочу обратиться к вам с просьбой. Точнее, я хочу узнать судьбу своего прошения.

— Прошения? — я вскинул брови. — Какого проше… — И тут Сперанский протянул мне бумагу, которую, скорее всего, просто не успел передать ранее или просто-напросто не знал, что с ней делать. Но раз притащил сюда, значит, был уверен, что она может понадобиться, или предполагал это.

Я развернул лист и принялся читать прошение под пристальными взглядами присутствующих в ложе мужчин. Прочитал один раз, потом более вдумчиво второй раз, после чего сложил бумагу и посмотрел на Шереметева.

— Вы же всё для себя уже решили, Николай Петрович? — спросил я его, вернув прошение Сперанскому, сунувшему его в небольшую папку. А я-то всё думал, зачем он её взял с собой в театр? — Зачем вам моё позволение?

— Чтобы у моих детей в будущем не возникло проблем, — теперь Шереметев отвечал твёрдо, прямо глядя мне в глаза.

— У вас уже есть дети от этой женщины? — задал я очередной вопрос.

— Нет, ваше величество. Я хочу поступить как порядочный человек…

— И что, вы всё это время терпите? — вырвалось у меня. Он упрямо вскинул голову, я же только удивлённо руками развёл. — Чудеса! Зато теперь понятно, почему вас не прельщает жизнь при дворе.

Он только сжал губы, не опуская глаз. Что, правда, что ли, этот Шереметев своих актрис не портит, и с Жемчуговой у него ничего до сих пор не было? С одной стороны, поверить сложно, с другой…

У него действительно нет детей, — это подсказал мне Сперанский, отрицательно покачав головой, правильно расшифровав мой недоумённый взгляд.

Так, эта история одна из тех, что вошли в легенды. Один из самых богатых и знатных мужчин женился на актрисе своего крепостного театра. Подавал он прошение на высочайшее имя или нет? И что ему Сашка ответил? Нет, не помню, но, судя по всему, подавал. Иначе у его детей реально могли быть проблемы, всё-таки сын, рождённый от крепостной, и граф?

— Вы хотя бы ей вольную дали? Или прямо вот так, на крепостной жениться задумали? — когда я это сказал, Раевский резко обернулся и принялся удивлённо хлопать глазами, а Розин воздухом подавился и закашлялся.