Александра

— А они расстроятся?

— Расстроятся, начнётся паника. Главное побольше их выбить в самом начале. А для этого у нас всё есть. Применим тактику французов, которую они применили в битве при Кастийоне. Я тебе, Иван Михайлович, рассказывала об этом.

— Ещё бы посмотреть план, как та битва проходила.

— Я нарисую.

— Хорошо. — Князь позвал холопа, сказал срочно позвать какого-то боярин. Я пошла к своим. Сыграл боевой рог, на побудку. Кадеты вскакивали, организованно сбегали на зарядку, потом умылись. Дальше организованный приём пищи. Всё отработано до автоматизма.

— Степан, строить корпус.

Лагерь русских войск просыпался. А мои кадеты были уже на ногах, позавтракавшие и готовые к труду и обороне.

— Значит так, сейчас к нам подойдут ещё люди, князь Воротынский обещал выделить. Начнёте строить редуты. Где, я вам покажу. Строим первую линию редутов, в пятидесяти метрах от неё вторую в шахматном порядке. Что бы вторая линия могла простреливать проходы между редутами первой. Всё как вас учили. И кадеты. Это не учения. Нас ждёт очень жёсткий бой. В котором мы или победим или сгинем. Отступать нам будет не кому. Степан, пока Божен, Илья и Айно отдыхают, у них была трудная ночь, раздели людей. Одни начнут копать, вторые рубить деревья для стенок редутов. Сильно толстые не рубите. Не нужно. И да, редуты будем делать как с этой стороны, где будет лобовая атака, так и с противоположной. Туда нам в тыл будет заходить большой отряд ливонцев и имперцев. Всё, кадеты. Время пошло. Никифор, вон люди идут от князя, распредели их по фронту работ. Приступаем.

Вскоре в лесу застучали топоры. Я молилась, чтобы у нас хватило времени для укрепления. Основной лагерь так же стал укрепляться. Все работали с удвоенной силой. Часть тяжёлой латной конницы успела уйти. Ближе к обеду увидели у себя в тылу противника. Он остановился в километре от нас. Народ работал как одержимый, даже ели на ходу. Основных сил имперцев пока ещё видно не было. Ближе к вечеру они всё же появились. У нас первая линия редутов была практически готова. Туда закатывали орудия. Заканчивали вторую линию укреплений. Я постоянно моталась по всем будущим позициям. Смотрела, как и что делают. Спорила с мужчинами, даже ругалась. Убеждала. Соглашалась с их доводами, ибо невозможно быть правой, где-то я оказывалась полностью дилетантом. Признавала свою вину и извинялась, чем вызывала удивление у воинов. Ну а как, если целая царевна и вдруг извиняется. Это было немыслимо!

Георг в этот день не стал атаковать нас. Решил поиграть в благородного. Зря он так, я бы не стала этого делать, на его месте. Но нам это дало доделать окончательно укреплённый лагерь и редуты. Зато капитан прислал парламентёров. Он приглашал к разговору меня и князя Воротынского. Князь, услышав это, выдвинул нижнюю челюсть и посмотрел с высока на переговорщика.

— Он кто такой, чтобы с ним Рюриковичи разговаривали?

Я подошла к князю.

— Иван Михайлович, Георг фон Фрундсберг довольно известная личность, особенно в Италии и Южной Франции, любимчик германского императора. Давай встретимся с ним лицом к лицу. Зато будем знать своего противника, так сказать, на прямую.

— Много чести ему будет.

— Князь, я удивлена. Своего противника надо знать в лицо и уважать. Не мне это тебе, княже, говорить. Тем более, он хотел видеть меня, удостоверится, что я здесь в этом войске.

— Зачем? Почему именно тебя? Обойдётся.

— Князь, капитан увидит меня, поймёт, что я настоящая. И начнёт рваться ко мне, чтобы захватить. Пусть рвётся, бросает лучших своих вояк на мои пушки.

— Хорошо. Давай встретимся.

Мы выехали с князем в сопровождении десятка латников. Со стороны наёмников тоже выехали с десяток ландскнехтов. Встретились по середине нейтрального пространства между нашими лагерями. Георг фон Фрундсберг оказался довольно крепким мужчиной, на вид лет 50. Имел короткую, но густую бороду с усами. Облачён в сверкающую кирасу. На голове шлем с откидным забралом и перьями, цветные яркие штаны, одна гача зелёная, вторая белая. Колена защищены металлическими наколенниками с сочленениями.

С коней мы не сходили. Он бросил взгляд на князя Воротынского, но долго на нём не задержался. После чего, посмотрел на меня. Я его взгляд выдержала. Включила надменность и холодность.

— Так вот ты какая, принцесса Византийская Александра Комнина.

— А ты, как я понимаю, капитан Георг фон Фрундсберг?!

— Он самый.

— О чём будем говорить? — Вступил в разговор князь Воротынский.

— Я предлагаю тебе князь, передать мне принцессу. Плюс выплатить 50 тысяч немецких талеров. И я выпускаю твои дружины целыми. Обещаю тебя не тронут.

— Это ты предлагаешь мне? Князю Воротынскому? Рюриковичу в 19 поколении?

— Иван Михайлович, спокойнее. — Сказала я князю. — Посмотрела на капитана. — Теперь послушайте, что мы тебе скажем, Георг. Все твои люди складывают оружие и сдаются. Тем самым мы избежим большого кровопролития и напрасных человеческих жертв. Вы отдаёте армейскую казну. Ливонцы выплачивают контрибуцию в размере 100 тысяч немецких талеров серебром. Император выплачивает 200 тысяч талеров серебром за разорённую пограничную крепость и селения. И тогда все вернуться домой живые и здоровые.

Воротынский посмотрел на меня удивлённо-шокировано. Потом усмехнулся и взглянул на капитана. Георг тоже смотрел на меня заинтересованно, потом сказал:

— Однако, принцесса. Такой наглости я ещё нигде не слышал и не видел. Значит 100 тысяч талеров с ливонцев и 200 тысяч с императора? А если не согласимся, то будет много крови и мертвецов? Скажи мне, принцесса, неужели ты веришь, что мои ландскнехты боятся крови?

— Не боятся. Но жить все хотят, не так ли? Одно дело, когда ты проливаешь чужую кровь, другое дело, когда кто-то начинает лить твою. А у нас говорят так, своя рубашка ближе к телу. Не так ли, капитан?

— Ну что же. Я хотел убедится, что принцесса здесь. Теперь убедился. И самое главное, что это именно та принцесса, которая мне нужна. Жаль тут нет младшей. Но я думаю, мы и её заберём. То, что вы добром не сдадитесь, это я предполагал и раньше. Жаль, князь, что придётся убить тебя. Хотя я постараюсь, чтобы ты остался живым. За тебя хороший выкуп можно получить. Но всё же не гарантирую, что останешься жив в завтрашнем бою. Бежать и отступать вам не куда. Так что, никуда не денетесь. А вот принцесса обязательно останется жива, таков жёсткий приказ.

— Капитан, не хвались на рать идучи, а хвались с рати идучи. А ещё, не говори гоп, пока не перепрыгнул. Я тоже тебя запомнила. И тоже отдам приказ взять тебя живым. До свидания, Георг фон Фрундсберг. Я, думаю, мы с тобой очень скоро встретимся. Князь, возвращаемся. Всё что мне нужно я увидела.

Мы повернули коней и помчались к своему лагерю. Вернувшись к своим, мы с Воротынским прошли в его походный шатёр.

— Ну что, царевна Александра, завтра битва?

— Да. Но разоблачаться от броней нельзя. Спать всем оружными. Князь, командуешь ты. Составь план сражения. Учитывай, что вначале будет работать артиллерия. Пешие и конные в бой не вступают. Ждут команды.

— Понятно. Я уже сделал кое-какие намётки. Но сейчас подумаю обстоятельнее. Может поснедаешь со мной, царевна?

— Поснедаю. Но сейчас к своим съезжу, потом вернусь…

Смотрела на восток. Показался краешек солнечного диска. Всё вокруг стало заливать нежным светом. Глядя на восход солнца на ум пришли слова известной советской песни. Папа говорил, что раньше, во времена СССР, утром по радио даже мелодию этой песни наигрывали.

«Утро красит нежным светом, стены древнего Кремля…»