Альфа. В плену Зверя

Глава 3

Я даже не успела вскрикнуть, когда на него набросили сетку.

Она блеснула в тусклом свете, как змея из сверкающей проволоки, обвивая его плечи, грудь и руки за одно мучительное мгновение. Металл впился в его кожу, шипя и пуская дым, будто он был каленым. Звук был отвратительным – хриплое шипение, похожее на жар раскалённого железа в воде.

Мужчина взревел. Это был рёв не человека. Волк, раненный, загнанный в угол, бьющийся насмерть. Его мышцы напряглись так сильно, что жилы на руках выступили, а шрамы и свежие раны на теле вспыхнули алым. Он попытался рвануться вперёд, но сетка сжалась ещё сильнее, впиваясь в его грудь и шею. Я увидела, как под сеткой кожа обугливается, покрываясь дымящимися ожогами.

Я зажала рот ладонью, чтобы не закричать вместе с ним.

Один из охранников шагнул вперёд с ледяным спокойствием и, не обращая внимания на его рёв, прицелился шприцем в плечо. Миг – и длинная игла пробила его кожу. Пленник вздрогнул, мышцы на мгновение напряглись сильнее, но через несколько секунд его тело начало сдавать позиции. Рёв превратился в глубокое, дрожащее рычание. Сетку с него сняли, и я увидела, что под ней остались тёмные ожоги.

Зверь рухнул на бетонный пол, словно кто-то просто отключил его. Он упал на колени, затем свалился набок. Тяжёлое дыхание срывалось с его губ, грудь судорожно вздымалась, а тело дрожало в судорогах.

Охранники, как безликие тени, молча вышли из клетки, захлопнув за собой дверь. Я услышала, как ключ повернулся в замке, и звук этого щелчка стал для меня последним ударом по и без того расшатавшимся нервам.

Он остался лежать там – сломленный, но всё ещё живой. Светло-зелёные глаза открылись, но их блеск был потухшим, как угли в остывшем костре.

Я сидела в углу, не в силах пошевелиться. Страх сковал меня железным обручем.

Мужчина лежал на спине, его ладони были разжаты, пальцы чуть дрожали. Он смотрел в потолок с таким выражением лица, которое я не могла вынести.

Горечь. Боль. Бессилие.

Он больше не рычал. Не рвался в бой. Просто лежал, глядя куда-то мимо меня, туда, где, возможно, он видел что-то своё. Что-то такое, что забрало последние крупицы его воли бороться.

Его взгляд был тяжёлым и пустым. Глаза, которые могли сжечь целый мир, теперь смотрели в никуда.

***

Я сидела в углу, сжавшись, будто могла исчезнуть внутри собственной тени. Холод бетонного пола прошёл сквозь ткань платья и обжигал кожу, но я не двигалась. Не могла. Как будто любое движение разрушит ту зыбкую грань между мной – и им. Тем, кто только что бился, как зверь, кого душили цепью и болью, и кто теперь лежал на полу, тяжело дыша, как потухший шторм.

Он не смотрел на меня. Его взгляд блуждал где-то над головой, в тусклом потолке, где не было ничего – ни спасения, ни неба, ни света. Только пустота. Но было в этом молчании нечто страшное – тишина, за которой зреет не покорность, а новый взрыв. Он казался мёртвым, и всё же я знала – он жив. Не человек. Не зверь. Что-то между.

Тело его дрожало, но это была не слабость. Это было то напряжение, которое остаётся в мышцах даже после того, как боль уходит. Он был выжат, как жила, из которой только что тянули кровь – и всё же внутри него что-то еще горело. Глухо. Жестоко. Медленно.

А потом он шевельнулся.

Я не сразу поняла – так осторожно, с усилием, будто каждый вдох был вызовом. Сначала пальцы – разогнулись, сжались. Потом локоть, плечо. Он приподнялся на колено, тяжело, как человек, которому сломали спину, но не дух. И с каждым мгновением в нём что-то собиралось обратно: не сила – воля. Темная, упрямая, мрачная воля жить. Смотреть. Дойти.

Он встал.

Сначала пошатнулся, будто равновесие было предательством, потом – выпрямился. Высокий. Страшный. Неуязвимый в своей изломанности. Его грудь поднималась и опускалась, на плечах дымился след ожогов, но он уже не был поверженным. Он был затихшей грозой. Той, что возвращается.

И тогда он повернулся ко мне.

Я замерла. Даже сердце, казалось, перестало биться, как будто испугалось, что может быть услышано. Он смотрел прямо на меня. Ни в сторону, ни поверх головы – в глаза. В самое нутро. И в этом взгляде не было ярости. Не было слов. Только – узнавание.

Он медленно шагнул вперёд.

Я отпрянула на рефлексе, вжимаясь в стену, но от этого движения стало только хуже. Как будто я подтвердила – да, я слаба. Да, я здесь. Да, я – его. Пусть даже никто не говорил этого вслух.

Он шёл – нет, двигался к моей тени, не торопливо, но неотвратимо, как зверь, что учуял раненого, и теперь уже не уйдёт. И с каждым шагом воздух в комнате густел. Плотнел. Стягивался вокруг меня, как петля.

Я не кричала.

Я не дышала.

Он остановился в шаге от меня. Его лицо – ожоги, кровь, злость, затихающая под кожей. Его глаза – не звериные. Человеческие. Слишком. И именно это было страшнее всего.

– Отойди от меня! – кричу я, но моё собственное эхо гулко отдается в стенах, как пустой звук. Он не слушает.

Его спина выгибается, дыхание рваное и хриплое, словно он изо всех сил пытается подавить что-то внутри себя, но это бесполезно. Его руки дрожат, ногти удлиняются, превращаясь в острые когти, которые царапают каменный пол, оставляя глубокие борозды. Я в ужасе наблюдаю, как его тело напрягается, как мышцы вздуваются, плечи становятся шире, сильнее.

– Нет… – его голос хриплый, ломкий, но всё ещё человеческий. На долю секунды мне кажется, что он вот-вот вернётся в себя. Но затем он поднимает голову, и я вижу, как его глаза полностью заливаются зеленым светом. Человеческое исчезло.

Его губы раздвигаются, обнажая удлинившиеся клыки, а кожа на шее натягивается так, что видны пульсирующие жилы. Его дыхание – рваное, глубокое – наполняет клетку тяжёлым, животным запахом. Это запах зверя, который охотится. Смесь дикого мускуса, земли и чего-то тёплого, почти солоноватого, захлёстывает меня с головой.

Я судорожно вдыхаю, но чем больше я дышу, тем сильнее этот запах проникает в мои лёгкие, обволакивая, будто пытаясь заставить меня принять его. От этого запаха моё тело начинает дрожать…Но есть что-то странное. Что-то очень пугающе странное. Это его запах. Он забивается в ноздри и начинает обволакивать меня, сводить с ума. Я не могу понять что происходит.

Он наклоняется, мышцы на груди напряжены, а его когти впиваются в пол, как будто он вот-вот бросится на меня. Я пытаюсь отползти назад, но его взгляд приковывает меня к месту. Он рычит, и звук вибрирует в моём животе, как электрический разряд.

– Пожалуйста, остановись… – Я шепчу эти слова, но он уже не слышит. Его звериная сущность взяла верх.

Он подбирается ближе. Его лицо в тени, но я вижу, как он облизывает клыки, его грудь тяжело вздымается. Плечи подрагивают, как у зверя перед прыжком.