Алхимические хроники (части 1-3)

— Мэтресса Далия, — тем временем поприветствовал коллегу мэтр Карвинтий. — Чем обязан?

— О, мэтр, — аааапчхи! — ответила Далия. — Простите, у меня, кажется, аллергия на все эти кошачьи запахи… Простите еще раз — аааапчи!!! Хорошо, что я вас нашла. Понимаете ли, мне нужна ваша профессиональная консультация.

— Всегда готов помочь. Присаживайтесь, мэтресса… Нет, тот стул сломан! он под грозу попал… Вот, сюда, — указал мэтр Карвинтий на стул рядом со своим письменным столом и легко сдвинул с предмета меблировки стопку журналов. Мэтресса воспользовалась любезным приглашением, устроилась поудобнее и еще раз осмотрела пытливым взглядом помещение.

Помимо указанных мятных кустиков везде, где можно и нельзя, кроме свечей, благоухающих по углам и спрятавшихся за подсвечниками монстров-оберегов с кошачьими ушами, в лаборатории было много карт, разрисованных оттенками красного и синего, погнутый ржавый флюгер в виде пронзенного стрелой яблока, плакат-схема, объясняющий, как правильно кормить свинью, и портрет мэтра Карвинтия — очень похожий. Правда, художник сделал лицо вдохновенно-отрешенным, а оригинал отличался скорее хитрым, чем умным выражением, а так — всё то же самое. Среднего роста, ровненький, гладкий, хитрые серые глаза с небольшим прищуром, где-то за лбом — растрепанные русые пряди… Нос скорее есть, чем нет — хотя куда ему до фамильного сокровища клана Кордсдейл, так что внешность, прямо скажем, заурядная. Совершенно удивительно, что при таких усредненных внешних данных мэтр Карвинтий, если верить разведке госпожи Гиранди, мнил себя великим сердцеедом и считал обязательным соблазнять всех дам в радиусе действия атмосферного фронта (эти подробности рассказывали Клотильда и Труамина, из Библиотеки).

— Вы, наверное, слышали, что наши университетские часы сломались, — приступила к объяснениям Далия.

— Слышал, — кивнул мэтр Карвинтий, присаживаясь напротив дамы. — Это прекрасно.

— Господин ректор поручил мне присматривать за ходом ремонтных работ… Погодите. Вы сказали «прекрасно»? Что же хорошего в том, что университетское имущество сломалось?

— Ах, сударыня, — мило засмеялся мэтр Карвинтий, складывая губы в улыбку, которая Далии показалась излишне манерной. — Ну, как же вы не понимаете! До тех пор, пока сломан демонский механизм, сооруженный маленькими самоуверенными… — на лице мэтра образовалось брезгливо-гадливое выражение. — Гномами, — наконец, выдавил из себя Карвинтий, — до тех пор, пока этот механизм сломан, преподаватели и студенты могут свободно наблюдать наше прекрасное дневное светило. И, не побоюсь этого слова — небо в целом! какой прелестный вид! Какая масса информации! А вы, дорогая Далия, когда-нибудь смотрели на небо в подзорную трубу?

Далия собиралась высказаться в том ключе, что, собственно, лучшая оптика — взять, к примеру, лупу, которую мэтресса постоянно носила на цепочке, считая самым стильным украшением, — делается именно маленькими, самоуверенными, гордыми и непримиримыми чадами горных кланов. Однако вовремя вспомнила, что ей позарез нужна сводка погоды за последние пять лет, чтобы объяснить самопроизвольное проржавение указанного механизма, и позволила себе лишь добавить морозца в тон беседы.

— Нет, мэтр, моя область исследований, скажем так, далека от увеличительной оптики и наблюдений за погодой. Кстати, о погоде! Мэтр, не будете ли вы так любезны — мне нужна… как бы это назвать? общая информация о дождях, снеге, граде и прочих осадках, попавших на Часовую башню за последние пять лет.

— Вот как? Ну-ка посмотрим, сколько их было всего… — Карвинтий потянулся к потрепанным тетрадям на полу, просмотрел пару, повернулся к стоящим на книжной полке. Взял том заметок, принялся листать, подсчитывать, шевеля губами. Догадавшись, что мэтру-погоднику доставляет удовольствие видеть собственный почерк и наслаждаться сформулированными в отчете фразами, Далия сочла возможным изобразить легкомыслие:

— Ах, мэтр Карвинтий! Я не думала, что это займет так много времени! Может, вы просто напишите, что осадков было больше обычного, что все тучи, в соответствии с таинственными, не до конца изученными атмосферными явлениями, роняли свое содержимое исключительно на Часовую башню — да и дело с концом!

Мэтр Карвинтий задумался и, очевидно, для стимуляции мозговой деятельности, принялся раскачиваться на стуле. Практически сразу же ножка стула крякнула, и алхимик едва не свалился на колени Далии.

— Ой, простите…Я так не ловок… Простите, дорогая Далия! Ах, как вы любезны…. Конечно, слово дамы — для меня закон, я, конечно, напишу, всё, что вы просите, вот только… — мэтр картинно засмущался. — Никак не пойму, зачем вам все это нужно.

Далия почти не следила за словами коллеги — гораздо больше ее занимала рука уважаемого мэтра, которая так и осталась лежать на ее колене. Хмм, кажется, Далия что-то неправильно поняла…

Мэтресса встала — как будто заинтересовавшись особенно яркой цветной схемой, на которой был изображен гном, со злодейской ухмылкой выдыхающий туман на карту Ллойярда.

— Вам понравилось? — тут же подскочил Карвинтий. — Моя работа. Мне кажется, что чем красивее представлена алхимическая гипотеза, тем она доходчивее. Вы согласны?

Далия почувствовала, как мэтр пытается ее приобнять за талию. Отступила на полшага.

— Красота — это, конечно, не плохо, — пробурчала она.

— Красота — это прекрасно! — с пылом возразил Карвинтий и подскочил к опешившей мэтресса. — Сударыня, позвольте заявить вам, вы — прекрасны!

— Ну… — растерялась Далия. — Я, конечно… Ну, как бы это сказать…

Алхимичка просто не знала, как реагировать. Был бы на месте Карвинтия тот же мэтр Диаз, который восхищался всем, даже дохлыми мышками, или даже мэтр Ходрих — искусствовед из Королевского Музея, который однажды уговаривал Далию позировать ученикам-рисовальщикам — комплимент бы звучал как комплимент, и точка. Скажи подобную фразу мэтр Никант — Далия бы сразу догадалась, что это издевательство и выдала бы пару ответных комментариев об «уважаемом» коллеге. А Карвинтий… Ну, мэтр, ну, собрат по Алхимии, вот учудил! Что, не знает, какие отношения связывают сапиенсологиню с мэтром Питбулем? Смотрит на Далию, как… как на Изольду!

— Простите, — наконец, решилась мэтресса. — Я, пожалуй, подожду вашего отчета на свежем воздухе — здесь от снопов мяты как-то душновато… дышать нечем…

Ей почти удалось проскользнуть мимо Карвинтия, но тот бросился на колено, поймал ручку мэтрессы и принялся целовать ее ладошку.

— О, дорогая! Не лишайте меня вашего прекрасного общества! Молю вас!..

— Простите, мэтр Карвинтий, — решилась Далия. Говорила она серьезно и ровно, чтобы не обидеть чувства романтического коллеги. — Вы меня не так поняли. Понимаете, я, в некотором смысле, почти помолвлена. Есть один алхимик — он весной уехал по делам в Ллойярд, но скоро вернется, и мы с ним… Ну, надо еще решить вопрос о разумности гоблинов, но в остальном между нами царит полное согласие, и я думаю… — Далия мысленно дала себе пинка: заикается и мямлит, как первоклашка. Где ее лекторская легкость изложения и интерпретации материала? Подумаешь, Питбуль до сих пор не раскачался сделать ей официального предложения — сути дела это не меняет, ведь главное, чтобы Карвинтий перестал пожирать ее, Далии, внешние данные алчущим взором!

А с Питбулем, пусть он только вернется из Уинс-Тауна, Далия разберется.

— Понимаете, — продолжала алхимичка, — мне ваше внимание, конечно, немного льстит, но кажется чрезмерным, и оно может внести разлад в наши отношения с мэтром Питбулем…

— Это вы меня неправильно поняли, сударыня, — вежливо ответил Карвинтий, поднимаясь с колен. Рук Далии он так и не выпустил. — Я и в мыслях не держал становиться между вами и каким-то там Питбулем…

У Далии с души упала гора величиной с Шан-Тяйский хребет. Фу, а она-то подумала, что этот мятный крендель к ней клеится…

— Я просто говорю вам — хотите получить отчет, какие грозы бушевали над Часовой Башней — приходите вечером ко мне. Прямо сюда — у меня временные трудности с наймом жилья, так что приходится пользоваться служебным положением. Но тут удобно, за дверью есть кладовка, там кушетка стоит, фигура у вас изящная, так что поместимся…

Карвинтий говорил с таким обыденным, житейским спокойствием в голосе, что Далия сама не поняла, почему продолжает слушать его, и вообще, как же она оказалась крепко зажата в уголок между письменным столом, мятным веником, книжной полкой и плакатом, на котором гном туманил Ллойярд?