Алхимические хроники (части 1-3)

Разум несчастного алхимика выключился. Остались инстинкты. Два, как утверждают некоторые любители копаться в мотивах чужого поведения. По первому из инстинктов Карвинтий высоко подпрыгнул, уходя от встречи с приземистым змееголовым существом, и рванул прочь, выбрав, повинуясь второму из подсознательных побуждений, то направление, которое задавала Джоя. У Джои наверняка имелись свои собственные мотивы бежать прочь; только, знаете ли… изучать причины, по которым жители Сумрачного острова поступили так или иначе — занятие бесперспективное и невыгодное.

Гномка, упавшая на тропинку, поднялась, фыркнула, пожалела — в который раз за день! — что не взяла с собой секиру, и бросилась догонять студентку.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить — конечно же, мэтр Карвинтий подумал, что гномка бежит за ним, а не за Джоей, а потому не стал останавливаться…

* * *

19.43

Джоя бежала — легко, грациозно, радостно, как только может бежать счастливая семнадцатилетняя юность, не обремененная излишними размышлениями о выбранном Пути или научной специализации. По дорожкам мимо алхимических лабораторий, по полю для дуэлей и инженерных испытаний, по коридорам, по солнечным часам, по другим коридорам, по легкому мостику, соединяющему главный корпус и башенку кафедры горных изысканий, по аудиториям, по коридорам, по моргу, по книгохранилищу и подкопченному залу заседаний Большого Совета, по столу госпожи Гиранди и по спящему после обильных возлияний Гринчу, по словарям и по доказательствам геометрических теорем… Тонкие ножки несли подкованные сапожки, полы черной приталенной мантии (мэтресса Долли не далее, как вчера осудила дацкую моду на алхимические одеяния, и велела Бургвайссеру, торговцу мантиями, привезти для нее что-нибудь похожее, но более солидного размера) весело развевались, коллекция украшений позвякивала и самопроизвольно посвистывала, и мы не соврем, если скажем, что студентка наслаждалась жизнью. Кафедра эльфийской литературы, кафедра иностранных языков, забитая огромными гвоздями и крест-накрест заваренная стальными балками (причем каждая из балок несла на себе потрясающую коллекцию священных символов разнообразных Орденов) [15] кафедра мертвых языков, приветливо распахнутая кафедра человеческой медицины, кафедра классической алхимии, кафедра современной фармакологии (которую сторожили два злых буренавских волкодава, ненадолго присоединившихся к алхимической гонке), празднующая кафедра истории…

15

Без намеков, просто ради информации. Уж если запрещать Магию Смерти, подумал однажды утром король Гудеран Десятый, то с чего бы оставлять в покое мертвые языки, особенно те, которыми пользовались демонологии и некроманты? Дискуссия о целесообразности вышеуказанного политического и, с прискорбием вынуждены констатировать, антинаучного шага продолжается.

В Университете королевства Кавладор с года Веселой Вдовы действует долгосрочная программа «Оживи мертвый язык!» Студентам предлагается выполнить легкие пятнадцать практических занятий и получить сертификат, что отныне они являются полноценно-живым носителем не-окончательно-мертвого языка. Похвалы и поощрения со стороны преподавателей запечатанной кафедры мертвых языков гарантируются.

— Что это было? — спросил мэтр Григо, когда вслед за стремительной черной тенью мимо широко распахнутых дверей кафедры проскочили два царапающих пол волкодава и мокрая фигура с тревожной одышкой.

Мэтр Никант пожал плечами, мэтр Диаз по обыкновению ответил, что то была «Прекрасная женщина, просто прекрасная!», а перенервничавшая мэтресса Долли, для которой оказались лишними последние пять бокалов вина, повисла на шее господина ректора и, пользуясь отсутствием мэтрессы Розанны, зарыдала, какая прекрасная у них получилась конференция… Пусть случился небольшой пожар — но, Долли готова повторить вслед за мэтром Диазом — прекрасная, просто прекрасная!..

Господин ректор почувствовал, как что-то в Университете происходит без его ведома, сгрузил Долли на завкафедрой и вышел проверить, что да как.

К тому времени Джоя порхала где-то в районе Библиотеки.

На некотором расстоянии от студентки бежала Напа Леоне Фью из клана Кордсдейл. Гномка катилась серебристым упрямым шариком, то увеличивая темп передвижений — когда надо было спустится с очередной лестницы, то, наоборот, замедляясь и почти останавливаясь — когда организм Напы вдруг вспоминал, что находится в условиях экстремальной эксплуатации уже двадцать часов подряд и требовал перезагрузки и передышки. Впрочем, перенапряжение и общая усталость — не те мелочи, которые способны помешать достойным гномам довершить начатое, не сдавалась и Напа, тяжело пыхтела, подсвистывала фамильным кордсдейловским носом, вспоминала родню погодоведа незлым тихим словом и бежала, громко стуча подкованными каблуками, вслед за Джоей.

Мэтр Карвинтий в случайно затеявшейся алхимической гонке с гномами и препятствиями чувствовал себя самым слабым звеном. Он то выигрывал буквально крохи расстояния у тяжело пышущей гномки, то терял минимальное преимущество и оказываясь за спиной низкорослой преследовательницы. Не надолго — инстинкт самосохранения подстегивал уставшие метеорологические ноги, напоминал, как трудно и больно было выздоравливать после серии тяжких телесных, полученных в прошлом году, и заставлял подпрыгивать повыше и прибавлять шаг. Очень помогли волкодавы — обнаружив за своей спиной двух огромных зверюг с очень короткой плотной бурой шерстью, почти человеческой настырностью, да еще со страшенными клыками в оскаленных пастях, ноги мэтра Карвинтия испугались настолько, что заработали со скоростью челюстей проголодавшейся хрюшки, и едва не догнали вырвавшуюся далеко вперед дацианку.

Некоторая часть алхимика планомерно подсчитывала полученный ущерб — к сожалению или к счастью, в основном моральный; другая часть алхимика составляла план на ближайшую неделю — включавший переезд в безгномью часть Кавладора, написание доноса в Министерство Чудес и Министерство Спокойствия по поводу нелицензированного появления зомби в университетском пруду, торжественный поджог накопленной за годы работы в Университете мяты и целенаправленный отстрел всех кошек, которые вдруг встретятся мэтру на пути. Оставшиеся полтора процента интеллектуальных способностей метеоролога занимались своими непосредственными обязанности — регистрировали изменения погоды, происходившие вокруг. Кстати сказать, погода портилась стремительно и масштабно — не в Университете, естественно, а за его стенами, куда иногда выпрыгивала бегущая троица. Ветер свистел, на круг солнечных часов падали первые крупные капли дождя, и где-то очень далеко сверкали молнии.

Далеко в арьергарде путешествующей по Университету троицы (волкодавов инерция занесла в пустующую аудиторию, где неунывающая Изольда как раз придумывала, от чего бы мэтру *** ее спасти) ковылял зомби. Мертвяк, последний из партии возмездия, организованной научными оппонентами Карвинтия, зацепился за корягу, а потому провел на дне прудика гораздо больше времени, чем планировал его ллойярдский повелитель, здорово оброс тиной, ракушками, и передвигался медленно. Но упрямо.

Когда Джоя четвертый раз пролетела через большой читальный зал Библиотеки, к бегунам присоединился призрак — что бы ни говорили материалистически настроенные алхимики, не верящие, без достаточных на то доказательств, в существование собственных подштанников, — в университетском книжном храме действительно обитала неупокоенная душа. Которой именно сегодня, в восемнадцатый день месяца Паруса, вдруг стало скучно коротать вечность, листая страницы старинных фолиантов да иногда покачиваясь на сквозняке вместе с Люмусом. Вот и полетела прозрачная фигура девушки в антиобщественно коротком платье, испачканном кровавым пятном на груди, следом за Джоей, мэтром Карвинтием и запыхавшейся Напой.

Фффух, — остановилась гномка. Призрак беззвучно пронесся мимо. Опять вверх Джою понесло. Какая башня на этот раз? а, Часовая… Что ж, маршрут знакомый… Напа Леоне шумно вдохнула, сжала кулачки и поспешила по лестнице.

* * *

Министерство Чудес королевства Кавладор

— Ой…

— Ой… — печально подтянула принцесса Ангелика.

— Ой, рябина-рябиииинууушка… — завели дамы хором.

— Желтые цветы… — тоненько просолировала принцесса.

— Разве у рябины цветы желтые? — заинтересовалась Далия.

— Ик? — переспросила патронесса Министерства Чудес.

— Надо проверить. Нельзя, — погрозила мэтресса самой себе, — нельзя использовать в популярном произведении непроверенные научные факты!

— Ниизззя! — поддержала ее высочество. Стукнула кулачком по подлокотнику кресла. — Запрещаю!

— И это правильно… — согласилась Далия.

— Наливай, — подсказала Ангелика и требовательно подставила стакан. Мэтресса потянулась за бутылкой, обнаружила, что та пуста и зашарила по окрестностям в поисках другой емкости. Под руки попадались только обеденные остатки, побитые тарелки, порванные салфетки (Далия малость увлеклась, в подробностях объясняя, какие беды несет в себе недостаток профориентации в младые годы) и препарированная по всем правилам кентаврийской медицины шелковая сумочка принцессы. Из сумочки была выдрана подкладка и извлечены запасные пуговицы, пилюли от головной боли, малая королевская печать, леденец, ключи от кабинета в Министерстве Чудес, переливающийся радугой «глаз», коробочка с помадой, зеркальце и катушечки с нитками, которые Ангелика носила с собой на всякий случай.

— Кажется, мы, ваше высочество, малость злоупотребили, — пришла к выводу алхимичка.

— Не, — отмахнулась Ангелика. — Я точно помню, что есть у магов трезвое закл… кл… злкзл…Почему Роскару этим закл-яни-янием можно пользоваться шесть раз в неделю, а мне низзя? Я, между прочим, его на шешть… пять… на целый год стррашше…

— Не будем привередничать и смешивать, — подсказала Далия. — Мы должны быть примером для пр… продрд… прорастающего поколения!

— Мы будем! — уверила алхимичку принцесса. — Обязательно! Наконец-то Министерством Чудес руководит тот, кто перевернет здесь всё с ног на голову! И воткнет булавку в нужную поп… подушечку! Я не домчу… не домучу…

— Чего?

— Не до-пу-щу, — по слогам, для подробностей, пояснила принцесса Ангелика. — Чтоб Кавладор остался во мраке средневековья!

— Правильно, — согласилась алхимичка.

— Выпьем! — жизнерадостно подхватила Ангелика. — Эх, рябина-ряябиинууушкааааа…

— Может, хватит? — спросил у Далии какой-то бестелесный голос. Мэтресса лениво повернулась сначала налево, потом направо, потом… почувствовала, как от макушки распространяется холодненькое, с ледяными иголочками, ощущение трезвости, сморгнула, увидела, какой разгром они с Ангеликой учинили в кабинете, и устыдилась.