Алхимик

— Нет проблем! — ухмыльнулся Роули. — Ты смотри, что тут делается!

Такси медленно ползло в густом потоке неторопливого уличного движения; несколько раз водитель раздраженно глянул из-за плеча, но ничего не сказал, и Роули продолжал курить.

— Вот о чем я хотел бы тебя спросить, — сказал Коннор. — Когда мы говорили в субботу, ты упомянул, что ходят слухи о каких-то тайных подземных этажах под бассейном в подвальном помещении. Ты сказал, что там вроде сидят сотни гномов с наушниками, которые всех прослушивают. Откуда вообще взялась эта история?

Роули нахмурился:

— Я думаю, что она пошла от начальника департамента, где я впервые начал работать.

— От Гордона Райта?

— Нет, от человека по имени Ричард Дрейетт. Всего через год, как я пришел сюда, бедняга умер от опухоли мозга — в сорок два года. Жаль! Вот бы тебе понравилось работать с ним — он и в грош не ставил все правила компании.

66

Несмотря на то что в помещениях здания Бендикс царил ионизированный, без малейших вредных примесей, чистейший, как в альпийских предгорьях, воздух, Монти отчаянно нуждалась в дневном свете и хоть в нескольких глотках настоящего воздуха — пускай насыщенного окисью углерода и выхлопами дизельного топлива.

Когда подошло время ланча, она покинула здание и двинулась по Юстон-роуд. День был сухим и прохладным, с чистым синим небом над головой. Ее мучительно угнетал тот факт, что Коннор всего в нескольких этажах от нее, в том же здании, но она не может спокойно и откровенно поговорить с ним. Но по крайней мере, они проведут вместе уик-энд, и она уже предвкушала его.

Она зашла в киоск купить газету и рассеянно скользнула взглядом по стойке с журналами.

«РЕДКОЕ И ОТКРОВЕННОЕ ИНТЕРВЬЮ В ДОМЕ У СЭРА НЕЙЛА РОРКЕ»

Заголовок на обложке журнала «Хэлло!» бросился ей в глаза. Монти купила журнал, прошлась немного и, увидев за стеклами бара свободный столик, решила перекусить.

Заказав салат из тунца и апельсиновый сок, она расположилась за столиком, открыла журнал, пролистала его и остановилась на главе «Бендикс Шер». Он стоял у зеркала в позолоченной раме, в комнате с элегантной обстановкой, положив руку на плечо темноволосой женщины, которая сидела в кресле времен Людовика XIV. Ее обтягивало модное платье с высоким воротником, а лицо с растянутой улыбкой выглядело так, словно ей только что сделали подтяжку.

Подпись под фотографией гласила: «Один из наиболее ярких бизнесменов Британии пригласил нас в его сельский дом в Кенте и рассказал о своей частной и общественной жизни». Статья, открывающая номер, начиналась с его цитаты: «Фармацевтическая индустрия обладает огромной силой. И я глубоко чувствую свою ответственность».

Рорке производит впечатление вполне гуманного человека, подумала Монти, и невозможно представить, что он сознательно принимал участие в каких-то зловещих действиях. Компания явно просто эксплуатировала его облик доброго дядюшки, а настоящие подлости творил за его спиной этот ползучий гад Кроу — или кто-то стоящий ниже по лестнице.

Она подумала о памятной записке, которую доктор Линда Фармер послала Кроу — Коннор показал ее на экране своего лэптопа:

«У нас может быть и четвертая проблема с „Матерноксом“. Кингсли К. (миссис). Находится под наблюдением. Будем сообщать».

Ее охватил гнев. Ведь именно она убедила отца продаться «Бендикс Шер» — только потому, что верила в безупречную репутацию компании. Она продолжала верить в нее и не собиралась позволять, чтобы несколько гнилых яблок портили ее облик — и к тому же марали имя ее отца.

Пока еще у нее не было никаких доказательств. Но если анализы «Матернокса» окажутся сомнительными, она пойдет прямо к Рорке, решила Монти, и все ему выложит. И сделает это до того, как все расскажет Губерту Уэнтуорту, не дожидаясь, когда пресса начнет уничтожать компанию.

За несколько минут до восьми Монти вышла из лифта в просторный холл. Час пик уличного движения уже сходил на нет, и ей потребовалось не больше сорока минут, чтобы добраться до дома отца. У нее была еще одна причина, чтобы запоздать.

Последние пару дней Уинстон Смит отсутствовал на службе, и Монти надеялась, что уж сегодня-то вечером он появится; в этот час в холле мало кто показывается, и ей удастся снова переговорить с ним.

Она с удовольствием убедилась, что Уинстон в одиночестве сидит на своем месте, и мимо белого мраморного фонтана направилась к нему. Со времени их последней встречи он заметно похудел, лицо осунулось и приобрело совсем уж нездоровый цвет.

— Привет! — сказала она.

Он сдержанно кивнул ей. Обычно он вставал при встрече, но в этот раз остался сидеть.

— Добрый вечер, мисс Баннерман. — У него был подавленный и смущенный вид.

— С вами все в порядке? — спросила она. — Пару дней вас не было видно.

Белки его глаз потемнели, а в левом был виден след лопнувшего кровеносного сосуда.

— Говоря по правде, мисс, чувствовал я себя не очень хорошо. — Он высморкался.

— У вас не прошла простуда?

Он похлопал себя по животу:

— Нет… это здесь… боли в желудке. Несколько дней мучили.

— Но это не приступ аппендицита?

Он грустно улыбнулся:

— Нет, ничего подобного. Я был бы не против, чтобы его можно было вырезать, но доктор всего лишь дал мне пилюли, чтобы снять боль.

— Какой диагноз он поставил? Рак?

— Не знаю. Он почти ничего не говорил. — Уинстон, нервничая, посмотрел по сторонам и понизил голос. — Честно говоря, я думаю, тут что-то гораздо более серьезное, чем они могут сказать.

— Как давно у вас эти боли?

— Да уже года три.

Монти была потрясена.

— Кто ваш врач?

— Доктор Зелигман.

— Он ваш семейный врач?

— Ну… что-то вроде… он доктор от компании.

— Я и не знала, что есть такие.

— О да, он прекрасный человек. В подвальном этаже за водолечебницей у него клиника. Он всегда очень любезен. Все мы ходим к нему.

— Кто все?

— Все мы, сотрудники… которых используют как морских свинок… для испытаний лекарств.

Монти осмотрелась.

— Послушайте, мистер Смит, вы когда-нибудь посещали другого врача… чтобы выслушать еще одно мнение?