Алхимик

65

Четверг, 24 ноября 1994 года

Монти проснулась от металлического стрекота, за которым последовал щелчок, а затем ровное гудение. Когда, приходя в себя от сонного забытья, она открыла глаза, то увидела квадрат зеленовато-серого цвета. Затем осознала, что она дома, с Коннором. Тот сидел на постели, держа на коленях лэптоп.

— Что ты делаешь? — спросила она.

Не отвечая, он щелкнул по клавише, и через секунду она услышала, как настраивается модем. Затем Коннор наклонился к ней и нежно поцеловал.

— Просто надо было кое-что проверить. Я подключился к твоей телефонной розетке — надеюсь, ты не против?

Часы в верхнем правом углу экрана показывали 3:55 утра. Она с интересом понаблюдала, как он управляется с мышкой, как щелкнул по другой клавише, после чего в электронном почтовом ящике открылся раздел входящих писем. И тут она изумленно вытаращила глаза. В левой колонке сверху донизу повторялось слово «Матернокс».

Он открыл первое письмо. Монти прочитала имя отправителя: [e-mail] (Д. Смит, заведующий отделом продаж, «Бендикс Шер» Австралия Ltd). Адрес получателя был таков: [e-mail]. Алан Лоуе, которого она встречала, был директором группы продаж и располагался в здании Бендикс.

На следующей строчке под этими двумя адресами Монти успела прочитать буквы: bcc: [e-mail].

«bcc» обычно ставилось, когда речь шла о письме без адреса, а «eumenides» вызвало какое-то смутное воспоминание о греческой мифологии.

— Откуда ты раздобыл эту информацию о «Матерноксе»? — спросила она.

— «Бендикс Шер» любезно прислал ее мне.

— Ах вот как? — От нее не укрылась искорка юмора у него в глазах.

— Конечно. Если не считать, что они сами этого не знали.

— «Eumenides»? — сказала она. — Это ты?

— Ага.

— Разве это не одна из фурий в греческой мифологии? Одна из трех безжалостных богинь мести?

— Нет. Обычно люди так называют фурий — эвмениды. На самом деле слово означает «добрые». — Коннор открыл очередное послание и прочитал его; оно содержало статистические данные из Германии — ежемесячный процент продаж «Матернокса» и анализ тенденции. Закрыв его, Коннор открыл другое.

— Значит, твой почтовый ящик в этой компании — в «Интернет-павильоне»?

Коннор, уделявший все внимание экрану, нахмурился.

— А не могут ли программисты из «Бендикса» выследить его?

— Очень трудно… разве что им крепко повезет, но я поставил пару проволочных ловушек.

— Проволочных ловушек?

— Если кто-то из системы «Бендикса» наткнется на них, я тут же получу сигнал с предупреждением, и в ту же минуту все содержимое почтового ящика будет выкинуто на свалку.

Она довольно улыбнулась, чувствуя, что уж сейчас-то окончательно проснулась.

— Значит, вы обладаете не только симпатичной физиономией, мистер Моллой?

Он подпер пальцем скулу и свел брови.

— Ты же знаешь мифологию, да?

— Немного. Почти все забыла.

Он развернул экран к ней и показал на слово.

— Полифемус, — прочитала она.

— Помнишь, кто это был?

— Да, один из циклопов. — И тут только до нее дошло. — Господи! — Она наклонилась к экрану и прочитала короткое сообщение:

«ДОСЬЕ „МЕДИЧИ“. Смена пароля. Отметить: срок действия существующего пароля истекает сегодня в полночь по гринвичскому времени. Заменить на: poly*phe^mus».

Подписано было:

«Б. Ганн,директор службы безопасности».

Коннор взял пачку сигарет с прикроватного столика, вытряхнул одну из них и закурил.

— Так, значит, это тоже счастливое совпадение? Или нам повезло сорвать банк?

— Припоминаю, что мы решили больше не верить в совпадения, — сказала она.

— Ты права. Именно это мы и решили.

В поисках пропавшей перчатки Коннор обыскал всю машину. Безуспешно. Должно быть, он где-нибудь ее выронил, хотя ни за что в жизни не мог припомнить, где именно. Весь вчерашний день он не покидал офис и был уверен, что, уходя, прихватил перчатки с собой и сунул в карман плаща.

Он повесил плащ, тяжело опустился в кресло и, откинувшись на спинку, собрался с мыслями.

Было десять минут девятого — чуть поздновато, но вполне терпимо. Ему потребовалось незаурядное усилие воли, чтобы заставить себя вылезти из постели как раз после того, как они с Монти утром снова занимались любовью. Сейчас он чувствовал себя очень усталым, но в то же время полным радостного возбуждения — и от той ночи, что он провел с ней, и от своего открытия. Коннор умирал от желания пустить в ход пароль, который он вскрыл, но необходимо обождать до полуночи. Было бы полным безрассудством предпринять такую попытку сейчас.

Поднявшись, он сделал себе черный кофе, включил рабочий терминал и проверил почту.

Его ждало двадцать одно новое послание в добавление к вчерашним сорока, с которыми он не успел разобраться. Первыми он открыл те, что попроще. Пришло несколько писем из Вашингтона от старых приятелей по колледжу, которые регулярно обменивались с ним электронными письмами, сообщая в основном сплетни, последние скандалы с Клинтоном, новейшие анекдоты, но случались и серьезные новости об открытиях в генетике.

Странно, каким далеким кажется Вашингтон. Он с легким чувством вины припомнил, что так и не ответил на два последних послания от матери. Похоже, что скоро ему придется иметь дело с первыми запросами на патенты, и эта мысль не доставляла ему большого удовольствия. Мало того что эта задача отвлекала от главной цели, тот факт, что Кроу упомянул доктора и документы, имеющие отношение к «Псориатаку», весьма беспокоил его. Если его засекут, то ему одному придется отдуваться; не стоит и говорить, что это будет концом его карьеры. И, что куда важнее, концом его задания.

Экран сообщил, что по его факсу получен документ, и Коннор ознакомился с ним. Это было стандартное письмо из Патентного управления США, сообщавшее, что документы по «Псориатаку» получены и что скоро будет назначен эксперт, с которым можно поддерживать связь.

Назначение эксперта было чистой воды лотереей; кое-кто, как он знал по печальному опыту, был совершенно неприступен; других еще можно было как-то уломать. В зависимости от того, кто будет им заниматься, ситуация может сложиться по-разному. Кроу вроде собирается шаг за шагом наблюдать за прохождением этих бумаг. В фармацевтическую индустрию многие на административные должности пришли из бизнеса и не имели научной подготовки. В этом плане Кроу представлял собой необычное явление: он имел солидное биохимическое образование и опыт «полевых» работ. Он был очень неплохим ученым, если не лучшим из тех, которые работали на него. Никто в «Бендикс Шер» не мог пустить ему пыль в глаза.