Алхимик

— Конечно, Энди. Это действительно довольно просто. У нас в Грюн есть одна основная цель — увеличение дивидендов акционерам. Мы продолжаем существовать, потому что мы смогли помочь нашим клиентам достичь этой цели. Итак, есть фундаментальное следствие нашей главной цели, а именно, что промышленные исследования, такие, как у вас в Хоуп, существуют с единственной целью — делать деньги для компании, и делать эти деньги как можно быстрее. Чтобы достичь этого, каждый человек в лаборатории должен признать, что он является частью команды. Ни один человек в современной лаборатории не может работать в одиночку. Он должен немедленно распознать препятствия и немедленно позвать на помощь. Он должен уметь анализировать и объяснять, иначе его проект увязнет. Он должен общаться. Это ключевое слово: общение. И оно должна быть мгновенным. Он повернулся к Патрику. — Кон, ваш отдел выполняет во всем этом жизненно важную функцию. Срок действия патента Соединенных Штатов составляет семнадцать лет. Наши исследования показывают, что до последних лет только последние пять-семь лет типичного патента имеют какую-либо пользу для защиты основного нового изобретения. Почему? Потому что часто требуется от десяти до двенадцати лет, чтобы перейти от первых экспериментальных работ к первому коммерческому заводу. Одна из наших целей — сократить бесполезное патентное время. Мы делаем это, сокращая этап разработки до трех лет. Грюн отхлебнул кофе и улыбнулся. — Я слышу недоверчивый ропот? Я повторяю: три года. Это можно сделать. И все это в общении. Все знают, что делают другие. Проблемы будут распознаны мгновенно. Но вот я здесь, продолжаю говорить в общих чертах. Он повернулся к Коберу. — Бен, вы объясните, что вы и Джо Марел собираетесь делать, начиная с завтрашнего дня?

— Конечно, Арнольд. Моя функция, и Джо — опросить некоторых из ваших ключевых людей. Мы уже составили список. Это исследование основано на изучении нескольких сотен отчетов о проектах, написанных приблизительно пятьюдесятью различными химиками, старшими химиками и лидерами групп. Кон, мы включим одного человека из патентного отдела, возможно, вас. Мы опросим каждого из этих людей. В результате этих бесед мы составим дальнейшую выборку из шести или восьми химиков, которые больше всего соответствуют технологии Грюна. Тогда мы будем надеяться, что сможем свести этот список к одному человеку. Этот человек, если наш обзор верен, будет представлять собой ходячую сводку всего, что мы надеемся рекомендовать здесь исправить.

Арнольд Грюн посмотрел на Патрика. — У вас, юристов, есть свой «разумный человек». Мы ищем «неразумного человека»: сборник ошибок — наш профиль подразделения.

— Профиль?— спросил Патрик. — Вы имеете в виду что-то вроде личностного теста Бернрейтера или профиля личности Терстона для руководителей?

— Что-то в этом роде, — ответил Грюн. — За исключением того, что профиль Бернрейтера дает положительную модель для подающих надежды руководителей наших крупных почтовых фирм — настоящее вдохновение, если можно так выразиться, тогда как профиль Грюна — отрицательный. Когда мы устанавливаем его, мы предлагаем его клиенту как что-то, чего должны избегать все здравомыслящие сотрудники. Другое отличие состоит в том, что профиль Грюна персонифицирован; он взят из одного реального человека, из истории болезни. На самом деле, наше главное усилие в исследовании — найти этого человека. Он кивнул в сторону Бликера. — А когда мы его найдем, то вскоре последует наш счет за услуги.

* * *

Патрика всегда поражали его женщины-адвокаты. Маргарита Френч была тому примером. Нанятую только что из университета, с пятерками по химии, он первым делом отправил ее на поиски новинок в патентное бюро в Вашингтоне. Она проболтала почти весь вечер. («Я буду в книгохранилище завтра, мистер Патрик, переворачивая пачки для этого нового полимера»). Но когда она диктовала отчет о своих поисках, у нее хватило здравого смысла назвать его «поиском информации». Вскоре она выучила наизусть руководство по поиску в патентном бюро, а еще лучше — большинство экспертов по химическим патентам. Они подсказали ей, какие подписки проверять в комнате поиска, и указали на неофициальные «быстрые туфли» в их собственных офисах, которые сокращали ее время поиска до минимума. Бывали случаи, когда эксперты, заглядывая ей через плечо, помогали найти «мертвую ссылку».

Через пару лет после того, как Патрик нанял ее, он случайно узнал, что она сдала экзамен на патентного поверенного в страшной патентной коллегии с первой попытки (Патрик провалил ее в первый раз) и к вечеру была на полпути в юридическую школу. Именно тогда Патрик начал привлекать ее для написания патентных заявок. В свое время она окончила юридическую школу и стала полноправным адвокатом, во многих отношениях не хуже любого из его людей, а в одном отношении она превосходила любого мужчину в департаменте. Такова была ее способность работать с некоторыми из наиболее упрямых химиков-мужчин. Несмотря на их неспособность написать понятный отчет о проекте, она каким-то образом могла проанализировать, определить и обобщить самые сложные реакции, которые когда-либо проводил любой из них. Работая с ней, они вдруг становились выразительными, членораздельными, даже многословными. — «Может быть, они все в нее влюблены», — подумал Патрик. Но это было слишком просто. — «Она для них младшая сестра», — подумал он однажды. Нет, дело было не в этом. — «Она их ценит», — он почувствовал, что становится ближе к истине.

Что ж, что бы то ни было, он уже решил, кого назначить к Пьеру Цельсу. Если Цельса удастся уговорить поговорить с кем-нибудь, он поговорит только с Маргаритой Френч.

* * *

Патрик нарисовал структурную формулу на доске. — Силамин. Как вы, вероятно, знаете, новый синтез Цельса несколько аналогичен коммерческому процессу получения мочевины из аммиака и двуокиси углерода, за исключением того, что мы используем SiO₂ вместо CO₂. Другими словами, мы выполняем реакцию с аммиаком и кремнеземом, и получаем силамин и побочную воду.

— Странно, что он вообще реагирует, — сказала Маргарита. — Кремнезем — один из самых нереактивных известных оксидов.

Патрик улыбнулся. — Это общее впечатление, и именно поэтому мы думаем, что у нас есть что-то патентоспособное. На самом деле, мы не используем обычный старый кварцевый песок — низкая площадь поверхности делает его слишком неактивным. Мы используем чрезвычайно пористый кремнезем с высокой площадью поверхности, пять тысяч квадратных метров на грамм. Это значит, что щепотка, если ее рассыпать, покроет два или три футбольных поля. А это значит, что он в тысячи раз химически активнее, чем песок, потому что данный вес кремнезема с высокой поверхностью может контактировать с тысячью молекул аммиака, по сравнению с простым песком.

— Я так понимаю, дело не только в этом. Конечно, аммиак и кремнезем с высокой площадью поверхности смешивались ранее, но без производства силамина.

— Да, Маргарита, вы прекрасно знаете, что дело не только в этом. Во-первых, кремнезем содержит новый катализатор, оксид тербия, один из редкоземельных элементов. Цельс предположил это после своего первого успешного запуска, еще в «Кремниевых Соединениях». Он посмотрел на нее. — Вы были там.

Она ответила уклончиво. — Да, я была там.

Патрик вздохнул. Она не собиралась ничего добровольно рассказывать о секундомере. Через некоторое время ему придется спросить ее.

Он продолжал: — Затем Цельс добавляет то, что он называет «ксерионом».

— «Ксерион»?

— Не спрашивайте меня, что это. Какой-то со-катализатор, я думаю. Это ваша работа — выяснить. Цельс утверждает, что его новая система обеспечивает крайне высокие температуры в установках, столько тепла, собственно, что колонны должны охлаждаться. Он охлаждает их путем теплообмена с поступающим жидким аммиаком, который идет рядом с основанием колонн, где он служит как реагирующим газом, так и взвешивающей средой для силикагеля.

— А что происходит с побочной водой?

— Какая-то ее часть отбирается силаминовым продуктом, но некоторая остается на кремнеземе. Цельс, кажется, думает, что очень важно, чтобы некоторая ее часть оставались на кремнеземе. Он хочет, чтобы кремнезем был «влажным» на протяжении всей реакции. Не знаю — почему. Опять же, это то, о чем вы должны спросить его. Кроме того, он помещает остатки кремнезема в резервуар с чем-то, что он называет «алкагест» — каким-то растворителем или диспергатором. Узнайте, почему материал нельзя просто высушивать и направлять в отходы. Это опасно или что-то другое?

Маргарита оторвалась от блокнота. — Есть еще одна очень важная вещь, которую я не понимаю. Этот тербий-ксерион... как это комбинация создает высокую температуру?

Патрик беспомощно пожал плечами. — Вы должны спросить Цельса.

— Как вы думаете, он расскажет мне об этом?

— Не знаю, Маргарита.

— А как насчет отчетов по проекту?

— Он сделал несколько отчетов. Они все разные. Но не пытайтесь согласовать их, это невозможно. Цельс знает или думает, что знает, как заставить эту штуку работать. Но до сих пор он не смог объяснить это своим людям. Вот где вам нужно проявить себя. Определение технических данных — ваша работа, как патентного поверенного. У вас это получается лучше, чем у брата — химика. Кроме того, вы принесете новый взгляд.