Алхимия единорога

Я подошел поближе, и, заметив меня, Жеан торопливо распрощался со своим знакомым и радостно меня обнял.

– Рамон!

– Жеан! Какая неожиданность! Как тесен мир!

– А мы неплохо провели время на Пути. Это были волшебные деньки.

– Да, незабываемые.

Жеан де Мандевилль, казалось, помолодел, хотя и не утратил почтенной внешности и скрытой мудрости. Это был один из людей без возраста, будто отмеченный богами.

– Ужасно рад тебя видеть.

– Что ты здесь делаешь, Жеан?

– Разъезжаю по друзьям. Сегодня здесь, завтра в Чехии проездом через Италию – так и проходит жизнь пенсионера.

– Нынче вечером я тоже уезжаю в Прагу, к приятелям.

– Ну как? Нашел уже философский камень?

– Пока нет, но продолжаю трудиться над этим и надеюсь все же его добыть.

Мандевилль громко рассмеялся, словно желая показать, что отдает должное моей настойчивости, хоть я и трачу ее на безнадежное дело.

– Я в тебе не сомневаюсь.

– По весне сам увидишь. У меня получится, Жеан, получится!

Теперь я был настолько самоуверен, что мне удалось бы все, чего бы я ни пожелал добиться.

– Как все прошло в Лиссабоне?

– Хочешь сказать, в Синтре?

– Ну да, в Синтре.

– Замечательно.

– Тебе удалось войти в Бадагас?

– Думаю, да. Но не уверен, во сне или наяву.

– Не беспокойся. Когда наш рассудок отказывается воспринять реальность, он выдает ее за сновидение, и тогда в памяти человека явь предстает сном.

– Но как отличить одно от другого?

– Над этим тебе придется потрудиться самому – угадывать, улавливать, понимать.

– Это очень сложно. Все невероятное, нерациональное кажется наваждением.

– Если ты входил в подземный город, если побывал в другом измерении, как и многие до тебя, тебе ничего не приснилось. Та реальность существует.

– Как мне нравится беседовать с тобой, Жеан! Я хотел бы кое с кем тебя познакомить.

– Извини, Рамон, но у меня много дел. Мне еще нужно купить одежду для нового путешествия, а задержаться здесь подольше я не могу. Давай отложим все до следующего раза. Может быть, мы встретимся в Праге.

– Возможно. Тогда и поговорим. До встречи, Жеан!

– До скорых встреч, Рамон!

Когда я оставался один, моя наблюдательность обострялась. С попутчиком все время словно ходишь на цыпочках, зато одиночество придает существованию неповторимые черты.

Я забрел в парковую зону, где было полно голубей, воробьев и чаек. Влюбленные не сводили друг с друга глаз, молодые мамы нежно опекали носившихся по парку деток. Иногда появлялась группа туристов-японцев, хотя туристический сезон еще не начался.

Одинокая девушка читала книжку на скамейке – наверняка любовный роман. Одиночество, свобода и задумчивость были ей к лицу. Казалось, ее поиски самой себя увенчались полным успехом и теперь она наслаждается этим новым ощущением. Девушка чем-то напоминала Джейн, хотя и выглядела чуть постарше: те же ниспадающие локоны, тот же стиль одежды. Только Джейн вела себя более открыто, а эта девушка была погружена в себя – по крайней мере, так мне показалось по ее позе и движениям. Она, вероятно, заметила, что за ней наблюдают, почувствовала себя неловко, потому что поднялась со скамейки и вышла на многолюдную дорожку, смешавшись с толпой. Несомненно, она направлялась в центр города.

Мне было трудно дышать. Болела голова, эффект лечебного зелья уже прошел, нос почти не работал. Я решил укрыться в гостинице; к тому же пришла пора собирать чемоданы.

Однако для начала я зашел в книжную лавку, чтобы купить путеводитель по Праге. Для меня французские и испанские издания были куда предпочтительней чешских, поскольку по-чешски я не понимал ни слова.

XVIII

Прага – город, основанный в IX веке. Она приворожила меня своей архитектурой, домами, мостами через Влтаву, а еще любовью здешних жителей к музыке, к театрам, к туристической толчее. Это был один из городов, в которых я не раздумывая согласился бы поселиться.

Здесь нашли пристанище алхимики, маги, загадочные женщины, фантастические существа; этот город вдохновляет поэтов и музыкантов, трогает души чужаков, которые бывают в нем проездом. И в то же самое время Прага – тот самый серый город, что навеял Кафке его «Замок», «Превращение» и другие шедевры. Этот гениальный прославленный европейский писатель жил в безвестности на Золотой улочке в одном из здешних маленьких сказочных домиков.

Да, город меня очаровал. Вышеград – холм над рекой, с парком и гробницами знаменитых пражан – напомнил мне историю Праги. Мне бы хотелось познакомиться с принцессой Либуше из племени чехов. Она вышла замуж за крестьянина по имени Пржемысл, от их союза пошла династия Пржемысловичей.

Меня манили к себе Градчаны, Целетна улица, Мала Страна, библиотека Страговского монастыря, Карлов мост. Я вышагивал по Праге из конца в конец, отыскивая сокровища, таящиеся в камнях, в мостах, в лицах горожан. Я гулял с Джейн, гулял с Виолетой, и на узких улицах отдавалось эхо наших шагов. Я гулял – и не чувствовал усталости. Этот город, его расстояния, его каноны красоты были как раз по мне. Единственной помехой был язык, но я старался не обращать на это внимания, объясняясь с помощью жестов.

Дом Николаса Фламеля находился на Староместской площади, то есть на главной площади Старого Города, что само по себе было роскошью. Единственное неудобство такого местоположения заключалось в толчее туристов: дом стоял возле церкви Девы Марии перед Тыном. Изящный особняк удивил меня роскошью внутреннего убранства.

Слуги сообщили нам, что чета Фламелей находится в Италии, в городе Фермо, но вот-вот должна приехать.

Я, конечно, сильно расстроился. Мы решили задержаться на несколько дней, словно в запасе у нас имелась вечность. И все-таки Джейн заметно нервничала: ей не терпелось встретиться с родителями. Она была младшей в семье, и ей недоставало родительской опеки. В Лондоне это было не так заметно, но когда Джейн куда-нибудь уезжала (например, в Италию или в Чехию), в ней просыпались детские воспоминания.

Приласкав подругу, я спросил:

– Что с тобой творится, Джейн?

– Мне больно оттого, что мои родители – такие особенные, такие ненастоящие, такие далекие, такие недостижимые. Я понимаю, отцу приходится скрываться в разных уголках мира и даже время от времени «умирать». Но моя мать ни в чем не виновата, однако тоже вынуждена скитаться с ним по всему свету.

– Ты должна ее понять. Наверное, это любовь.

– Не знаю, как она могла влюбиться в мужчину такого возраста.

– Ну, если бы она не влюбилась, тебя бы не существовало, ты бы тогда вообще не родилась…