Алхимия вечности

Вовремя. Молодой доктор в белом халате стучит в окно и, не дожидаясь ответа, входит. Я откидываюсь назад на кровати и глубоко вдыхаю, успокаивая дыхание.

— Простите. Что-то голова закружилась.

Доктор отталкивает мать Кайли локтём и машет фонариком из ручки перед моим лицом. Он возвращает его в карман вместе с чистым бланком и сверяется с диаграммой.

— Когда мы можем забрать её домой? — спрашивает миссис Морган.

Моё сердце замирает. Домой? Единственное место, куда я хочу пойти, это подъёмные краны, чтобы забрать сумку. После... Я качаю головой. Что потом? Пробуждение подростком с любящей семьёй все ещё не входит в мой план, я даже не могу рассчитать свой следующий шаг. Горячие слёзы грозят вылиться из глаз, и я поднимаю голову, чтобы сдержать их.

Я была готова уйти, но я здесь, в теле девочки, семья которой даже не догадывается, что она мертва. Рациональная часть меня знает, что не было другого способа для Кайли пережить ту аварию, но вина, что я забрала ещё одну жизнь, подавляет.

— Обычно я оставляю пациентов, попавших в такую серьёзную аварию, — хмуро говорит доктор, — но все показатели вашей дочери вернулись к обычным. Никаких физических повреждений, — он проверяет мой пульс. — Чтобы после несчастного случая быть без царапинки, это... невероятно. Ты знаешь, что это чудо? Что ты вообще выжила?

Я моргаю моими новыми глазами.

— Поверьте мне, я знаю.

Глава 10

Я смотрю в окно, пока машина Морганов едет к их дому в Северном Беркли. Он похож на сказочный домик, окружённый деревьями в глубине улицы, с разноцветным садиком под старинными окнами с витражными стёклами. Когда Брайан и его родители идут через тяжёлую парадную дубовую дверь, я останавливаюсь на подъездной дорожке, слушая низкие стоны ветра сквозь прутья скульптуры из старого железа. Она довольно необычна: из антикварных серебряных ложек, частей украшений, ключей и высушенных косточек.

Входить в дом Кайли кажется ужасно неправильным. Я забрала больше жизней, чем могу сосчитать, потеряла своё настоящее тело, но никогда не оглядывалась увидеть оставленную жизнь.

Брайан поворачивается и смотрит на меня.

— Что? Ждёшь личного приглашения?

Я слабо улыбаюсь.

— Дай потрясённой девочке минуту прочувствовать аромат роз, — говорю я, переступая через порог на старинные полы. Передо мной гостиная, где хорошо сохранившиеся бархатные кушетки стоят на искусных персидских коврах. Видна кухня с небольшим беспорядком. Мать Кайли кладёт свою сумочку на стойку.

— Ты должна прилечь, дорогая. Рекомендация врача.

Пауза. Справа и слева от меня два коридора, ведущие, как я предполагаю, в спальни. Но какой ведёт к комнате Кайли? Я, положившись на удачу, направляюсь вправо, делая несколько робких шагов, пока Брайан не откашливается.

— Думаешь, если ты медицинское чудо, то получишь спальню родителей? — его тон всё ещё беззаботен, но не взгляд. Могу сказать, он волнуется за меня. Ну, не за меня — он волнуется за свою сестру. Внезапно мне хочется рассказать ему правду, но я абсолютно уверена, что Морганы мне не поверят. В лучшем случае они подумают, что моё состояние хуже, чем сказал доктор. В худшем случае они отправят меня в психушку.

— Просто проверяю, обращаете ли вы на меня внимание, — говорю я, выскальзывая в другой коридор. Мой голос кажется пустым, безжизненным.

В первой же открытой двери видна незастеленная кровать, заваленная джинсами и свитерами с капюшоном. Замысловатые ритмы ЧакаТэйлорса доносятся из приёмника.

Я продолжаю двигаться к следующей комнате. Аромат жасминовых духов висит в воздухе, и я знаю, что это комната Кайли, прежде чем захожу внутрь. Закрыв за собой дверь, я глубоко вдыхаю. «Ты почти на месте. Просто дождись, пока все заснут, и можешь пойти к кранам, взять книгу и осуществить план «Б» — неважно, в чём он заключается».

Комната окрашена в тёмно-бирюзовый цвет, покрывало из светло-зелёного, ближе к лимонному, атласа. Фиолетовые подушки с чёрными бусинами сложены в изголовье кровати. Создаётся эффект, будто они окружены гигантскими перьями павлина.

Я замечаю футляр для скрипки, прислонённый к столу. Скрипка — один из моих любимых инструментов. Кайли была музыкантом? Подойдя ближе, я замечаю толстый слой пыли на нём. Но в углу стоит мольберт с полузаконченной картиной девочки на пляже у волнующегося моря.

Изображение полностью серое: облачное небо, туман над гребнями волн. Девочка похожа на Кайли: её сияющие глаза — самое яркое пятно на всем холсте. Несмотря на однообразие сцены, она выглядит счастливой, будто видит нечто, дающее ей надежду. Присмотревшись, я замечаю контуры русалок под водой. У неё больше нет шанса заполнить детали, но они, несомненно, были.

Это напоминает мне наше путешествие с Барбадоса в Новый Амстердам. Я разозлилась на Кира за убийство нашего слуги и проводила как можно больше времени в одиночестве на верхней палубе, овеваемая океанским бризом. Непрозрачный Атлантический океан расстроил меня. Я хотела видеть глубины. Я хотела верить, что под нами есть другой мир, где русалки расчёсывают волосы золотыми гребнями и играют музыку на затонувшем клавесине.

Отворачиваясь от картины, наполнившей меня необъяснимой печалью, я замечаю, что одна из стен полностью завешана рамками и зеркалами. Я рассматриваю фотографии Кайли с друзьями: в походе, на школьных танцах, валяющихся возле бассейна.

Одна и та же девушка появляется на нескольких из них — пурпурные пряди в тёмных волосах делают её легко узнаваемой. Кайли смотрит на меня, сияя жизнью.

Я рассматриваю моё новое тело в зеркале. Впервые я стала подростком с того самого момента, как погибло моё настоящее тело, — это чувство потрясало. Серо-зелёные глаза, длинные и густые ресницы, мои светло-русые волосы мерцают золотом, когда на них падает солнечный свет. Они спадают свободными завитками, так же как и волнистая чёлка. По-моему, мой нос слишком вздёрнут, чтобы нравиться. Губы тёмно-кораллового оттенка контрастируют с загорелой кожей Кайли.

Не существовало никакой ощутимой разницы между этими лицами: которое я вижу в зеркале и изображённом на фотографиях; у меня нет доказательств того, что всё изменилось. И всё же я думаю, что не похожа на неё — на эту улыбающуюся девушку Кайли.

— Что же мне дальше делать? — спрашиваю я незнакомку в зеркале. — Должна ли я быть тобой? Или мне вернуться? — Кайли не отвечает.

Умереть легко лишь тогда, когда тело само разрушается. Если продолжать в том же духе, это уже смахивает на убийство. Но если забросить план, то, как дальше? У меня же нет никаких связей с миром, нет реальных навыков. Кир всегда был уверен, что будет в ответе за всё в моей жизни.

Я отрываю взгляд от зеркала. Сейчас самое главное, не считая сумки, — это Кир. Он наверняка уже знает о моём побеге. Но примет ли он моё письмо за чистую монету или же ему станет интересно моё дальнейшее пребывание без него? Он меня знает настолько хорошо, что даже имел обыкновение предсказывать мои мечты. Догадается ли он, что случилось? Будет ли искать меня? Увидит ли отчёт об аварии и удивится, узнав, что в попытке спасти девочку-подростка я перешла в её тело? С Киром всё возможно, и попытается ли он вернуть меня обратно?