Алистер

Мне интересно, что именно произошло тогда, в детстве с Рю, что его нынешнее поведение настолько отличается от обычного для его-то возраста. Он мне не дал разобраться даже в том, есть ли у него родители. Вторая спальная комната находилась в квартире, что мало о чём мне говорит. У него есть друзья, хорошие знакомые? Или у него хомяк умер, когда ему было пять?

Я не шучу. Но в том и проблема, что от него я не дождусь признания. Мне нужны фотографии, срочно. Время тикает, а спешить я не очень-то люблю.

Вдруг в кармане жилета подрагивает.

О нет, я опоздал. Ну как же так вышло, а?

Ной с улыбкой наблюдал сменяющиеся живые виды, глазами поглощая словно иллюстрации фотоплёнки. У него блестят глаза. Руку он приложил к чистому стеклу, вглядываясь тщательней и глотая. Он поменял положение тела, но мало что изменилось во мне.

— Ной, что вы делаете? — риторически, это прекрасно обусловлено, уверяю. — Перестаньте, быстро.

Он на меня непонимающе воззрился и нахмурил брови, размыкая губы. Он вроде хотел опять выдать что-то наподобие улыбки, но я ему категорически не позволил, скривив уголок губ. Ранним нельзя вести себя подобным образом, иначе такое уже считается либо сбоем, либо аномалией.

— Покажите их до локтя, — это уже было не смешно.

— Хорошо, вы только не сердитесь, — и он поспешил закатить рукава пальто.

Я не мог ждать и сам отдёрнул ткань, неодобрительно хмыкнув. Меня не остановило моё развитое и крайне высокое достоинство нагнуться и стукнуть его по щиколоткам и сапогам. Я попросил его выпрямить спину — всё хорошо.

Этот осмотр мне вообще не понравился. Заиграли нервишки. Дело выходило из-под контроля.

— Запрокиньте голову.

Смотрели не смотрели на нас сейчас пассажиры, я был готов наплевать на их самоанализ. Если он есть, то проблема эта будет касаться лишь меня.

Ной рефлекторно сглотнул — кадык прорезал линию вдоль горла. Он моргнул.

— Нет… Я не мог ошибиться, — свой же шёпот пробивает изнутри.

— Извините меня, если я что-то не так…

— Ни слова.

Ной, как верная собачка, замолкает, и тут же объявляют конечную остановку. Начинается ленивая возня, я переглядываюсь с Рю, который на мне долго не задерживается.

Я вдавил чуть-чуть пальцы ему в запястье и… Пульс. В этом нет никаких технических ошибок.

Он живой.

Хм, спасибо тебе, кто бы ты ни был, за подставу. Низкий вам поклон.

— Слушай меня, — из меня катился поток трескающегося льда, падающего на Ноя. — Что бы я сейчас ни вытворил, ты будешь молчать и не рыпаться.

Для полной картины ещё пушки и пальца на спусковом крючке не хватает.

Я поравнялся в кресле, поправил, как следует, полы пальто и легонько потянул за края жилета, одним движением аккурат прошёлся по мягкому изгибу маски, подал пример сделать так же своему попутчику и прождал вдобавок несколько нервную минуту, чтобы утихомириться. Настроение мне нужно в эти мелкие оставшиеся сутки приподнятое, предположим, повешенное, где в петле окажется шея кого-то другого, а не меня. Подышал-подышал и подал себе ничего не значащий знак, непринуждённо взмахнув указательным и средним пальцами в воздухе, грациозно обвив дугу. Потом положил руку на подлокотник.

А затем резко поднял левую и с силой вытянул в том же направлении, попадая прямо по цели — горлу фальшивого Проводника.

Кадык хрустнул, пульс бился смертельно медленно. Ной — или кто он там — сполз вниз под передние сидения. Я затолкал его туда, незаметно и изящно пихая ногой, чтобы вошёл весь спиной ко мне, и прокашлялся, отчего все только старательнее заёрзали, лишь бы отворотиться от меня. Какой народ, довольно занятный.

Есть шанс, что меня кто-то заметил, но даже если это правда, по окончании суток Рю этот кто-то сотрёт воспоминания обо мне так же быстро, как хрустнула косточка в чужом теле, валяющемся «без сознания» под пассажирскими креслами.

Чёрт. Он был человеком. Его сердце билось. Та-ак, это немного меняет ситуацию.

Всё по порядку. Раз он человек, — имя я отказываюсь произносить, — то что станется конкретно с ним?

Я об одном умолчал, потому что думал, что не придётся прибегать к подобным методам, однако вижу, что стоит ещё чуток приоткрыть завесу мира Проводников. Самая главная проблема заключается в том, что при случае, когда это крайне необходимо и Проводник вынужден применять физическую силу, тогда на ком-либо то ни было остаётся Напоминание — след от удара, синяк, порез. По ним невозможно разобраться в причине его появления, но это как-никак выдаёт непрофессионализм Проводника.

И всё же, как он определил, кем мне является Рю?

Что случится при нахождении полуживого тела?

Сможет ли он вспомнить меня?

И да, я уверен, что он жив, удар у меня точный, как-то само всегда получается. А «всегда» — слово довольно-таки растяжимое, и я не буду брать на себя ответственность за то, что мне приписывают после этакого признания с неоднозначным словом «всегда», как и поступают порой мои душевнобольные клиенты.

Двери открываются, заканчивается копошение, и я непринуждённо встаю, закрывая собой подобие Ноя, благо высокий рост позволяет; поправляю пальто, смахивая с него невидимые пылинки, и подмечаю, что всем наплевать на того, кто сейчас «не в лучшей форме». А что до меня, то я представлялся простым туристом.

Когда же люди вышли из автобуса, я поспешил за ними, то есть за Рю, который воспользовался шансом побыть наедине, да и только. Умный мальчик, но самонадеянный больно. Надо бы добавить в его жизнь капельку реальности.

Я не смею отодвигать свои новоиспечённые проблемы и думы о том, что же случится с бедным свидетелем, обнародовав нечто интересное, но мне стоит задуматься о судьбе Куросавы, его участи, и, следовательно, моей помощи. Мимо нас и без того прошла значительная часть дня в целом, а я уже успел нарушить моральное правило и, заметьте, грамотно воспользоваться полномочиями, что ни в коем разе не оправдывает меня ни как Проводника, ни как предположительный предмет, выдающий себя за человека.

На самом деле я не умею переживать о том, что связано с моим пребыванием в мире сущем, но ежели что-то касается работы, то не сносить головы тому, кто подшутил надо мной.

Подумать только, повёлся на неправдоподобную игру актёра, не различил фальшивку от оригинала. Следовало бы забыть о выдуманных особенностях моих коллег и быть подальше от эпицентра неясности.

Фальшивка. Подделка.

За двести с лишним лет меня подставляли не раз, но я выходил из боя победителем, истинным выигравшим без бахвальства да без усилий. Меня обманула какая-то конфетная обёртка?

Ха, вы просто не знаете, насколько безразличными бывают индивиды, шагающие по земле, пропитанной и объятой единым грехом. Быть невозмутимым, бесстрастным, хладнокровным тот редкий случай, когда я выполняю этот завет за грешниками. Это не прописано в своде правил для особо одарённых, с которыми обычно обращаются со словами «Тебе особое приглашение нужно?» Надо всего-навсего знать, что тебе разрешено делать, а что нет. Прав у Проводников почти нет, потому как незачем придумывать совершенно неподходящие для «неживых» способы защититься.