Аллигат 2

Женщина задумалась. Тяжёлый мыслительный процесс отобразился на её лице. Дрогнула щека, поджались губы.

— Он мне не платит, — вздохнула она обречённо, не поднимая глаз, продолжая колдовать над причёской леди.

— Значит, что-то пообещал взамен. Или отрабатываете долг, — предположила Ольга. Не стала выяснять подробности, лишь спросила: — Ему всё известно обо мне?

Эшли молчала. В руках замерла расчёска.

— Ответьте, всё? — настаивала Ольга. — Вы понимаете, что я имею в виду.

Женщина шагнула назад и, нащупав спинку ближайшего стула, присела на его сиденье. Закрыв лицо ладонями, заплакала. Сквозь рыдания прорвалось:

— Прошу… вас, не выгоняйте меня, мисс Табби… Иначе мне… с Ньютом… придётся вернуться туда, откуда мы пришли.

Ольга тяжело вздохнула: Эшли знала её слабое место.

Нельзя сказать, что она была сильно удивлена или окончательно разочарована. В событиях нет ничего случайного, у всего есть первопричина. Пока её всё устраивало. Уайт не лез в её душу, не учил уму-разуму, не требовал объяснений. Как только станет иначе, её поведение изменится. Она никому не позволит вмешиваться в свои личные дела.

Был во всём этом и небольшой плюс: Ольге не придётся лгать хоть кому-то в этом мире. Пусть им будет Уайт. Не сомневалась, что он о ней знал больше, чем она рассказала Эшли в ту ночь откровения. Он не мог предложить рискованное дело, не узнав о своём подельнике всё возможное. Она бы поступила аналогично. При их первой встрече на вокзале Виктория мужчина догадался, что она прячется и нуждается в помощи. Он предлагал ей помощь уже тогда. Вспомнила, как он смотрел на её забинтованные запястья, зная обстоятельства травмы. Главное, что сегодня всё закончится, их совместная деятельность близка к завершению.

*** 

Уайт подъехал к дому минута в минуту.

Ольга не заставила его ждать. Простившись с Эшли, она заняла место в экипаже.

— Вы бледны, — заметил мужчина, всматриваясь в её лицо.

Окинул её медленным взором. Задержал взгляд на украшениях: сапфировых серьгах, браслете и… руках в перчатках.

Леди сняла их, демонстрируя три идеально подошедших по размеру кольца: с сапфиром, обручальное и третье, с двумя бриллиантами, переплетёнными в виде двух сердец в стиле «Ты и Я»[1].

— И молчаливы, — снял он цилиндр, целуя руку женщины.

От прикосновения его горячих губ к тыльной стороне ладони она вздрогнула. В замкнутом пространстве экипажа терпкий аромат мужских духов казался особенно острым и волнующим. Так и подмывало спросить Уайта: зачем вы пользуетесь парфюмом с феромоном? Мужчина достаточно привлекателен, чтобы не прибегать к подобным уловкам. В нём есть нечто демонически притягательное, что заставляет остановить на нём свой взор. К тому же не похоже, что обаятельный наглец страдает от низкой самооценки или не уверен в собственных силах.

В этот раз он выглядел истинным аристократом. Белоснежная хлопковая рубашка подчёркивала смуглость чистой кожи лица и ухоженность блестящих волос. Полосатые тёмно-серые брюки, двубортный приталенный сюртук из шевиота угольного цвета не скрывали тренированное тело. Летнее пальто из чёрного кашемира, трость, дорожный саквояж. Образ представителя высшего класса перед вами!

Поезд отправлялся с вокзала Юстон.

Парадный вход украшали дорические колонны с декоративными железными воротами с названием «EUSTON» на фронтоне.

Ольга старалась не слишком откровенно рассматривать здание вокзала и лишь бросала быстрые короткие взгляды по сторонам, отмечая самые приметные архитектурные детали.

Пять входных дверей через внешний вестибюль вели в огромный зал. Через большие окна, расположенные под высоченным ячеистым потолком, лился дневной свет. Имитация под белый мрамор и тёмно-красный гранит придавала помещению нарядный вид, а статуя Джорджа Стефенсона не позволяла жителям и гостям Лондона забыть, кто является изобретателем паровоза.

В дальнем конце зала широкая двойная лестница уводила на галерею и в служебные помещения.

Кассовые залы по обе стороны вокзала обслуживали два направления.

Ольга высоко оценила наличие справочного бюро с объявлением об услуге размена денег, почтовой и телеграфной контор, традиционного почтового ящика, книжных киосков с журналами, книгами и свежими газетами. Удивило предложение такой услуги, как наём мальчика-посыльного. Указатели призывали воспользоваться буфетом и вокзальным рестораном на платформе отправления.

Железнодорожный перрон, заполненный пассажирами и их провожающими, против ожидания оказался ниже, чем на вокзале Виктория и построен по непривычно крутой дуге.

Пассажирский поезд с локомотивом зелёного цвета готовился к отправке. Пахло металлом и гарью. Едкий паровозный дым раздражал слизистую оболочку глаз. Ольга прищурилась. Идя под руку с Уайтом, обмахивалась маленьким веером и смотрела под ноги. Было непривычно чувствовать себя ведомой. Не нужно ни о чём думать и ни о ком заботиться. За тебя всё решили. Оставалось лишь следовать указаниям рядом идущего мужчины, подстраиваться под его шаг и ничему не удивляться.

Вагонами первого класса пользовались исключительно аристократы, и в них нет коридора. У купе имелся единственный вход-выход, ведущий сразу на платформу. Здесь пассажиры не толпились у двери при посадке, не толкались и не норовили оттолкнуть вас в стремлении занять лучшее место.

Рабочему, даже при финансовой возможности, никогда не пришло бы в голову купить билет в подобный вагон. Классовость была заложена в подсознании. Каждый знал своё место и рамок дозволенного не преступал. Вторым классом путешествовали торговцы, туристы, богатые фермеры, средний класс и неприхотливые богатые. Третьим классом ездили бедные и вынужденные экономить богачи.

После сигнала станционного колокола носильщики заторопились, а пассажиры засуетились. Поездная прислуга спешно завершала погрузку багажа.

Купе, рассчитанное на шесть человек, отделано синим плюшем. На окне свежие занавески, между мягкими креслами подлокотники, над головами — багажные сетки. От мебели пахло пылью и моющими средствами.

Незаметно указав Ольге на место у окна, Уайт сел рядом, всем своим видом показывая, что женщина едет с ним. Обручальное кольцо давало ему полное право прикасаться к ней, брать за руку, гладить ладонь в успокаивающем жесте.