Альманах Международной Академии наук и искусств «Словесность». Том 2

Отягощенная красотой, отягощенная пакетами, сумками с туалетной водой, коробочками и футлярчиками для косметики, принадлежностями для укладки волос, хозяйка садилась на пригородный поезд и возвращалась в свой богом забытый Рочестер.

Ее сочиненная наспех сказка явилась продолжением ее детских мечтаний и снов о прекрасном мире, которого никогда уже не будет у нее в ее… Рочестере. Душевная рана, оставшаяся после встречи с насильником в четырнадцать лет, превратила ее жизнь в извилистую тропу из постоянно сменяющейся однообразной картинки: она шла по лесной тропе, по бокам которой росли ели, сосны, дубы. И она останавливалась у каждого дерева в надежде обрести покой, но покоя не было – деревья росли (как назло!) здоровые и крепкие. У них нигде ничего не было сломано, и она продолжала искать свое дерево. Когда она встречала нужное ей дерево, то непременно рядом с этим деревом находила пенек, на котором лежали заветные таблетки от депрессии. Их было много, они были разного цвета, и они помогали ей жить. Жить жизнью после изнасилования…

Хотя ее видения не исчезли, она стала лучше себя чувствовать и даже смогла впустить в свой мир тихого, скромного юношу, который впоследствии стал ее мужем. Но с возрастом приступы отчаяния и депрессии с новой, изощренной силой вгрызались в ее тело – и она ушла в сказку…

Нафантазировала себе розовый сон детской комнаты, в которой только она играла в большие розовые шары, подкидывая их до самого потолка, только она пускала мыльные пузыри, глядя сквозь них на яркое солнце, только она растягивала шары из жевательной резинки до чудовищных размеров…

Каждый месяц она ездила в Лондон на модные показы модельеров – особенно любила Александра Маккуина. Этот сказочник, этот волшебник женских снов, как он нестерпимо точно и до кровавой боли на кончиках пальцев понимал женскую душу! Казалось, что он сам обладал ею! Одухотворяющей, нежной, способной летать подолгу, на длинные космические дистанции, вверх и вниз! Он способен был протыкать своим мироощущением весь Космос…

Кое-что из его авторских коллекций она приобретала и на основе оригиналов шила маленькие модели для своей куколки Эдиты. Ее любимица воплощала все представления о свете, женском рае, тишине и успокоении души. В ее цветовых сочетаниях было место только светлым и теплым цветам – и ни одного холодного! Только одна теплота и нежность!

И каждый новый модный показ давал этой женщине новую краску, новое понимание окружающего ее мира, все новое – новые силы давали эти коллекции одежды. А она отчаянно нуждалась в этом мире внутри себя…

Весь ее унаследованный дом в центре города был переделан под вкусы ее маленькой куколки. Заново сварены лестницы из особо прочного металла, заново распланирован ландшафт их маленького садика перед фасадом дома – и непременно в этом садике росли миниатюрные крокусы для ее куколки и длинные величественные гладиолусы. Для кого они росли?..

Липы в ее саду весной давали особенный, отчаянный аромат, который любили соседские пчелы. Она любила этих пчел – странное дело, все соседи вокруг протестовали против пчел соседа, а она нет. Они жалили ее, они ползали по ней, но женщина только с нежностью смотрела на них – большей боли никто на свете уже не сможет ей причинить…

Ее муж служил в одном из полицейских участков Рочестера. Многие заводы и фабрики в окрестностях города закрылись, и их производства были перенесены в Юго-Восточную Азию.

Работа полицейского не слишком утомляла Марвина. Да. Его звали Марвин. Обыкновенный англичанин, который каждый день вставал в пять утра, брился, чистил зубы, целовал жену в лоб. И уходил на работу, предварительно выпив стакан молока и съев тост с омлетом.

Он ловил мелких воришек, которые обворовывали случайно приехавших в их богом забытый Рочестер туристов, он ловил уличных хулиганов, которые разбивали витрины супермаркетов в ночь с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье. Но особенно тяжелым было дежурство во время чемпионатов по футболу. Различного уровня и калибра. С утра и порою сутки напролет надо было стоять в дозоре – иногда подмены не было, напарник заболевал, и вот тогда приходилось особенно туго.

Но Марвин не унывал и только поглубже втыкал в уши наушники, в которых звучала разнообразная музыка – он был всеядным меломаном. А вечером обязательно ходил в местный паб посидеть за кружкой темного эля в компании таких же, как он, – полицейских. Отличная жизнь! Надо только успевать радоваться этой жизни…

…Больной Эдвард стоял и не отрываясь смотрел на горящую куколку в витрине старого магазина винтажных игрушек. Он стоял и смотрел на догорающих кукол в их кукольном мире в витрине старого магазина…

Внезапно холодная железная рука легла на плечо Эдварда.

– Ты чего хочешь? – спросил полицейский Марвин Эдварда.

– Отстань… – попытался отшвырнуть чужеродную холодную железную руку Эдвард.

Но у него это не получилось: полицейский Марвин проткнул сонную артерию шеи Эдварда. Эдвард схватился за шею, но этой же левой рукой Марвин проткнул грудную клетку Эдварда в области солнечного сплетения, и Эдвард повторно закричал от дикой боли. Он согнулся пополам, но Марвин правой рукой взял его за волосы на голове и вонзил свои пальцы по обе стороны затылка Эдварда. Эдвард затих окончательно и упал на землю.

…Полицейский Марвин смотрел не отрываясь на пожар в витрине старого магазина их фамильного дома; он набрал тревожный номер вызова пожарных, скорую медицинскую помощь, полицейский наряд.

Полицейский Марвин стоял на месте и охранял горящий магазин до тех пор, пока машины не подъехали. Когда они подъехали, то он передал данные о происшествии. Труп оформили как несчастный случай: Марвин предъявил фотоснимки, как некий мужчина поджигает несчастную витрину, несчастную куклу… Внутреннего дознания никто не проводил. Магазин опечатали. Дело закрыли за отсутствием состава преступления. Уголовное дело никто не открывал. Высокое начальство классифицировало данное происшествие как мелкое хулиганство…

После пожара в их фамильном доме, в котором располагался этот старый винтажный магазин игрушек, Марвин стал отдаляться от жены. Он не отрывался от телевизора, по которому стали все чаще показывать тревожные новости: где-то в Европе разразилась война. И он решил, что пора что-то менять в своей безрадостной жизни. И через неделю отправился в зону боевых действий. Жене своей сказал, что едет в командировку. Так было проще.

Он выпустил свою пружину на волю.

Сидя в далеком европейском окопе, он получил извещение от рочестерского патологоанатома: его жена приняла большую дозу антидепрессантов…

Марвину некуда было возвращаться…

Людмила Лазебная

В 1988 году окончила Пензенский государственный педагогический институт (ныне университет), преподаватель иностранных языков, переводчик, кандидат филологических наук, MBA (макроэкономика со знанием английского языка), окончила Академию управления при Президенте РФ. Военнообязанная. Член Международной Гильдии писателей, член Союза писателей России, член Интернационального Союза писателей, член-корреспондент Международной Академии наук и искусств.