Альманах «Российский колокол». «Новые писатели России». Литературная премия М. Ю. Лермонтова. Выпуск №5

…простая кроха Хлеба

Хлеб по меню ушёл на задний план,На первом нынче модные закуски.А хлеб-кормилец, чудо-великанСам по себе был сладким, ситным, вкусным.Да и сейчас нужна ль ему хвала?Кто избалован, развращен обжорством,Покажется тому и сдоба чёрствой.Кого от голода спасла халва?Живём в достатке, что и говорить,Но помню крохи на ладони бурой…Я говорю не с целью укорить,Скорей – для выяснения натуры.Был этот дед мне вовсе незнаком:В столовой общепита на вокзалеВстречал его – лучи под козырьком.Всей пятернею хлеб всегда держал онИ перед стопкою, борщом и кашейРаздумчиво-светло на хлеб смотрел.Он уважительно и коротко покашливалИ первым в рот брал хлеб.О, как он ел!Он брал его неспешно, не торопко,Торжественно его он водружал,Как слово, на язык – на место тронное:Он Дело, Хлеб и Слово уважал.…И взгляд, и жест я помню у отца:Ослепнув, т а к глядят на солнце, в небо,В горсти т а к держат тёплого птенца,Т а к дорожат простою Крохой Хлеба.

А жизнь велела: «Держись!»

У тощей груди молокаСыну не взять, не выпросить.У жизни крутой кипяткаНе приходилось клянчить:Картошки подгнившейС лебедой пополам —И той не выбросить,И пала единственная на всё селоКолхозная кляча.А жизнь велела: «Держись!»Война. И хлеба не кошены…Работали руки на жизньИ против всех бед непрошеных.Серый казенный листок —Вороном чернымВ доме и в сердце.И тяжким крылом он прикрылПолнеба и полсолнца.Вымараны радуга и земляКраскою черной и серой —То закрылись голубые глазаСына-первенца, краснофлотца.А жизнь велела: «Держись!Радуге кем быть отмытой?»Победные песни лились,И слёзы лились открыто.По тёплой земле босикомХожено-перехожено.Великих домашних делДелано-переделано.И всё, что велела жизньИ что на веку положено,Через бессонницу, через «нельзя»,Через «не могу» сделано.Слава нужна ли вам,Рукам материнским, натруженным,Или словаГорячие, тихие, нежные,Словно цветы из радуги?Знаю: нет ни славы, ни словНастоящих, людям ненужных,Только мы в неоплатном долгуПеред сердцем открытымМатери.Сын младший просил: «Держись!»И зори, как прежде, рдели.Но медленно гасла жизнь,И губы шептали: «Сделай!»

Тишина

Такое долго будет сниться:Мы у плетня отцовской хаты…Косынкой лёгкою зарницаСветилась на плечах заката,Жуя, Бурёнушка вздыхала,Кряхтели в поле трактора,И долго птица не стихала,Дремотно вторя: «Спать пора…»Ты помнишь тёплое дыханьеПолей, шепталась где пшеница,И летних трав благоуханье —Куда там Крыму или Ницце?А голос ночи разноцветный,Где нота «ми» сильней слышна,Но переходит незаметноВ «ре-до», «ля-си», и где струнаВсех голосов в груди ответноРождает слово «тишина»!

Воспоминание о службе

Построили похожих, как цыплят,И общий «батька» в званье старшины,Всех оглядев с макушечки до пят,Потребовал послушной тишины.Потом носок тянули на плацуИ привыкали к песне строевой.Об этом я писал в письме отцу,А девушке – о службе боевой.Был непривычен новый автоматИ норовил всё выпрыгнуть из рук.– Не дрейфь! – шутил улыбчивый комбат.– Ты соберись! – учил мой новый друг.А как сдавали полковой зачёт!Всё как в бою! Забудь про полигоны!Мне перед строем – воинский почёт! —Вручил комбат сержантские погоны.…Три года – три главы из книги.А голуби над домом всё кружили.И я клянусь вам именем Отчизны,Что это все мы вместе отслужили.

Песня

Если дружба крепка,То и служба легка —Всё проверено в жизни не раз.Чтобы Родина цвелаИ счастливой жизнь была, Выполняй командира приказ.Вот идём мы в поход,Называет народНас защитой своею и славой.Для Отчизны своейСил своих не жалей,Будь ей преданным, смелым и бравым.Если враг нападёт,То у нас он найдётНачеку боевые ракеты.Мы присяге верныИ на страже страныОхраняем мы мир на Планете.

В полёте

Сковородкой раскаленнойЛёг внизу аэродром.Широко и отдалённоПрокатился длинный гром.Гром поехал вместе с нами.Он рождается внутриТуго сжатыми огнямиЯрой рвущейся зари.Вот качнулся под крыламиТочный города макет.Над снегами-облакамиОбнаженный солнца свет.Муравьями – человеки,Стрелы тонкие дорог,Ленты вьющиеся – реки,Да грибочком – сена стог.Словно школьные тетрадкиРазлинованы поля,И страна пред нами краткойНовизною букваря.

Солдаты

Мы ехали, летели, мы смотрелиСвою страну, и ветер нас не гнул.Нас принимали – флаг над нами реял,Как будто вместе с нами присягнул.Мы чистили, дежурили, мостили,И шар земной качался за спиной,Когда мы задыхались, мокли, стыли,Спасая мир учебною войной.Да, годы службы многое открыли,Они навек останутся со мной.Я думал, что погоны – это крылья,А это ноша тяжести земной.

Я перед ним в долгу

Он в жизни не успел…Всё было так внезапно:и взрывы чёрных бомбсредь утренней росы,и в мирной тишиневдруг полыхнувший запад,и сборы на врага,как прежде на Руси.Он в жизни не успелзакончить той атаки.Он в жизни не убилни одного врага.Он песню не допело чести и отваге,не дописал письма…Он сердцем не солгал.И выполнил свой долг.Он принял бой достойно.Великие словаон нёс в своей груди:«Пускай наносит вред врагуне каждый воин,но каждый в бой иди!»В некошеных хлебах,остриженный нулевкой,сухие стебли сжави горсть родной земли,лежал он, недвижим,откинувшись неловко,не слыша, как над нимкурлычут журавли.

Баллада об артиллеристе

Отплюнута, дымилась гильза —Последняя. И нет гранат.И нет патрона, чтобы жизньюРаспорядился сам солдат.Но подняла святая злоба,И он пошёл навстречу так,Как будто собственному гробу…С паучьей свастикою танкПолз, грохоча железом-сталью.Полз и смертельно жалил в грудь,Рычал, и содрогаться сталиДеревья-смертники вокруг.Но шёл солдат, и грудь дымилась,Как у весенних тёплых пашен,Ему земля давала силы.Он шёл. И взгляд его был страшен.Схлестнулись взгляды – щелки глаз,Стальные вздрогнули и сжались.Взревел мотор и сбросил газ, И даже траки задрожали.Стоял солдат бескровно-серый, Но ярость, мужество в глазах!И тяги дрогнули, как нервы. И танк попятился назад.Танк пятился. Он в диком страхеРванул, гремя железом лат.И лишь тогда, качнувшись, с махуУпалЛицом вперёдСолдат.

У обелиска неизвестному солдату

Возможно даже, не был ты героемИ вида не геройского ты был…Рвались снаряды, пули мчались роем…Ты выстоял, а значит – победил!…Ты расскажи, а я глаза прикроюИ растворюсь во времени твоём,Пройдусь с тобой тропинкою, рекоюИ… поползу под жутким артогнём.И вот уже не модная рубашка,А гарью провонявший маскхалат,И словно бы на школьной промокашке…И словно маки на снегу горят…И жутко потемнеет, станет страшно:Так неестественна погибель в жизни т о й,Где упаду в последней рукопашнойНа самой-самой т о й передовой.Ты подползёшь, и я глаза прикроюИ растворюсь во времени твоём…Мои бинты сожгут или зароют,И много-много лет ещё пройдёт.И вот на мне моднячая рубашка,И должность в жизни – просто рядовой.А ты упал в последней рукопашнойНа самой-самой т о й передовой.

У старого окопа

Словно годы, пролетелив небе птицы.Ветер горестной свирельюне резвится.За травою не видатьржу и копотьи не сразу угадатьдно окопа.Нет, не радость – это больна ресницах.Нет, не битва – краткий бойвечно снится.Видно, пот солоноват —очи гложет…Перед кем он виноват?Чем же?В чём же?Плачет седенький солдатиз неробких.… старый бруствер не видатьИз Европы.Кто, не помнящие дат,ищет ссоры?Кто для будущих солдатЯму роет?