Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Шарля Бодлера. 200 лет со дня рождения

Этот домик

Этот домик мне знаком,Я бывал когда-то в нем.Здесь гортензии кустыИ цветы, цветы, цветы.Тут хозяин раньше жил,Он мне верным другом был.Нет его уж года два,Но осталась жить вдова.Мы с ней шкалик разопьем,Вспомним вместе о былом.На рюмашке хлеб лежит,По щеке слеза бежит.Нет здесь мраморной плиты,Лишь цветы, цветы, цветы.Памятью о том, кто жил,Для других он их садил.

Шиповника кусты алеют

Шиповника плоды алеютВ кустах, что окружают сад,Они неторопливо зреют,Как много лет тому назад.В другом саду я видел это,Но тем же солнцем освещенВдвоем с тобой на склоне лета,Был виноват я и прощен.Шиповник доброю приметойОстался в памяти тогда.Я без тебя таким же летомСтою, но знаю: «Никогда».

Далекая звезда

На звезде далекой, без названья,И прекрасно-дивной, как мечта,Исполняются заветные желаньяИ царят любовь и красота.На нее смотрели, может статься,Вы когда-то в добрый телескоп,Далека звезда, и людям не добратьсяДо нее сквозь вязь небесных троп.Но мечтать о звездочке прекрасной,Что в космической сияет мгле,Можно каждому, чтобы не так ужасноБыло жить на горестной Земле.

Всю ночь по крыше дождь стучал

Всю ночь по крыше дождь стучал,Как будто в дом просился:«Я свой костюм бы поменял –Он стар, поизносился».«Кто шьет костюмы для дождей?Забота не земная,И как помочь вам в той нужде,Простите, я не знаю».А он стучал, стучал, стучалВ надежде бестолковой.Ему бы свой костюм отдал –И у меня не новый.

Жизнь прошла

Жизнь прошла без смокинга и фрака:В джинсах, майках, даже в неглиже.Умерли и кошки, и собака,Новых я не заведу уже.Покидаю мир я без одеждыИ без шанса повторить все вновь,Оставляя хрупкие надежды,Что в итоге победит любовь.В это так мне хочется поверить,Даже через горечь на губах:Пронесясь сквозь бури и потери,Мир не сгинет в дантовых кругах.

По улице идет прохожий

По улице идет прохожий,А в луже – на него похожий.То дождь удвоил наши рожи,То юмор марта налицо.И кажется, что мир несложен,Что к нам он даже расположен.Весна, не отпускай ты вожжи,Ты рук не разжимай кольцо.

Клянусь высоким небом

Клянусь высоким небомИ звездами на нем,Жил не одним я хлебомИ не одним трудом.Пусть поступью слоновьюПорой траву я мял,Но, встретившись с любовью,Я над землей летал.И был я очарованПланетой голубой,Мне мир такой дарованНа миг, но все же мой!Когда-то в нем останусьЛишь атомом одним,А значит, не расстанусьИ вечно буду с ним.

Всюду пыль, пыль, пыль

Всюду пыль, пыль, пыль.Солнца гриль, гриль, гриль.Среди роз, роз, розМного ос, ос, ос.А у птах, птах, птахВ сердце страх, страх, страх.Ведь разбой, бой, бой,Много войн, войн, войн.Взял разбег, бег, бегГрозный век, век, век.Круговерть, верть, верть,Всюду смерть, смерть, смерть.

Мой приятель

Мой приятель запечный сверчок,Никогда я не видел тебя,Только песню твою слышать мог,Был незрим, но запомнил, любя.Пел ты так, как журчал ручеек,Был я дома, но будто в лесу.С детства я заучил твой урок:Пой и ни перед чем не пасуй.Ведь найдется какой-то чудак,Что услышит тебя и поймет.Если это случится, то такИ тебе, как сверчку, повезет.

Бег в леса

Лесом надышался и заснул,Муравьиной сразу став добычей.Это – добровольный мой загул,Бег в леса от городских привычек.Хоть на час покинуть нудный круг,Окунуться в ипостась иную.Что ж, кусай меня, мой мелкий друг,Я стерплю, совсем не протестую.Ведь к укусам мне не привыкать,Много мастеров по этой части.Это только с виду тишь да гладь –Так искусно маскируют пасти.Даже маленький в помаде рот(Глазки и ресниц густая копоть),Если ты не дашь им укорот,Норовят куснуть, а то и слопать.А завистник рьяный за спиной,Наточив свои клыки резные,Не вступив с тобой в открытый бой,Со спины вдруг подберется к вые.Потому так хочется в леса,Потому так хочется покоя.Сосны, ветер, птичьи голоса.Сплю. Мне снится: я в ковчеге Ноя.

Ожог

По улицам Тель-Авива бродят дикие кошки.Недавно одна из них обожгла меня взглядом.Не кукла-красавица с глянцем журнальной обложкиИ не «поющие трусы» российской эстрады.Смуглый худощавый ее нежный профиль семитский,В глазах ожиданье хищницы, готовой к прыжку.Привычен мне Тель-Авива яркий ковер персидский –Уделять ли внимание этому пустяку?Но уже сколько дней брожу по глухим переулкам –Что мне от жгучего взгляда, на кой он мне сдался?!А сердце почему-то стучит то глухо, то гулко,Ожог от него до сих пор не зарубцевался.

Не печалься, душа моя нежная

Не печалься, душа моя нежная,Зряшней радости больше не жди.Мы, поклонники солнца заезжие,Разменяли б его на дожди.Их оставили, ветром гонимые,Убегая от слез и тоски.Мы с надеждою светлой, любимая,Поменяли леса на пески.Дети, внуки поднялись росточками.Им самим разобраться, где жить.Раскален мир горячими точками,И не скоро он сможет остыть.Серебрятся уже наши волосы,Ни к чему нам о прошлом жалеть.Где могильных надгробий лишь полосы,Не звучит пустозвонная медь.

Зима, мороза нет

Зима. Мороза нет. Но день чудесный.В дождливой пьесе солнечный антракт.С бутылкой пива сумасшедший местныйБосой ногою отбивает такт.Сегодня он не затевает споровСо мной о Боге, о мирских делах,И пуст в его тележке грязный короб,Огрызки хлеба в нем – еда для птах.Шабат всегда он строго соблюдает,А тут еще такой прекрасный день,И с улиц ничего не собирает,Обычно тащит в короб дребедень.День этот и для здешних птиц награда,Слетелись мелкие из разных мест.А этот короб – птичий Эльдорадо,Как будто бы спустился к ним с небес.Январь. Брожу по солнечному ЮгуИ радуюсь, как тот же самый птах,Тому, что солнце вытеснило вьюгу,Что пчелы копошатся на цветах.Дожди еще придут, и будет серо,И мой неадекватный визавиМне объяснит: «Недостает нам веры!»Отвечу: «Не хватает нам любви!»

На листьях мяты

На листьях мяты у моей халупыНе блеск росы, а искорка слезы.Что плачешь, мой пегасик глупый?Хозяин жив, и тикают часы.Да, срок придет, как у всего земного,И механизма в пыль сотрется ось.И запряжет тебя хозяин новый,И не овса, стихов насыплет горсть.Подружитесь вы с ним. Лишь малость,Прошу тебя, забавный мой конек,В часы и дни, что мне осталось…Пока дышу… Еще хоть пару строк…