Алмаз раздора. До и после Шерлока Холмса [сборник] [с илл.]

Аугустус Бейрд. Пираты в открытом море

Эта встреча едва не стоила младшему помощнику жизни. Леону потребовалось все его влияние и красноречие, чтобы убедить своих безграмотных, но донельзя подозрительных сообщников, что их не предали. Но Тафира преследовали куда более мрачные мысли. Он совершенно ясно понимал, что как только они высадятся на землю, он станет не нужен, и поэтому бунтовщики, скорее всего, просто прикончат его. Это означало смертный приговор, и с каждым днем он становился все ближе. Наконец, вечером второго октября впередсмотрящий заметил землю. Корабль тут же изменил курс, и в предрассветной дымке на востоке показались неясные очертания южноамериканского берега. Выйдя на палубу, второй помощник увидел бандитов, собравшихся тесным кружков на полубаке. По их взглядам и жестам Тафир сразу понял, что они обсуждают его дальнейшую судьбу. Леон вновь проявил некое подобие милосердия.

— Если хотите убить плотника и помощника — пожалуйста. Я же этого не сделаю.

Мнения резко разделились, и измученному, беззащитному помощнику оставалось только ждать, словно овце среди забойщиков.

— Что они со мной сделают?! — вскричал он, обращаясь к Леону. Ответа не последовало.

— Они хотят меня убить? — спросил он у Марсолино.

— Я нет, а вот Бланко хочет, — зловеще просипел тот.

Но, к счастью, бунтовщиков занимали более насущные заботы. Сперва они свернули паруса, а затем спустили на воду шлюпки. Поскольку Тафир утратил свои даже чисто формальные командные полномочия, то воцарился полнейший хаос. кто-то сел в шлюпки, а кто-то остался на палубе. Второй помощник оказался в шлюпке вместе с Ватто, словенцем Павлом, юнгой Эрли и поваром — китайцем. Они отошли от корабля метров на сто, но вернулись по приказу Бланко и Леона. Это наглядно показывает, как честные люди совершенно теряют присутствие духа: их было четверо против одного, но они покорно вернулись, когда им приказали. Повара — китайца подняли на борт, остальным же разрешили плыть за кормой. Бедняга стюард спустился в другую шлюпку, но Дюранно столкнул его за борт. Он еще долго плыл за ними, умоляя спасти его, но Леон и Дюранно бросали в него пустыми бутылками, пока одна из них не попала несчастному в голову и тот не пошел на дно. Эти двое отвели мальчишку — рассыльного, китайца Кассапа, в каюту. Кандеро слышал, как тот вскричал: «Убейте меня скорее!» То были его последние слова.

Тем временем другие бандиты отвели плотника в трюм и приказали ему затопить корабль. Тот просверлил четыре отверстия на носу и четыре на корме, и внутрь сразу хлынула вода. Команда попрыгала в шлюпки — одну большую, другую поменьше, соединенные канатным тросом. Они вели себя настолько беспечно и безрассудно, что оставались вблизи корабля, когда тот начал погружаться. Их бы наверняка затянуло вместе с тонущим клипером, если бы Тафир буквально не умолил их как можно дальше отойти от борта. Повара — китайца так и бросили на корабле, он взбирался все выше и выше на мачту, пока его отчаянно размахивавшая руками фигурка не исчезла в морской пучине вместе с несчастным «Флауэри Лэнд». Затем шлюпки, доверху набитые награбленным, медленно двинулись в сторону берега.

Четвертого октября примерно в четыре часа пополудни шлюпки достигли южноамериканского берега. Место было пустынное, так что они отправились прочь от места высадки, неся на плечах узлы и идя вразвалку, словно заправские моряки. По легенде, их американский сухогруз, шедший из Перу в Бордо, потерпел крушение, наскочив на рифы в ста милях от берега.

Капитан и начальствующий состав находились в другой шлюпке, которую отнесло во время шторма. Пять долгих дней их мотало по морю. К вечеру они дошли до крестьянского хутора и рассказали хозяину свою историю. Услышав ее, он поверил и принял их очень тепло. На следующий день он отвез их в ближайший городок под названием Роча. Ночью Кандеро и второй помощник смогли незаметно ускользнуть с хутора, и в течение суток все стало известно властям. Бунтовщики и бандиты оказались в руках полиции.

Из двадцати человек, вышедших из Лондона на «Флауэри Лэнд», шестеро погибли насильственной смертью. Осталось четырнадцать, восемь из которых подняли бунт, и шестерым пришлось свидетельствовать против них. Остается только восхищаться решимостью и непреклонностью британского правосудия, поскольку через несколько месяцев вся разношерстная команда, включавшая словенца, негра, манильцев, норвежца, турка и француза, была доставлена с берегов далекой Аргентины в Верховный уголовный суд, расположенный в центре Лондона.

Процесс вызвал живейший интерес не столько фактом бунта на корабле, сколько совершенными там чудовищными преступлениями. Гибель офицеров произвела на публику и на присяжных куда меньшее впечатление, чем бессмысленное и хладнокровное убийство безобидного китайца. Главная трудность следствия состояла в определении степени вины каждого человека и установлении тех, кто действительно принимал деятельное участие в творившихся бесчинствах. Второй помощник Тафир, юнга Эрли, француз Кандеро, плотник Андерсон — все они дали исчерпывающие показания, изобличавшие тех или иных бунтовщиков. После тщательно проведенного расследования пятеро из них — Леон, Бланко, Ватто, Дюранно и Лопес — были приговорены к смертной казни. Все они являлись манильцами, за исключением Ватто, уроженца Леванта. Самому старшему из них едва минуло двадцать пять лет. Приговор они выслушали с поразительным равнодушием, и прямо перед его оглашением Леон и Ватто громко расхохотались, поскольку Дюранно забыл заготовленное им последнее слово. Один из приговоренных к тюремному заключению тотчас же испросил позволения, чтобы башмаки Бланко перешли к нему.

Приговор был приведен в исполнение в Ньюгейте двадцать второго февраля. Пять пеньковых веревок взметнулись ввысь и на мгновение отрывисто дернулись, тем самым поставив жирную точку в трагедии, случившейся на клипере «Флауэри Лэнд».

УСПЕТЬ К СРОКУ

— Ах, дорогая моя, ты только посмотри, какой прелестный облегающий лиф! Вон на том платье от Луизы Квинз со вставками из полосок шифона.

— Ну а как тебе вот эта юбка из темно — розового шелка, обшитая парчой а — ля Помпадур и отороченная лионскими кружевами!

— Знаешь, Элис, больше всего мне понравилось вон то серое, из атласного фуляра, со стоячим кружевным воротником. Такое миленькое и как раз моего размера. Я ходила и специально узнавала.

— Так почему же ты его не купила?

— Дорогая моя! Пятнадцать гиней! Это же ужас какой-то! Если бы оно стоило десять, я бы, пожалуй, и взяла его.

Этот диалог происходил между двумя хорошо одетыми дамами, стоявшими у огромной витрины магазина на Бонд — стрит. Они зачарованно смотрели на стройные манекены, одетые в строгие, великолепно скроенные и прекрасно пошитые юбки, жакеты и вечерние платья неброских цветов и оттенков, что было последним криком моды. Дамы то и дело вскрикивали от восхищения, хватая друг друга за руки, обсуждая достоинства выставленных перед ними нарядов. Чуть позади них стояла простенько одетая женщина средних лет с печальным морщинистым лицом. Весь вид ее говорил о том, что жизнь — не увеселительная прогулка. Она критическим взглядом рассматривала выставленные одеяния и с полуулыбкой слушала разговор разодетых дам, но после последней реплики она сосредоточенно посмотрела на говорившую и робко коснулась ее руки, чтобы привлечь к себе внимание.

— Прошу прощения, мадам, — начала она. — Если вам будет угодно, я сошью вам такое же.

Одна из дам удивленно обернулась.

— Как вы сказали, милочка?

— В точности такое же платье, что вам понравилось, я смогу сшить за десять фунтов.

— И вправду сможете?

— Да, мадам. Прошу извинения, что заговорила с вами, но я случайно услышала ваш разговор. Я уверена, что вы останетесь довольны. Я была старшей швеей у мадам Давус в ее бытность придворной портнихой.

Дама вопросительно посмотрела на свою спутницу.

— Что ты на это скажешь, Луиза?

— Ну, дорогая моя, если тебе так хочется… В конце концов, ты можешь не платить, если тебе, конечно же, что-то не понравится.

— Как вас зовут, милочка?

— Миссис Рейби.

— Ну что ж, миссис Рейби, вы должны целиком и полностью понимать, что мне нужно в точности такое же платье, как в витрине, такого же материала, покроя и шитья.

— Да, мадам.

— Оно должно быть готово в понедельник к десяти утра.