Алмазный лабиринт

Старая гавань и прилегавшие к ней кварталы были ровесниками города, а в старых летописях утверждалось, что некогда здесь стоял маленький рыбацкий поселок, из которого, собственно, и вырос славный город Кордава. Позже выстроили Новую гавань, известную на все Южное побережье, а Старую, обмелевшую и запущенную, нынче использовали всякие темные личности, которым лишнее внимание было совершенно ни к чему – контрабандисты, тайком навещавшие город представители Красного Братства, торговцы живым товаром и прочий сброд, какого хватает во всех приморских городах. Район вокруг гавани пользовался печальной известностью – в одиночку сюда не советовали соваться даже днем. Король Фердруго уже который год грозился, что под корень изведет этот рассадник пороков, но пока никаких заметных шагов для наведения там порядка не предпринималось. Обманчиво тихие и безобидные, покосившиеся домишки с черными провалами окон, окружившие Старую гавань, населял неразговорчивый люд, предпочитавший без лишней необходимости не показываться на улицах, а если и покидать дом, то исключительно по ночам… Короче, это было не то местечко, где почтенному горожанину хотелось бы провести остаток своей жизни.

Кривой переулок соответствовал своему названию – каждые десять шагов он менял направление почти на прямо противоположное, и Конан вскоре убедился, что без знающего любые закоулки в Кордаве Крысенка точно бы заблудился после третьего же поворота. Отстававший поначалу Вайд теперь бодро топал рядом, помахивая фонарем и оглядывая темные очертания домов. Наконец, он остановился и, еще раз все осмотрев, заявил:

– Пришли. Вот в ту халупу с башенкой зашел этот, как его… Вальдрио. А мы стояли вон там. Как вы думаете, капитан, куда наших увели?

– Тихо! – прошипел Конан, толкая мальчишку в глубокую стенную нишу. – Фонарь спрячь!

Крысенок послушно прикрыл фонарь полой плаща и только тогда осмелился прошептать:

– А что…

Из двухэтажного домика с темными окнами и съехавшей от старости набок башенкой вышли трое, представлявшие собой вполне привычную на улицах Кордавы картину – двое приятелей ведут до дома изрядно подвыпившего третьего, едва переставляющего ноги и грузно висящего на их плечах.

– Крысенок, а ведь это наш не в меру мудрый друг, – еле слышно сказал киммериец. – И он отнюдь не пьян… Стой здесь!

Вайд замер на месте, а Конан скользящим беззвучным шагом двинулся по погруженной в тень улице вслед за медленно удалявшейся троицей. Крысенок даже не успел заметить, когда длинный клинок переместился из ножен в руку северянина. Дальше начались странности. Он был уже шагах в пяти за спинами ничего не подозревавших субъектов, когда один из них оглянулся и коротко свистнул. В тот же момент вяло переставлявший ноги Вальдрио что-то невнятно выкрикнул, вырвался из рук своих то-ли сопровождающих, то-ли сторожей, и, пошатываясь, побежал по улице. Оставшаяся без своей добычи парочка, не долго думая, развернулась и быстро юркнула в ближайший проулок, заполненный непроглядной чернотой.

Бежавший Вальдрио неожиданно запнулся, глухо охнул и со всего размаху хлопнулся на торчащие булыжники мостовой. Раздался отчетливый сухой треск. Капитан ринулся вслед за скрывшимися любителями ночных прогулок и пустующих домов, и почти сразу же донеслись звуки схватки – лязгнуло железо, пронзительно и яростно вскрикнул человек…

Зингарец остался на попечении Крысенка, осторожно подошедшего к лежавшей ничком фигуре, и сразу понявшего, что падение вызвано вовсе не неровной мостовой – в спине Вальдрио торчали черные рукоятки двух тяжелых метательных ножей – один вошел точно между лопаток, второй вонзился повыше и левее. Между булыжников заблестели темные влажные струйки, Вайд приподнял фонарь повыше и отодвинулся – при падении зингарец разбил себе голову, ободрав всю кожу с виска.

Послышались быстрые шаги – возвращался Конан. Капитан шел один.

– Удрали, – недовольно сказал он, подходя поближе и коротким движением забрасывая меч в ножны за спиной, – одного достал, но лишь оцарапал, а второй заскочил в какую-то развалюху и будто в воду канул. Ну, а здесь что?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Кордава, столица Зингары

(продолжение)

Вайд красноречиво провел себе пальцем по горлу и развел руками. Поставив фонарь на мостовую, он быстро и привычно обшарил карманы и висевшую у пояса кожаную сумку покойника. Несколько золотых и серебряных монет разного достоинства, пара маленьких, хорошо выделанных кусков пергамента без каких-либо записей, полупустая баночка с чернилами – то, что носит с собой любой купец или состоятельный горожанин. Киммериец, нагнувшись, выдернул оба ножа, осмотрел и разочарованно пожал плечами:

– Клейма нет, обычные ножи… И что теперь?

– Не знаю, – честно сказал Вайд. На ночных улицах Кордавы люди частенько расстаются с жизнью, но сейчас случилось что-то совсем непонятное…

– Ты своими глазами видел, как он зашел в этот дом? – Конан посмотрел на молчаливую развалюху, которая не рассыпалась от старости только потому, что соседние дома подпирали ее.

– Видел. Он зашел туда сам, никто его не волочил и не звал. Он просто вошел, словно его там ждали или он там жил… Слушайте, капитан, мне кажется, или чем-то пахнет?

Они старательно принюхались – сладковатый дурманящий запах, без сомнения, шел от тела Вальдрио.

– Где-то я уже такое встречал… – озадаченно сказал Вайд. – Но где?

– Лотос, – подумав, определил киммериец. – Черный или желтый. Теперь понятно, почему он плелся, раскачиваясь, словно законченный пьяница. Здесь можно достать листья лотоса, Крысенок?

– В паре кварталов отсюда есть курильня, – припомнил Вайд. – А лотос может купить почти каждый, если у него есть чем заплатить и он знает, где спрашивать. Они заставили Вальдрио нанюхаться лотоса?

– Верно. Отвели бы к ближайшему причалу и столкнули. Утром стражники вытащат – ага, курильщик перебрал и отправился ловить луну в море. Или он бы просто тихо отдал концы на берегу… Ну что, пойдем, посмотрим, что в этом домишке?

– Пошли, – согласно сказал Вайд, поднимая фонарь и подхватывая в другую руку один из ножей, оборвавших жизнь человека по имени Вальдрио (если таковое действительно было его именем), хотя идти в пустой дом ему совсем не хотелось. Второй нож Вайд сунул за пояс и побежал догонять Конана, уже стоявшего перед крыльцом в две ступеньки.

Из дома несло застарелой плесенью – запахом давно покинутого и необитаемого жилья. Никаких звуков из-за стоявшей нараспашку и едва держащейся на одной петле двери не доносилось. Конечно, в доме могло прятаться с десяток головорезов, подобных тем, что сбежали, предварительно прикончив Вальдрио, но, как киммериец не прислушивался, ничего не услышал. А люди, за редким исключением, не умеют сидеть в засаде беззвучно… Значит, в доме действительно никого не осталось.

Половицы под ногами издавали жуткий скрип, проседая при каждом шаге так, что казалось – сейчас прямиком провалишься в подвал. Отсветы раскачивавшегося фонаря выхватывали из темноты остовы гниющей мебели, какие-то разлохмаченные пыльные тряпки и огромное количество паутины.

– Никого тут нет, – шепотом сказал Вайд. – И чего они здесь могли делать, а? Жутко-то как…

– Помолчи, – Конан увидел еще одну дверь, сохранившуюся получше, чем входная. Крысенок наклонил фонарь, осветив пол – к закрытой, но незапертой двери вели отчетливо видимые в серой пушистой пыли следы. – Давай туда. Держись за мной.

Киммериец ногой толкнул дверь, держа меч наготове. Створки распахнулись почти без скрипа – видимо, петли недавно смазали. За дверью была комната – точное подобие первой, запустение и затхлый запах. В окно пробивались косые полосы неяркого лунного света, поднятая шагами людей пыль медленно опускалась на пол, кружась в воздухе.