Alouette, little Alouette…

– У них еще не отменили? – спросил Максим. – Счастливые. Я бы тут половину населения казнил.

– Я бы две трети, – заметил Люис.

– Я бы вообще оставил только десятую часть, – ответил Максим, – но вслух же такое не скажешь?

Они понимающе поулыбались друг другу, знают, в какое время живут и что приходится говорить в угоду так называемому общественному мнению, еще раз чокнулись краями фужеров.

Мимо прошли весело щебечущие женщины, яркие и красивые, теперь это быстро и недорого, вряд ли заняты наукой, но вроде бы и не явные золотоискательницы, у тех заметнее нацеленность. Эти же, похоже, тоже из одного из многочисленных ныне агентств по эскорту, просто развлекаются и создают для других атмосферу веселья.

– Подумать только, – сказал Люис, – другие вот так и живут. Все время!

– А у нас монастырь, – согласился Максим. – Но монастырь… дело добровольное. Никто там не держит. Но не уходим же?

Люис улыбнулся.

– Даже если выйдут выталкивать в жизнь миллиардеров, будем сопротивляться?

– И хвататься за откосы, – сказал Максим. – Ты все еще занимаешься темной материей?

Люис сказал мрачно:

– Сейчас пытаюсь доказать замшелым пням в академии, что темной материи не было еще совсем недавно.

– Что?

– Она образовалась, – пояснил Люис, – в процессе эволюционного развития Вселенной. То ли некая часть вакуума изменилась и стала темной материей, наполовину все еще оставаясь вакуумом, то ли темная материя, а с нею и темная энергия, произошла от некой неопознанной пока субстанции Вселенной, что продолжает усложняться и вот наконец усложнилась до такого состоянии, что ее засекли наши примитивные пока приборы.

Максим ощутил, как по спине прокатилась волна холода. Такое бывало и раньше, когда пытался охватить разом Вселенную, понять, осмыслить, а сейчас так вообще чувствовал желание пасть на колени и возопить, что он, крохотная тля, мелкая и жалкая, как смеет пытаться понять такие титанические процессы…

Он даже на мгновение закрыл глаза, чтобы не видеть ужаса, разверзшегося перед мысленным взором.

– Блин, какой же у нас разброс, – проговорил он холодеющими губами. – Меня мое любопытство привело к тому, что, всматриваясь в процессы почти что атомарного уровня, тоже бывает жутко, а ты вон куда глядишь… Лучше пойдем к столу, там все собрались, как дикари у костра, на котором жарят тушу мамонта.

Люис улыбнулся.

– Мамонта вряд ли жарили целиком, но пойдем, нехорошо отрываться от коллектива. Твоя красавица еще взревнует… И еще раз выпьем. Что-то мне в последнее время начинает это нравиться. Везде нахожу оправдание, дескать, в вине много полезных веществ… Пойдем, там появилось что-то особое.

Он улыбался, но в глазах появилась тревога, все же понимает, что рулят нами инстинкты, а мозг только подыскивает оправдания и объяснения.

Пока шли к столу, Максим мрачно думал, что в Библии четко сказано: «Пьяницы да не наследуют Царства Небесного», но человек все еще настолько страшится внезапно и резко возникшего в нем разума, что при первой же возможности старается оглушить его, вернуться в бездумное существование животного, когда ни за что не отвечал…

Потому и все дохристианские религии утешающе утверждали, что у человека нет своей воли, судьба предначертана свыше, ничто не изменить, а это значит – человек ни за что не отвечает, все предопределено, даже жизнь самих богов расписана по минутам…

Христианство утверждает, что человек сам распоряжается своими поступками, сам и отвечает за них и что нет круговорота, или кольца времени, когда все повторяется и повторяется, а есть пугающая прямая линия, уходящая в неизвестность…

…и там, как теперь лучшим умам понятно и даже зримо, загадочная манящая сингулярность, к которой привела, как ни странно кому-то, именно религия и оформившая ее в мощную организацию церковь. Странно потому, что на слабеющую церковь кто только не льет помои, как же: умирающего льва так приятно лягнуть, да и вообще по своей революционности и бунтарству молодости все отрицаем и попираем, еще не понимая, что, вообще-то, это не способ показать себя умнее и лучше.

Беда в том, что церковь все еще претендует на роль факела, что вел народы через тьму дикости и невежества, но сейчас этот факел перешел в руки науки.

И хотя в науку верит еще меньше народа, чем в Бога, но эта меньшая часть наиболее образованна, она ярче и занимает все лидирующие позиции в обществе. И уже понятно даже самой церкви, что ей нужно медленно отходить на задний план. Резко нельзя, образуется опасная пустота, а нужно так, чтобы каждый верующий в Бога заменялся верующим в науку, а еще лучше – работающим на нее.

За многочисленными столами, как-то само собой получилось, хозяйничают Аллуэтта и Анечка, это сам хозяин незаметно указал нанятым менеджерам вечеринки, что для этих двух самое лучшее развлечение – дать поцарствовать, угощая других, и женщинам предоставили свободу действий, а себе оставили вспомогательную роль.

Люис сказал девушкам добродушно:

– Поразвлекались, и хватит!.. А теперь идите поработайте. Аллуэтта… вы та самая?.. Аллуэтта, идите развлекайте босса, а то он что-то помрачнел без вас… Анечка, а ты можешь развлекать меня, я же такой капризный и вечно всем недовольный…

Анечка сказала дерзко:

– Люис, ты давно не мой шеф!.. Еще с универа.

– Могла бы и не напоминать, – ответил Люис с неудовольствием. – А вдруг снова стану? Не рискуй.

Анечка подумала и сказала послушно:

– Вообще-то, да, жизнь наша полна… всего. Так как тебя развлекать? Ты не улыбайся, не улыбайся! Времена универа и общаги прошли.

– Анечка..

– Не смотри с таким укором, – велела она. – Сперва поподлизывайся. Ты же умел раньше!

Люис тяжело вздохнул:

– Понимаешь, когда остаешься наедине со звездами… И никого больше, а они все равно далекие и недоступные..

Она посмотрела на него с сочувствием:

– Ладно, уговорил.

Глава 7

Явлинский обошел столы, менеджеры уже рулят снова, официанты носятся, как нагруженные медом пчелы, два столичных ресторана в полном составе на выезде, и он начал придумывать совсем уж дикие коктейли, поджигал, пугая народ, хотя время от времени это оказывалось нечто абсолютно безалкогольное, к радости одних и сожалению других.

Френсис, веселый и счастливый, подошел к Максиму, кивнул в сторону живо беседующих девушек.

– Наша Аллуэтта хороша… Ты в самом деле к ней абсолютно равнодушен?

– Абсолютнее не бывает, – заверил Максим. – Более того, она меня раздражает одним своим видом.

Френсис потер ладони:

– Отлично.

– Что отлично? – спросил Максим настороженно.

– Приударю за нею, – сообщил Френсис. – Она же здесь лучшая, это все видят. Буду везде водить ее с собой и хвастаться. А может быть, удастся и кое-что побольше… А что? Помнишь ту конференцию?.. Тогда смотрела в нашу сторону и выбирала, кого потащить… Ты приглянулся чисто случайно. Точно так же могла и меня.