Алпамыш

Золота умел он столько припасти,

Что и пятистам верблюдам не снести.

Если что сболтнул я лишнего, — прости:

Думаю, на светлый облик твой смотря,

Не узбекский ли, случайно, ты тюря,

Э, не будет ли тот бай — Байсарыбай?

Твой булат — алмазный, в золоте ножны,

Пред тобою в трепет впасть враги должны.

Бая Байсары, как видно, ищешь ты,—

Знай, что при его стадах мы чабаны.

Струны сазандар перстами теребит,

Грубый человек устами оскорбит.

От тебя, джигит, я не слыхал обид, —

Сразу я узнал: ты ищешь Байсары.

Вижу — всадник едет, и не наш на вид.

Вижу — едет он, — по сторонам глядит,

Соколом-шункаром он в седле сидит,

Истинным тулпаром конь его летит.

Сразу понял я: ты едешь к Байсары…

Этою дорогой нижней не езжай, —

Пешеходной тропкой ближней поезжай.

С прахом подорожным вражью кровь смешай,

А приедешь — радость и любовь вкушай.

Вижу — к Байсары спешишь недаром ты:

Вижу — привлечен его товаром ты.

^[16]

Прямо по тропинке поезжай вперед, —

К берегам Айна тропинка приведет.

Там и пребывает твой родной народ.

Байсары юрта издалека видна,

Среди тысяч юрт такая лишь одна:

Вся покрыта белым бархатом она.

Алпамыш сказал: — Поздно уже: гостю, не вовремя приехавшему, уважения нет. Сегодня уж переночую с вами, а завтра утром выеду.

Слова его услыхав, подумали чабаны: «Путник этот все время кружится тут, — может случиться, что он окажется нашим зятем Алпамышем, прибывшим из Конграта».

Старались чабаны угодить ему, — Байчибара под уздцы взяв, к кормушке привязав его, подстелив под гостя штаны и кебанаки, усадили они Алпамыша, зарезали баранов — и стали угощать его, так говоря:

— Вы устали, зять наш, облокотитесь — ешьте. Поел Алпамыш, лег спать в загоне у пастухов, — коня хранить! Кайкубату поручил. На рассвете снова сон приснился ему, снова он видел во сне возлюбленную свою Ай-Барчин. А в это время и сама Барчин-ай в своей юрте бархатной спала — и тоже сон видела. И Караджан-батыр, вместе с девятьюдесятью другими батырами калмыцкими в пещере спал и тоже сон видел…

Проснулся утром Алпамыш, стал о своем сне размышлять — решил дальше ехать.

Проснулась в юрте своей Ай-Барчин и сон свой сорока девушкам рассказывает, так говоря:

— Осень подошла — садовый цвет увял.

Сон приснился мне, когда рассвет вставал.

Новорожденный со стороны Киблы

Месяц золотой, сияя, выплывал,

В спутницы четыре он звезды позвал.

Кто бы сна значенье мне растолковал?..

Как меня, бедняжку, растревожил он!

Вижу лик земли, как тучей, помрачен,

Вижу — налетает чудище-дракон;

А за ним еще, летят со всех сторон…

Не к беде, к добру мой растолкуйте сон!..

Каждая ресничка глаз моих — стрела,

Бровки — будто бы калямом навела.

Как я, бедная, напугана была!

Голову с подушки сразу подняла, —.

Вижу — сорок чудищ, — развернув крыла,

На себе несут огромного орла.

На меня орел могучий налетел,

Рядом сев, крылом мне голову задел…

Девушки, к добру мой растолкуйте сон!

Вижу я — драконы свой смыкают круг, —

Хвать меня за плечи, хвать — за кисти рук,

Рвут язык мой, сколько причиняя мук!

Тут еще огромный тигр явился вдруг.

Я бежать пустилась, — он за мною — прыг!

И мой тонкий стан обхватывает вмиг.

Ой, какой ужасный подняла я крик!

Девушки, к добру мой растолкуйте сон!..

Чангарак юрты моей продавлен был,

Бархат на юрте весь продырявлен был;

Я, хоть хорошо причесана была,

Увидала вдруг растрепанной себя,

Вся моя постель разбросана была…

Как подумаю, — какой ужасный сон!

Кто бы мне сказал, что означает он?

Не к беде, — к добру да будет разрешен!

Услыхав слова Барчин, девушка Суксур-ай так ее сон растолковала:

— Не напрасно ли огорчена ты сном?

Э, не радость ли твоя таится в нем?

Те драконы — кони; первый конь — Чибар,

Дяди твоего конгратского тулпар;

Тот орел на нем — твой Хакимбек-шункар!

Вот значенье сна, красавица моя!

Он приедет завтра в середине дня.

Не накормит ли зерном его коня,

Сватам отвечать не будет ли Барчин?

Ты во сне видала тигра, говоришь;

Он с тобою начал игры, говоришь.

Если ты бежать пустилась от него,

Должен ли стоять на месте Алпамыш?