Алтарь для Света

Чистую ведь правду говорила! Никогда не позволяла себе в сторону Стража ни одного лишнего взгляда. И он сам никаких признаков такого внимания ко мне не проявлял. Да, всегда встречал по приезду в Старый город, хотя я никогда не оповещала о своих приездах. Да, всегда сопровождал до гостиницы. Да, приглашал каждый вечер на ужин. Но это все было во исполнение его служебных обязанностей. Ему гораздо больше нравилось доставать меня в уютном ресторанчике в центре города, чем в душной комнате Обители.

— Верю-верю, — чему-то рассмеялся мастер. — Вы на протяжении семи лет сюда ездите?

— Да, — тут скрывать было нечего. — Все мои бумаги в порядке. Их не раз проверяли.

— Да-да, — продолжал соглашаться он. — Читал. Ворох проблем ради обычной библиотеки?

— Самой лучшей библиотеки, — поправила я.

— А Страж Клоу, полагаю, до сих пор не женат, верно?

— Верно.

— Пассии у него нет?

— Не знаю. Не слышала, — пожала я плечами. Какое мне дело до чужой личной жизни? — Так им до сорока и нельзя. Жениться, в смысле. А в остальном… Мало, наверное, кто согласится ждать пока суженному сорок исполнится.

— И все же, кто-то ждет, — на прощание улыбнулся мастер. — Да-а, семь лет, это уже кое-что значит.

Часть 2. Глава 2

Осени в Старом городе были теплыми. Светило солнце и погода радовала погожими деньками. Лишь изредка на землю проливались капли дождя, сопровождаемые буйством ветра. Приемлемые погодные условия поддерживались силами адептов Академии старших курсов. Есть положительные стороны в том, чтобы иметь в своих стенах целый отряд стихийников.

Я сидела в беседке, что расположилась во внутреннем дворе приюта Милосердия. Накрапывал дождик. Пахло сыростью. По узеньким дорожкам прогуливались другие недужные гости лечебного заведения: кто следил за танцами опадающих листьев, поднятых легким ветерком; кто наслаждался приятной беседой; кто-то бесцельно бродил по кругу, игнорируя все внешние раздражители. Успокаивающая атмосфер сонного царства, полностью поглотила этот маленький замкнутый мирок, отгороженный от суеты внешнего мира.

Я отложила грифельный карандаш с бумагой в сторону. Текст письма для Леды никак не желал складываться в строчки второй час кряду. Я оставила тесные комнаты приюта, прихватив с собой переносной секретер. Но вдохновение не приходило. Я не знала, стоит ли вообще отправлять Леде записку спустя почти три месяца, которые я пролежала в магической коме.

Что мне написать Леде? Пуститься в объяснения? Черкнуть одну строчку — “мне жаль?”. Назначить встречу? А что говорить-то? Как она ко мне относится сейчас, узнав всю правду. Что обо мне думает? В каком виде ей сообщили обо мне? Да и рассказали ли хоть что-то?

Нет, на самом деле все это не важно. Знакомы-то мы были ровно один день. Сестру милосердия, что приносит лечебные отвары, знаю дольше. Стала бы я перед ней распинаться, если бы исчезла этой ночью? Нет. Все просто. Я задолжала девушке один разговор. Между нами осталась какая-то недосказанность. Пара ответов за пару ответов. Я ей про исчезнувших адптов, а она мне — события вечера с ее стороны произошедшего.

Я сильно устала. Вымоталась эмоционально и полностью себя истощила. Успокоительные зелья вгоняли в отупляющую пустоту. Яркие оттенки стирались, оставляя после себя монотонную серость. И все же я продолжала их принимать. Пропусти хоть раз и очередная ночь окрасится изматывающими душу кошмарами. От накатывающих приступов ужаса меня отделяли только двести миллилитров горьких эликсиров.

Допросы закончились. После разговора с мастером Эстефом меня наконец выпустили. Не домой и не в гостиницу, а из комнаты. Категорически запретили покидать территорию приюта, подвергать себя переутомлению и забывать про ежедневные восстановительные процедуры. Физически я была полностью здорова, если не считать постоянную слабость, из-за которой едва выбиралась на свежий воздух. Лекарь обещал, что скоро силы восстановятся, если понемногу увеличивать нагрузку и гулять во внутреннем дворе, где раскинувшийся чудесный сад, позволял насладиться своей красотой и буйством осенних красок. Ссадины, ушибы, порезы и синяки успели сойти за время моего пребывания в коме. С оставшимися на запястьях и голенях шрамами, обезображивающих кожу, умудренный опытом и годами лекарь ничего поделать не мог.

“Затянутся со временем, — с сомнением предполагал он, разглядывая красные полосы, после чего напоминал: — Вам повезло выбраться живой и невредимой из такой череды травмоопасных ситуаций. Не иначе как милостью Солнца дарована эта удача”. Потом он неловко замолкал, вспоминая о том, что сохранив себе здоровье, я потеряла силы Света, и пускался в витиеватые извинения. Возможно, он чувствовал за собой какую-то вину. Ведь именно он снимал с меня все печати и заклятья, возвращая в мир живых. Может, переживал, что магические силы пропали из-за его действий?

Шелестели листья. Где-то вдалеке играла музыка.

— Вы не возражаете? — рядом внезапно возник тот самый старенький лекарь, присаживаясь рядом на скамейку.

— Нет, конечно, — кивнула я. — Садитесь.

— Это было очень интересное заклинание, — первым заговорил он.

Я сразу поняла, что имеется ввиду.

— Уникальное, — согласилась я. — Полагаю, скопировать и повторить его не получится?

— Увы, — тяжело вздохнул он, накидывая на голову капюшон.

Обвитые лианами резные решетки защищала от дождя по бокам, но ветру удавалось пробираться через открытые участки, холодным сквозняком проскальзывая под одежду. Я куталась в теплый платок.

— Вы же лекарь не только в приюте Милосердия?

— Отчего же? — удивился он. Вас интересует на кого я работаю: на приют или Обитель? Так это не секрет. Правое крыло приюта полностью отведено под лечение воспитанников Солнца, или очень особых гостей — как вы. Лечим своих, лечим чужих.

— Вот как. И часто вы подсаживаетесь к чужим для разговора?

— Только, если они также прекрасны, как и вы.

Его комплемент прозвучал так естественно, что я не смогла не улыбнуться. Лекарю было далеко за восемьдесят. Сухенький, жилистый, невысокого роста и полностью седой. Лишь ясные глаза, что прятались под нависшими бровями, намекали на сохранившуюся молодость души.

— И все же?

— Выдалось несколько свободных минут. Решил развеять ваше одиночество своим обществом. Я люблю поболтать с приезжими. Сам-то за территорию Старого города никогда не выходил. Всегда здесь.

— Может вы тогда в курсе, навещал ли меня кто-нибудь?

— А как же. Это же такая история была. Я Стража Клоу тоже лечил. Он как в сознание пришел — еще бинты не сняли, знаете какие жутки ожоги у него были? — ринулся на ваши поиски. А ему же нельзя. Больше пятидесяти процентов тела повреждена. Чудом выкарабкался! И тут — на тебе, пришел в себя и такое чудит. Сестрам милосердия пришлось подмогу вызывать. Четверо человек уложить только смогли. Вызвали мастера Солнца, разобраться что к чему. Я сам начал думать, мало ли, не заметил, что мой подопечный умом тронулся. Ан-нет. Все куда проще. Он к вам на помощь хотел отправиться, кричал, что вы в серьезной опасности и нельзя терять ни минуты. Мастер его выслушал, посочувствовал, да объяснил, что со своими предупреждениями Страж на десяток дней-то запоздал и лежит его прекрасная руми в палате напротив. Он, конечно, не поверил. Ночью выскользнул через окно и проверять отправился. Хех.

Я попыталась представить себе, как громоздкий Страж, весь в бинтах и повязках пытается выбраться через среднего размера окошко и карабкается по узкому карнизу.

Выходило не очень.

— Вы сейчас его ни с кем не путаете? — усомнилась я.

Конечно, это объяснило бы, почему Имир Клоу не пришел мне на помощь, когда я оба раза угодила на жертвенник. И почему никто не хватился, когда я сутки гуляла без памяти в теле себя семнадцатилетней давности.

— Как такого достойного мужчину можно с кем-то спутать? Он еще месяц на восстановлении лежал, а после, вас каждый день навещал.