Алтынай

– Привет пострадавшим!

Он подошел и протянул руку для рукопожатия.

Саша молча смотрел на него и не делал никаких встречных движений. Куаныш смутился и неловко сунул руку в карман.

– Садись, – Саша кивнул на скамейку возле стола. – Что застыл?

Тот сел, вытащил пачку сигарет из кармана и закурил.

За столом установилось молчание. Видно было, что Куаныш находился явно не в своей тарелке!

– Ну как ты? – первым нарушил молчание Куаныш.

– Как видишь! – Саша повернул голову, демонстрируя синяки. – Фасад подпорчен, а так вроде всё нормально.

На лице Куаныша проявилось явное облегчение.

Снова молчание, только слышно чириканье воробьев и шелест листьев.

– Где Алтынай? – Саша посмотрел ему в глаза.

– Дома! Отец запер ее в комнате и не выпускает. Даже на работе договорился с акимом. Телефон отобрал.

– Круто, – усмехнулся Саша.

Опять повисло молчание. Оба не решались начинать разговор. Понимали: разговор будет тяжелый, определяющий их дальнейшие отношения.

– Ты зачем пришел? – первым начал Саша. – Ты же понял, что я догадался, кто был третий в вашей компании?

Куаныш кивнул. Мол, что тут догадываться?

Они снова замолчали. Было слышно, как жужжит муха, попавшая в паутину.

Потом Куаныш вздохнул и решительно посмотрел на Сашу:

– Всё было не так, как ты думаешь!

– Ну проясни, как было, – Саша показал на свое лицо. – Это я так, об косяк нечаянно!

Куаныш отвернул голову в сторону.

– Ладно тебе! – он запнулся. – Я не могу спать уже вторые сутки. Как вспомню тебя, свернувшегося калачиком, на земле, так… – он не закончил фразу и окончательно отвернулся.

Саша молча смотрел на него.

– Я понимаю, – продолжил Куаныш, – всё, что я сейчас скажу, для тебя будет пустым звуком, – его голос дрожал. – Но я должен это сказать! Да! Я был там третьим. Если бы я там не был, был бы другой. Кто? Я тебе не скажу! Но исход этой драки был бы совсем другим. Ты же догадываешься, почему на тебя напали? И кто напал? – он бросил острый взгляд на Сашу. – Тебя по-другому было не остановить… Тебя ведь предупреждали? – продолжил Куаныш. И сам же ответил: – Предупреждали.

– Я понял! – сказал Саша. – Мои почки остались целыми благодаря тебе. И, может быть, то, что ты говоришь, правда! Но, черт возьми, неужели ты не мог меня предупредить?

– А смысл? – повысил голос Куаныш. – Тебя бы встретили в другом месте и другим составом.

– Ну хорошо! – Саша тоже закурил. – Предположим. А как ты вообще влез в эту историю? Они что, не знали, что ты мой друг? – он помолчал… – Был!

Куаныш дернулся, как от удара.

– Конечно знали! В том-то и весь смак, что против тебя даже твои друзья. …Наверное, уже бывшие, – глухо добавил он. – И потом, Атымбаевы мои родственники, хотя и дальние.

– Ну да! – хмыкнул Саша. – Святое дело! В общем, отказаться ты не мог?

Куаныш молча помотал головой.

– Получается, что ты не оправдал их доверие? Я же слышал, как ты оттаскивал Серика от меня, когда он самозабвенно пинал ногами по моим ребрам.

– Не оправдал! – согласно кивнул головой Куаныш.

– Ну и что теперь?

– Ничего! – пожал он плечами. – Они сами рады, что так всё закончилось. Хотя если бы не Алтынай, то… – он развел руками.

– Подведем итоги? – Саша затушил сигарету. – Я так понимаю, ты пришел сам по себе, не от них?

– Подведем! – согласно кивнул головой Куаныш.

– Значит так! Смотри, что в сухом остатке, – Саша чуть задумался. – Живет один парень в маленьком поселке. Он русский. Вернее, украинец. Там же живет девушка. Она казашка. Они любят друг друга и хотят пожениться. Нарожать детей, построить дом, работать – в общем, всё как у людей! Вся закавыка в том, что ее родители и весь их род не хотят, чтобы они создавали семью. Парень другой национальности, другой веры и к тому же бедный. Всё верно? – он бросил взгляд на Куаныша.

Тот кивнул: мол, всё верно.

– Они намекают парню, чтобы он отстал: мол, не по Сеньке шапка! Но парень не понимает таких простых вещей и лезет напролом. Тогда они собирают совет и решают встретить этого парня темной ночкой и отметелить. При этом они подключают его друга детства, но своего родственника, к этой, так сказать, профилактической операции. Пока всё верно?

Куаныш опять кивнул головой.

– Но дальше всё идет не так, как задумано. Парню удалось, более-менее без потерь, избежать экзекуции. И он не собирается сдаваться! Более того, он обирается после поправки идти и просить руки этой казашки у ее родителей. Вот такой тупой оказался этот парень.

Куаныш молчал, ошеломленный простотой этого рассказа.

– Я хочу, чтобы ты передал своим новым друзьям, что меня может остановить только один человек. Алтынай!

Саша отвернул голову в сторону и стал смотреть на листву яблони. Куаныш сидел, опустив голову.

– Куаныш! – уже тихо сказал Саша. – Я потерял друга! Променял его, так сказать, на почки. Я не осуждаю тебя. Человек вправе делать свой выбор. Но он же должен как-то отвечать за это? Лучше бы ты отказался от участия в этой драке. Не думаю, что они пошли бы на крайние меры. Они хотели устроить мне показательную порку. Я своим ударом спровоцировал их на избиение.

Саша с грустью посмотрел на бывшего друга. Тот молчал.

– Знаешь, – Саша стал задумчиво смотреть куда-то вдаль. – У моего отца был хороший друг-казах. Я не знаю, где они познакомились и что их связывало. Тот казах был простой чабан, пас колхозных баранов. А отец работал шофером на грузовике. Но они довольно часто встречались и помогали друг другу. Я помню целые туши баранов к праздникам, а отец возил дрова и уголь к нему в аул. Помню, как этот дядя Мурат сидел на нашей кухне, сняв малахай и тулуп, в котором ходил, казалось, и зимой, и летом. Они вели с отцом неспешную беседу за бутылкой водки. Отец немного знал по-казахски, а Мурат по-русски. Говорили они о простых вещах. Я тогда спрашивал маму: «А о чём это папа с дядей Муратом говорят весь вечер?» – «О жизни, сыночек, – вздыхала мама, – о жизни!» «Что можно так долго говорить о жизни? – думал я. – Всё и так ясно! Дом, работа, урожай, погода», – Саша помолчал. – А потом папа умер! Мурат привез на кладбище весь свой род. Человек десять! Они тихонько стояли в стороне и молились. Представляешь? Они, мусульмане, молились за неверного! Наверное, для них это был большой грех! Если бы это увидел их мулла, у них были бы очень большие неприятности, – и Саша помолчал, вспоминая эту картину на кладбище. – Понимаешь, мне трудно это выразить словами, но между людьми, а тем более между друзьями, должно быть что-то такое, – он пощелкал пальцами, – что выше, чем национальность, вера или деньги. Иначе в любой дружбе нет никакого смысла. Прости! – Саша встал. – Мне надо пойти полежать. Пока еще до конца не отошел.

– Обожди, Саша, – Куаныш вскинул голову. – Я пришел еще по одной причине. Вчера семья Серика приходила к Атымбаевым. Свататься. Серик пообещал отдать калым за Алтынай, – он внезапно покраснел. – Два миллиона тенге! Мне Надир потом хвастался. Это не считая свадебных подарков.

Саша опустился на скамейку и задумался.

– Жаль, меня не было на этом аукционе, – глухо проговорил он. – Хотя я бы проиграл, у меня таких денег нет.

– Зря ты так! – скривился Куаныш. – Калым – это неотъемлемая часть жизни нашего народа! Представь! – он немного заторопился. – В твоей семье родилась девочка! Не мальчик, а девочка. Мальчик – опора в старости своим родителям, продолжатель рода и прочее. А девочка? 17 лет – и фьють, – он махнул рукой в сторону. – Поэтому калым, если хочешь, это компенсация за более-менее обеспеченную старость. У вас же есть приданое? Это то же самое!