Альянс бунта

Снег шел всю прошлую ночь и большую часть сегодняшнего дня; небольшой участок тротуара перед рестораном — это в основном грязный, утрамбованный лед, образовавшийся в результате пешеходного движения. Владельцы ресторана, видимо, очень серьезно относятся к своим гражданским обязанностям, потому что в лед под ногами набилось приличное количество песка, не говоря уже о больших кусках красной каменной соли, которая окрасила тротуар в розовый цвет. Хорошая новость для этой женщины, кем бы она ни была, потому что она без проблем дошла до края тротуара и встала рядом со мной, несмотря на свои четырехдюймовые каблуки.

— Холодно сегодня. — Она обнимает себя, потирая ладонями голые руки. — Начинаю думать, что следовало остаться дома.

— Без обид, но я бы хотел побыть один. — Я даже не хочу разговаривать с этой женщиной. Когда-то я бы оторвал себе правую руку за шанс с ней, но теперь каждая секунда, которую я провожу, общаясь с этой женщиной, которая не Элоди, вызывает у меня мурашки по коже.

Я бросаю на нее раздраженный взгляд — возможно, выражение моего недовольства положит конец этому общению — и тут же замечаю, что тонкий шелк ее красного платья сполз на одну сторону, обнажив большую часть правой груди. Женщина делает шаг вперед, чтобы оказаться ближе ко мне — слишком близко, на мой вкус, — и начинает рыться в своем маленьком черном клатче.

Она знает, что я вижу ее грудь.

Она, блядь, точно это знает.

Не может быть, чтобы не знала.

Здесь холоднее, чем на седьмом круге ада, и ее кожа покрыта мурашками. Я выдыхаю смешок, закатываю глаза к небу и смотрю в противоположном направлении.

— Сколько тебе лет? — спрашиваю я.

— Прости? — мурлычет она, как кошка в период течки.

— Сколько тебе лет?

Женщина на мгновение замолкает, как бы раздумывая, стоит ли отвечать на такой дерзкий вопрос. Но потом:

— Тридцать один. А тебе?

— Я бы сказал, что к тридцати одному году ты должна быть гораздо умнее, не так ли?

— И что это значит? — Ее тон остается кокетливым, но теперь в нем есть намек на раздражение. В нем появилась нотка злобы, явно недружелюбной.

— Ты видела меня внутри? — спрашиваю я.

Грудь по-прежнему обнажена, она откидывает подбородок назад, вызывающе глядя на меня.

— Видела.

— Тогда ты видела, что я был не один…

— Глупая, избалованная девчонка? У нее был такой вид, словно она закатила истерику.

Серьезно? Вау. Я не собираюсь торчать здесь, выслушивая это дерьмо. Если она не отвалит, то я точно отвалю. Если бы она была парнем, я бы надрал ей задницу за такой комментарий…

— Он сказал, что ты тоже избалованный мальчишка. Слишком богатый и глупый, чтобы понять, что для тебя хорошо. Я говорила, что он не прав, но… — размышляет она. — Я начинаю понимать его точку зрения.

Я замираю на месте. Дверь в ресторан находится на расстоянии вытянутой руки. Все, что мне нужно сделать, это протянуть руку и взяться за ручку. Зайти внутрь от холода. Но волоски на затылке встают дыбом, и щемящее ощущение в животе требует, чтобы я обернулся и спросил ее, о чем, черт возьми, она говорит.

— Это очень загадочная вещь, которую можно сказать кому-то, кого никогда раньше не встречал.

Женщина с кошачьими глазами надувает щеки, изучая свои ногти.

— О? Мы никогда раньше не встречались?

— Я бы вспомнил, если бы мы встречались.

Медленная, сладкая улыбка расплывается по ее лицу.

— Я приму это за комплимент.

— Не стоит.

— Да ладно, Рэн. Не будь таким сварливым. Выглядишь так, будто страдаешь запором.

— Лучше бы было очень хорошее объяснение, откуда ты знаешь мое имя.

— Чтобы ты счел хорошим? — Женщина делает шаг ко мне. — Может быть, если бы я прочитала о тебе в модном журнале? «Друг и сосед по комнате нашей модели, Рэн Джейкоби изображен здесь в винтажных очках-авиаторах, модного тренда этого сезона». — Она выпаливает цитату так, словно это пустяк. Как будто выучила текст наизусть, даже не пытаясь.

Я помню статью, на которую она ссылается. Это был единственный раз, когда меня сфотографировали и поместили в журнал. Прошлым летом Пакс отказался делать работу, сославшись на то, что у Дэша день рождения. Конечно, мы были на яхте «Контесса» до того, как Пакс утопил ее, и фотограф явился за нужными ему снимками, когда мы как раз завтракали с шампанским. Мы с Дэшем оказались на фотографиях. Им пришлось выслать нам чек за работу, что Паксу показалось забавным.

— Или тебя больше устроит статья в газете? — с любопытством спрашивает женщина в красном платье. — «Восемнадцатилетний Джейкоби нашел девочек в пещере на территории школы, после того как они пропали во время вечеринки, которую он устраивал в доме дальше по склону горы. Там же, по его словам, было обнаружено тело Мары Бэнкрофт. Годом ранее Бэнкрофт, еще одна ученица академии Вульф-Холл, состояла в романтических отношениях с Джейкоби. Некоторые источники предполагают, что обнаружение тела Бэнкрофт Джейкоби может быть более чем случайным совпадением, а некоторые следователи открыто предполагают, что, по их мнению, Джейкоби привел своих одноклассников в пещеру той ночью…».

Я рычу, стиснув зубы и крепко сжав челюсти.

— Что за хрень? Ты репортер? — Ногти впиваются в ладони, кожу жжет, но я не могу заставить себя разжать кулаки.

В бледно-зеленых глазах женщины, почти таких же светлых, как у меня, пляшет явный восторг.

— Алессия Риган. — Она протягивает мне руку для рукопожатия. — Очень приятно познакомиться с тобой, Рэн. Я ждала этого очень долго.

Я игнорирую ее протянутую руку. Она надувает губы и недовольно фыркает.

— Вот видишь. Такой избалованный. — Она опускает руку. — Мне жаль тебя. Тебя, должно быть, недостаточно шлепали в детстве.

— Для кого ты пишешь? — Эту мерзкую суку уволят к утру. Она права. Я богат и избалован. Достаточно богат, чтобы сделать один телефонный звонок и быть уверенным, что ни одна газета больше никогда не возьмет ее на работу. И достаточно избалован, чтобы это произошло.

Женщина что-то бормочет себе под нос. Наконец, демонстративно опускает взгляд и понимает, что ее скромность нарушена. Она прячет грудь, лукаво подмигивая мне.

— Упс.

— Скажи мне, на кого ты работаешь, — рычу я.

— Я работаю на фирму «Рейлайт, Гаррисон и Риган». Риган? Улавливаешь? К сожалению, я не партнер. — Она притворно надувает губы. — Мой отец. Он — Риган в фирме «Рейлайт, Гаррисон и Риган». Но он меня очень любит. И дает все лучшие дела.

— Ты адвокат? — Я не могу скрыть своего презрения.

— Знаю. В этом нет никакого смысла, правда. — Она возится со своими волосами, наматывая густой черный локон на указательный палец. — Адвокаты такие чопорные и немодные. Я совсем не похожа на юриста, верно? Я выгляжу так, будто могла бы быть… — Она постукивает пальцем по подбородку, делая вид, что размышляет. — Эскортом? — предлагает она. — Моделью? Стюардессой?