Алый цвет зари...

— Извините, — в бас говорящего вкрались истерические нотки, — тебе самому надо бы так по башке звездануть!

Петр пошевелился.

— А ну тише, молотобойцы! — голос третьего был спокоен и вальяжен. — Наш друг вроде бы приходит в себя.

Почувствовав страшную боль в голове, Петр непроизвольно застонал, но, хотя и с трудом, все-таки приоткрыл глаза.

Прямо перед ним стоял мужчина в модном дорогом костюме, пристально вглядывающийся в его лицо.

— Я вижу, вы очнулись. Вы уж извините моих подчиненных, они не всегда точно рассчитывают силу своих ударов.

— Я это уже понял, — голос у Петра был сиплым и каким-то чужим. Боль была почти нестерпимой.

— Ну, раз вы все уже сами поняли, это избавляет меня от необходимости угрожать вам и уж тем более приводить угрозы в действие. Я надеюсь, вы по-деловому, правдиво и четко все нам расскажете.

— Что я вам должен рассказать?

— Не упрямьтесь, Петр. Не разочаровывайте меня!

— Но я действительно решительно не понимаю, что вы хотите от меня услышать!

Мужчина тяжело вздохнул, на его лице появилась гримаса раздражения.

— Исключительно в качестве компенсации за нанесенный вам ущерб подскажу: нам нужно знать, где находится старинное кольцо с настоящим, подлинным, рубином?

— Вы мне не поверите, но я этого не знаю…

— Не поверю, — отрезал элегантный мужчина. — Как раз вы и должны это знать.

— Дело в том, что я даже затеял собственное расследование этой истории. По соседям хожу, следы стараюсь отыскать…

— Для отвода глаз, исключительно для отвода глаз, уважаемый господин Вихрев, — гнул свою линию мужчина. — Я человек терпеливый, но, как вы успели убедиться, у моих помощников нервы слабее, они люди горячие, импульсивные…

Петра вдруг охватили непонятная слабость и апатия. Голова невыносимо трещала, и он почти машинально пробормотал:

— Что же теперь, к батарее будете приковывать и раскаленным утюгом прижигать?

— Есть другие, более действенные и цивилизованные методы, хотя… если вы предпочитаете эти старые добрые способы, можем вам устроить по знакомству. — Мужчина, все больше напоминавший Петру какого-то опереточного злодея, упивался собственным остроумием и сарказмом. — Между прочим, скоро вернется ваша подруга или жена… Ее статус мне неизвестен. Впрочем, это не имеет никакого значения. Но, думается, вам не доставит удовольствия смотреть, как ее станут обрабатывать мои молодчики?

Петр уныло молчал, правда, безразличие к собственной участи отнюдь не предполагало равнодушия к судьбе Надежды. Надо было что-то предпринимать, но что? Вот, как говорил один несчастный принц, в чем вопрос!

Трель дверного звонка вывела его из состояния апатии. Кто бы это мог быть? Звонок не умолкал. Элегантный «гангстер», казалось, тоже был озадачен, громилы, застывшие на пороге гостиной, замерли с выражением некоторого беспокойства на мрачных физиономиях. Сделав им знак рукой пройти в комнату и оставаться на месте, охраняя Петра, «предводитель», осторожно ступая, вышел из комнаты. Из-за входной двери донесся хотя и несколько приглушенный, но довольно громкий молодой голос:

— Петр Александрович, откройте! Это милиция! Старший лейтенант Сергеев! Мы знаем, что вы дома! Откройте, пожалуйста!

Элегантный мужчина вернулся в комнату и тихо, но решительно приказал Петру:

— Откройте дверь, проведите его на кухню, там поговорите, а мы пока побудем здесь! И без глупостей! Нам предъявить нечего! Мы — ваши друзья. Зашли в гости!

— С этими словами он вытащил из черного кожаного портфеля бутылку коньяка и поставил ее на стол. — Ну, марш! — И шепотом добавил вслед заковылявшему к прихожей Петру. — Помните о жене!

Глава восемнадцатая

— А что, наш хозяин взаправду колдовством занимается, как говорят? — спросил молодой деревенский парень, на котором довольно нелепо и неестественно сидела зеленая ливрея. Было заметно, что в замке он совсем недавно и чувствует себя неуверенно.

На кухне собралась вся челядь. Слуги, служанки, повара, садовники и кучера. Пожилой камердинер графа, пользующийся уважением и непререкаемым авторитетом, смерил юношу чуть насмешливым взглядом и весомо, чуть растягивая слова, с достоинством проговорил:

— Это никакое не колдовство. Не повторяй глупости, которые болтают всякие невежды! Граф — человек необыкновенный, это признают все. Великого ума человек — наш господин. Острый ум и ученость — вот в чем дело. Наука и ум! Только это. Чтобы ты, Жак, понял, расскажу тебе случай из своей жизни.

Со мной однажды, еще когда мы с господином в Париже жили, вот что приключилось. Вызвал как-то меня хозяин к себе. Вхожу, он сидит за столом и что-то пишет. Закончил, сложил бумагу, сунул в конверт и говорит мне: «Доставь сие послание моему другу маркизу де Верталье на площадь Дофина. Если он захочет написать ответ, дождись и принеси мне. Не захочет, просто возвращайся и непременно доложи, что вернулся!»

Ну, я, значит, ноги в руки — я тогда еще молодым был — и почти бегом туда, по указанному адресу. Но по дороге такое меня любопытство разобрало, ведь я тогда только-только грамоте обучился, дай, думаю, одним глазком гляну, что такое хозяин написал маркизу. Остановился я, перевел дух, аккуратно вынул бумагу, развернул. Господи, а лист-то чистый! Совершенно чистый лист бумаги! Ни единого словечка на нем! Ну, думаю, странно! Чудит, что ли, граф? Но мое дело маленькое — дали поручение, надо его исполнять. Свернул бумагу, убрал в конверт и ходу. Прибыл, обо мне доложили. Передал письмо лично маркизу со словами, что мой господин велел ответа дождаться, а самому страсть как интересно, что маркиз с ним делать будет. А тот достал лист бумаги, поднес его поближе к свече и вроде бы прочитал письмо — я не видел, в другом конце зала стоял. А потом де Верталье — серьезный, между прочим, вельможа, при дворе все время служил — и говорит мне: «Подожди, пока я выполню просьбу твоего господина!»

Он вышел из зала, а я в углу остался ждать. Вернулся он минут через двадцать, протягивает мне небольшую шкатулку и говорит: «Передай это своему хозяину, неси осторожно, скажи на словах, что я подобрал все порошки, которые он в письме перечислил!»

— Вот это да! Выходит, письмо хозяин все-таки написал… — Молодой парень слушал камердинера, открыв рот. Тот, довольный произведенным эффектом, продолжал:

— Это еще что! А ты знаешь, как хозяин угодил нашему достопочтенному монарху — королю Людовику XV?

— Так откуда же мне это знать?

— А вот как. У короля бриллиант был — камень такой драгоценный, граф наш их очень любит, у него даже пряжки на туфлях с бриллиантами, чтоб ты знал… — Пожилой камердинер понял, что отвлекся, сердито шикнул на двух молоденьких служанок, перешептывающихся друг с другом, и, солидно откашлявшись, продолжил: — Так вот, у короля был огромный бриллиант, но с дефектом, с трещиной. Из-за нее он и выглядел хуже, да и стоил гораздо меньше. И монарху нашему обидно было, конечно, но ничего с этим он сделать не мог. А наш хозяин эту трещину убрал, излечил камень то есть. Он камни врачевать умеет. И бриллиант сразу в цене в несколько раз вырос. А злые языки утверждают, что у короля нашего всегда большая нехватка золота в казне, поскольку он к мотовству склонен… И вот в благодарность хозяину Людовик явил свою милость и пожаловал ему покои в прекрасном замке Шато де Шамбор на берегу Луары для устройства научного лабораториума. Понял, дурень?