Алый флаг Аквилонии Спасите наши души

– Так я же, Павел Поликарпович, не поп, - хмыкнул я, - и не могу повенчать этих двоих перед Богом и людьми, как это требуется, исходя из воззрений вашего времени.

– Да ну их, этих долгогривых!
– махнул рукой младший унтер.
– С Богом многие из них даже не знакомы, зато вы живете так, что Он постоянно смотрит на вас с небес. Если вы скажете, что эти двое теперь муж и жена, то Он вас непременно услышит. Вы уж сделайте это, а мы расстараемся, соорудим молодым брачное гнездышко, чтобы первая ночь у них вышла без всякого сраму. Не так ли, парни?

Парни одобрительно загудели, товарищ Давыдов одобрительно кивнул, Ната энергично закивала головой, а лейтенант Чечкин еще раз покраснел, но ни словом, ни жестом не высказал протеста. Стало понятно, что обстоятельства не оставили мне выбора. Если я согласился стать их командиром, то должен принять на себя и такие непривычные для себя обязанности. Правильно сказал товарищ Давыдов: тут, в этом мире, я и есть советская власть.

– Ну хорошо, уговорили, товарищи, - сказал я.
– Попробуем сделать все как положено. Ната, как твое полное имя?

– Чего?
– не поняла девица.

– Ну, - сказал я, - как тебя на русском языке называл отец, когда хотел похвалить?

– Ната-лья, - ответила счастливая невеста.

– Ну что же, Наталья Монидис, - сказал я, - хочешь ли ты взять в мужья присутствующего здесь Александра Чечкина, сделать его своим мужчиной и жить с ним и в печали радости, пока смерть не разлучит вас?

– Хочу, командир, - широко улыбнулась девушка.

– Александр Чечкин, - сказал я, - хочешь ли ты взять в жены присутствующую здесь Наталью Монидис, сделать ее своей женщиной и жить с ней и в печали и радости, пока смерть не разлучит вас?

Лейтенант Чечкин сначала покраснел еще сильнее (хотя, казалось бы, куда еще больше) и, энергично кив-

нув, сказал:

– Да!

– Повинуясь высказанному вами обоюдному желанию, объявляю вас мужем и женой, - провозгласил я.
– А теперь обнимитесь и поцелуйтесь, и пусть ваши дети унаследуют эту пустую пока землю.

Лейтенант Чечкин - ну действительно, чисто телок - неумело ткнулся в губы Наты. Та тоже была без опыта в поцелуях, но явно с большим талантом, поэтому ответила так же неумело, однако с пылким энтузиазмом. Когда молодые закончили целоваться, младший унтер Неделин торжественно произнес:

– Мы все видели и слышали, и Он тоже все видел и слышал, а потому отныне Александр и Наталья - муж и жена перед Богом и людьми. Аминь.

– Мы тоже все видели и слышали, и подтверждаем, что этот брак был заключен по всем правилам, по обоюдному согласию сторон, - сказал старшина Давыдов.
– Наши поздравления новобрачным.

Потом, пока не стемнело, морпехи царицы Ольги, вооружившись десантными топориками (одновременно инструмент и оружие), нарубили в подлеске длинных березовых жердей, из которых при помощи сыромятных ремней, нарезанных из шкуры свежеубитого оленя, на скорую руку соорудили шалаш, покрыв его, вместо веток, соломы и камыша, своими же плащ-палатками.

И когда все было готово, при багровом свете местной закатной зари, Ната взяла лейтенанта Чечкина за руку и увлекла за собой в темноту шалаша, откуда вскоре начали раздаваться громкие звуки обоюдной страсти.

– Горячая девка, ничего не скажешь, - произнес пулеметчик Макар Ершов, обнимая свой «мадсен».
– Ишь как кричит, заслушаться можно...

– Это наш лейтенант горячий, - возразил краснофлотец Магелат.
– Сама по себе просто так девка орать не будет.

– Ваш лейтенант, правильно сказал Павел Поликарпович, ну чисто теленок, не целованный и не балованный, - хмыкнул Ершов.
– Ну ничего, Натка его научит, с какой стороны правильно браться за сиську...

Товарищ Магелат хотел было ответить на эту пошлость, но тут вмешался я, прикрикнув на спорщиков:

– Разговорчики, товарищи! Вот тоже женим вас на местных, а сами с Павлом Поликарповичем и товарищем Давыдовым сядем и будем обсуждать, какие звуки издают ваши благоверные во время первого акта большой и чистой любви. Понравится вам такое? То-то же...

– Действительно, - сказал младший унтер, - негоже так. Если вы завидуете товарищу лейтенанту, то делайте это молча, незаметно для остальных, ибо есть у меня предчувствие, что в этой Аквилонии никого из нас не минет доля сия. Вот так...

– Так что же вы думаете, Павел Поликарпович, нам всем там и невест уже приготовили?
– не унимался Ершов.

– Приготовили или нет, я не знаю, но предчувствие такое есть, - ответил унтер Неделин, показав своему подчиненному кулак.
– Так что, Макар, сиди тихо и не гневи меня, пока я добрый.

На этом инцидент был исчерпан, и больше дурацких разговоров никто не вел. Народ призадумался - наверное, о том, какая жизнь ждет их в Аквилонии. Через некоторое время новобрачные затихли, а потом раздалось шуршание, означающее спешное одевание, и они оба появились перед честным народом, цветущие и довольные.

– Это был хорошо...
– заявила Ната, чем вы вызвала непроизвольный взрыв гомерического хохота.

– О том, что вам хорошо, мы и так знаем, - добродушно заявил старшина Давыдов.
– Вы этого совсем не скрывали, а мы не глухие, и все слышали. Совет вам, теперь, как говорится, да любовь. А теперь давайте ужинать и спать, ибо завтра у нас будет новый день.

Следующий день не принес нам каких-то особенных приключений. Пройдя вниз по течению вдоль русла широко разлившейся реки, мы остановились на ночевку прямо у подножья горы Ачи Баба, у устья небольшого ручья. Там наши новобрачные при небольшой помощи со стороны опять соорудили себе шалаш, причем Ната и лейтенант Чечкин принимали в этом деле самое непосредственное участие, и на закате снова удались прочь с наших глаз.

Утром мы временно попрощались с Дарданеллами и вдоль русла ручья цепочкой углубились в лес, поднимаясь вверх по склону. Примерно на половине пути ручей вильнул вправо, и нам пришлось, оставив этого такого ненадежного поводыря, подниматься в гору, ориентируясь только на стрелку компаса. По мере нашего восхождения прежде непроглядный лес редел, и вскоре мы, преодолев первый подъем, вышли на небольшое плато, поросшее низкими коренастыми деревьями, в основном акациями, откуда собственными глазами смогли узреть цель нашего путешествия. Там мы сделали небольшой привал, перекусив взятыми в дорогу припасами и попив воды из фляг, и продолжили восхождение. Задерживаться на вершине я не собирался, ибо нельзя разбивать лагерь там, где нет пресной воды - даже тоненького ручейка или родника. Находясь в пресноводных на данный момент Черном и Мраморном морях, мы как-то не задумывались над этим обстоятельством, но теперь следовало иметь его в виду.

Последний подъем, который пришлось преодолевать, поднимаясь зигзагом по крутому склону - и вот мы на вершине, где, кроме нас, единственной деталью пейзажа является коренастый дуб. Тут над нами только небо, покрытое редкими облаками, а вокруг, на многие десятки километров в стороны, обзор на окружающие просторы. Если посмотреть на северо-восток, то там, на горизонте, видна тонкая полоска Мраморного моря, на востоке, юго-востоке и юге громоздятся частично поросшие лесом горы, масштабами в несколько раз превосходящие Ачи-Бабу, на юго-западе снова просматривается море, гораздо более близкое, чем Мраморное, а на западе до самого горизонта лежит поросшая лесом всхолмленная равнина бывшего морского дна, кое-где украшенная горными вершинами, высотой даже превосходящими Ачи-Бабу. Наверняка это бывшие острова Имброс и Мудрое, характерные как раз гористым рельефом.