Алый флаг Аквилонии Спасите наши души

– Скажите, товарищ капитан-лейтенант, а кого аквилонцы считают своими, и кого чужими?
– с украинским акцентом спросил незнакомый мне пока морской пехотинец из взвода лейтенанта Гаврилова, на петлицах которого щетинилась зубьями мичманская «пила»¹.

– В первую очередь, - ответил я, - аквилонцы хотят видеть в своих рядах советских людей, за исключением пустопорожних болтунов, умеющих только сотрясать воздух своим языком. Во вторую очередь, им нужны русские в широком смысле этого слова, но тут исключений гораздо больше, потому что такие люди не всегда способны искренне воспринять их законы и правила социалистического общежития. Беглые белогвардейцы, изменники Родины, буржуи и закоренелые крепостники прошлых времен будут отвергнуты без всякой пощады. Для таких в Ак-вилонии места нет. В третью очередь, они примут к себе всех прочих, без различия расы, национальности или вероисповедания, кто согласится мирно жить вместе с ними и выполнять их законы. Чужим для них будет любой враждебный вооруженный отряд, который пожелает захватить Аквилонию и ее ресурсы. Таким может оказаться любое армейское подразделение, оторвавшееся от породившего его феодального или буржуазного государства. Вот в таких следует сначала метко стрелять, и лишь потом перевоспитывать пленных. Нас с вами аквилонцы обещали принять к себе без всяких дополнительных условий, ибо считают полностью своими. Ну и сидеть без дела нам явно не придется, ибо еще неизвестно, какие новые испытания подкинет Аквилонии таинственный Посредник, желающий отковать из нее общество совершенно нового типа.

– Вы, товарищ Голованов, нам об этом уже сообщали, - сказал лейтенант Гаврилов.
– Впрочем, и повторить это вслух для всех присутствующих тоже было не лишним. А то имелись у бойцов определенные сомнения...

– Сейчас в Аквилонии объявлено положение повышенной боеготовности, - сказал я.
– Есть подозрение, что пока там снаряжается спасательная экспедиция, где-нибудь прямо под боком может случиться внезапная проверка бдительности. Посредник - он такой, не прощает даже малейшего ротозейства. И в наш адрес тоже имеется предупреждение быть начеку. Во время похода вокруг Мраморного моря вы можете встретиться с русскими и турецкими отрядами, пропавшими сюда с войны за освобождение Болгарии, а также не исключено столкновение с одичавшими бандами врангелевских офицеров, несколько лет изнывавших от безделья в своем Галлиполийском лагере...

– Предупреждение понято и принято, - сказал подпоручик Акимов, - но три взвода морской пехоты, объединенные вместе - это серьезная сила, так что со всеми встречными товарищами по несчастью мы поступим по-ак-вилонски - невменяемых уничтожим, а вменяемых, если такие окажутся, присоединим к себе. Тут, скорее, стоит побеспокоиться о безопасности якорной стоянки подводной лодки и разведывательной партии, что пойдет вдоль

«пила» - четыре треугольника в ряд на петлицах, в сухопутных войсках РККА обозначавшие звание старшины, а в морской пехоте звание мичмана. Переход на армейские знаки различия в морской пехоте мира «Крымского излома» был осуществлен потому, что у бойца, обитающего в окопах и брюхом ползающего по земле, обшлага бушлата или шинели, куда нашиваются нарукавные флотские знаки различия, обычно пребывают в крайне непрезентабельном состоянии.

русла Дарданелл. Это в море вы асы-подводники, а вот на суше ведете себя как настоящие телята, которых способен обидеть любой нехороший человек. Предлагаю выделить для этой цели два отделения: одно от моего взвода и одно от взвода лейтенанта Гаврилова. Мои люди пойдут вместе с товарищем капитан-лейтенантом в разведку, а советские товарищи возьмут под охрану и оборону стоянку подводной лодки.

– Согласен, - коротко ответил лейтенант Гаврилов и, посмотрев в мою сторону, спросил: - А вы что скажете, товарищ Голованов?

– Отсюда до предполагаемого места якорной стоянки примерно восемь часов хода, - ответил я.
– На это время всем придется набиться в низы и сидеть не шевелясь, ибо места в «Малютке» недостаточно даже для штатного экипажа. Одно хорошо - что поход намечается надводный, и проблем с воздухом для дыхания не предвидится.

– Наши бойцы, - сухо сказал лейтенант Гаврилов, - если надо для пользы дела, и набьются как сельди, и будут сидеть неподвижно. Этот вопрос решен. Что еще?

– Еще, товарищ лейтенант, - сказал старшина Давыдов, - мы хотели бы поднять перед коммунистами ваших подразделений вопрос создания объединенной парторганизации. Если мы поступим иначе, то просто распишемся в своем нежелании оставаться настоящими большевиками.

Возражений не нашлось, так что четверть часа спустя в результате голосования поднятием партбилетов объединенная организация была создана, а ее временным партсекретарем единогласно, при одном воздержавшемся, был избран товарищ... Давыдов (инициатива в нашем обществе наказуема ее исполнением). После прибытия в Аквилонию должно было состояться повторное партсобрание, на котором временного секретаря либо утвердят в этой должности, либо выберут на нее другого, более достойного коммуниста.

– А теперь, товарищи, - сказал новоизбранный партсекретарь, когда организационные вопросы были решены, - нам необходимо рассмотреть персональное дело полкового комиссара Якимчука, который неоднократно вступал с командой в разлагающие разговоры, критикуя наше решение присоединиться к Аквилонии, в то же самое время не предлагая никакой разумной альтернативы. При этом стоит отметить, что товарищ Якимчук в нашей команде воспринимается только как обуза и назойливая докука, мешающая людям делать свое дело...

Старшины и краснофлотцы из нашей команды подняли одобрительный гул, а лейтенант Гаврилов посмотрел на товарища Якимчука тяжелым взглядом исподлобья и сказал:

– Нам товарищ Якимчук не известен ни с плохой, ни с хорошей стороны, но раз люди, которые его знают, считают этого человека обузой и докукой, то в качестве исключения я предлагаю временно дисквалифицировать товарища Якимчука в рядовые бойцы и прикрепить его к моему взводу. Если он в тяжелом походе покажет, что способен стойко переносить тяготы и лишения, и при этом быть настоящим примером для бойцов, то мы вернем ему комиссарское звание. А если он не покажет необходимых качеств, то по прибытии в Аквилонию мы должны будем исключить этого человека из рядов партии большевиков, после чего решать его судьбу, согласно своим обычаям и законам, будут уже местные власти. Кто за это решение, прошу поднять партбилеты. Кто против? Кто воздержался?

И опять решение приняли подавляющим большинством голосов, при том, что воздержавшихся не было, а против голосовал только сам Якимчук, чем еще усилил подозрения в свой адрес. Ведь с ним поступили еще гуманно: могли бы сразу исключить из партии, после чего судить за ведение враждебной агитации и приговорить к изгнанию из наших рядов. Но так даже лучше. С этого момента он уже не проблема для нашей команды, а потому по этому вопросу мы можем только облегченно вздохнуть. У нас и других забот полон рот.

26 апреля 3-го года Миссии. Пятница. Полдень. Европейский берег реки Дарданеллы, вершина горы Ачи Баба.

Командир подводной лодки М-34 капитан-лейтенант Николай Иванович Голованов

Чтобы добраться от устья Босфора до вершины горы Ачи Баба, господствующей над всеми окрестностями на тридцать-тридцать пять миль, нам потребовалось десять дней.

Сначала наша «Малютка», как и планировалось, за восемь часов пересекла Мраморное море с востока на запад и бросила якорь в обширном заливе, по соседству с истоком Дарданелл. Погода была тихая, дул легкий ветерок, сквозь мазки высоких перистых облаков просвечивало неяркое солнце, так что я разрешил двум подчиненным подпоручика Акимова и двум морским пехотинцам из взвода лейтенанта Гаврилова находиться на орудийной площадке - единственном месте на палубе, где имелось леерное ограждение. Еще четверо - командиры взводов и снайперы - находились вместе со мной и рулевым на рубке, а всех остальных, включая Нату, я загнал в низы. Так и дошли - без всяких происшествий, по пути оставив по левому борту поросший лесом остров Мар-мара.

На берегу морские пехотинцы обоих взводов наскоро произвели разведку окрестностей, чтобы убедиться, что местность безопасна, а моя команда принялась разбивать лагерь и собирать сушняк для костра. Вскоре в холмах треснул одиночный выстрел: это снайпер советских морских пехотинцев старшина второй статьи Попов из своей СВТ-42 убил лесного оленя. Вернулись разведчики-добытчики довольные, доложив, что ни противник, ни местные жители не обнаружены. Население тут крайне редкое, и от стоянки до стоянки, даже если знаешь, где их искать, идти надо несколько дней. Вечером Ната уже безо всякого стеснения льнула к лейтенанту Чечкину, готовая со всей первобытной откровенностью завалить его под куст. При этом объект ее ухаживаний отчаянно краснел, а морские пехотинцы и члены нашей команды, добродушно посмеиваясь, предлагали «посторожить» милующуюся парочку, чтобы ее не съели хищные звери.

В поход выступили с утра семнадцатого числа, плотно позавтракав и попрощавшись с остающимися в лагере у якорной стоянки. Команда для разведки на этот раз была сокращенная: помимо отделения младшего унтер-офицера Неделина и меня, в поход выступили лейтенант Чечкин с Натой, старшина второй статьи Кругликов, старший краснофлотец Алифанов, старшина первой статьи Давыдов и краснофлотец Магелат. Всем прочим было приказано ожидать нас в лагере, под защитой отделения морских пехотинцев главстаршины Усова, немногословного героя многих славных дел. Не навсегда уходим, а только дней на двадцать.