Алый флаг Аквилонии Спасите наши души

И, самое главное, отсюда видно, что сразу за мысом Седдюльбахир Дарданеллы резко сворачивают к северу и, по пути разбившись на несколько рукавов, разливаются по равнине во всю ее ширь, после чего прямо так, несколькими потоками, впадают в Саросский залив с образованием обширнейшей дельты, по размерам раза два превосходящей дельту Волги. Вот он, значит, какой - конец нашего путешествия... Впрочем, отсюда видны и довольно крупные протоки, так что на малом ходу, щупая перед собой дно лотом, мы там пройдем. Но тащить с собой в это гиблое место сводную роту морских пехотинцев нет никакого смысла. Их путь должен лежать на юго-запад, к относительно близкому морю, а потому еще у истоков Дарданелл их предстоит заранее переправить на азиатский берег. «Малютка» присоединится к ним позже, обойдя образовавшийся из-за обмеления массив суши по большому кругу - уж на это топлива у нас точно хватит. И вон там, соединившись большой и дружной семьей, мы будем ждать спасательной экспедиции из Аквилонии. Шансов на успех этому плану добавляет наличие рации во взводе товарища Гаврилова. Поди, не потеряемся.

И вот в тот момент, когда я объяснял этот замечательный план младшему унтеру Неделину, Ната вытянула руку куда-то в северо-восточном направлении, нам совсем не интересном, а потому не подвергнувшемуся тщательному осмотру, и встревоженным голосом сказала: «Смотрите!». Я немедленно вскинул к глазам бинокль, потому что Ната - это еще тот местный краевед, и зазря тревогу поднимать не будет.

В дальномерной сетке оптики среди редких деревьев на поросшей правой предгорной равнине была отчетливо видна цепочка людей явно современного нам облика, которые куда-то в западном направлении вели с собой местных, увязав их одной веревкой. Больше всего это напоминало караван работорговцев из иллюстраций к книге «Пятнадцатилетний капитан» Жюля Верна. Если исходить из предупреждения аквилонцев, это могли оказаться либо англичане, либо французы, которые яростно дрались тут с турками в пятнадцатом году во время своей Дарданелльской операции. Базу беглых врангелевцев под Галлиполи, по-турецки Гелиболу, мы прошли несколько дней назад, ничего не обнаружив в той местности.

– Вот, товарищ Неделин, ваша первая работа по специальности, - сказал я младшему унтеру, указав на это явление.
– Караван нужно разгромить, местных освободить, а кого-нибудь из этих мерзавцев взять в плен для хорошего допроса. Скорее всего, где-то поблизости имеется главный лагерь, мерзавцы в котором не желают сами ударить палец о палец, а потому разослали во все стороны охотничьи партии, чтобы те наловили им рабов. Колониалисты, мать их так и перетак! Мы просто не имеем права уходить дальше, оставив этот гнойник невычищенным. Из-за нас эти подонки тут объявились, и нам же их следует закопать.

26 апреля 3-го года Миссии. Пятница. Поздний вечер. Европейский берег реки Дарданеллы, склоны горы Ачи Баба.

Выслушав указание капитан-лейтенанта Голованова, младший унтер Неделин с угрюмым видом ответил: «Сделаем, Николай Иванович, не извольте беспокоиться!», после чего его люди начали готовиться к рейду. Из заплечных ранцев на свет появились баночки с черным гримом, и бойцы стали наводить друг другу на лица устрашающую «тигриную» раскраску из диагональных полос.

– Ужас какой!
– простодушно сказал лейтенант Чечкин.
– Ну чисто индейцы на тропе войны!

– Не индейцы, товарищ лейтенант, а охотники за головами, - назидательно ответил младший унтер, - а это еще страшнее. А вообще, как нам объясняли на занятиях с унтер-офицерским составом, такая раскраска должна не только напугать врага, но и размыть контуры наших лиц, чтобы уменьшить их заметность.

Закончив наводить «красоту», Неделин попросил у лейтенанта Чечкина бинокль и стал еще раз внимательно осматривать местность к северу и западу от горы Ачи Баба.

– Я не могу понять, куда они идут, - сказал он капитан-лейтенанту Голованову, не отрываясь от бинокля.
– Восемь голов человеков - налегке, без вещмешков и прочего имущества, только с оружием, будто вышли лишь в однодневный поход, с намерением вернуться к своим еще до заката солнца. В то же время поблизости не видно никаких примет крупного лагеря, откуда могла выступить эта команда. Дым костров всяко можно заметить издалека. Где-то поблизости - скорее всего, на берегу речки или ручья - должна иметь место временная стоянка, где эти обормоты оставили свою поклажу под охраной части товарищей... Ага, вот, нашел! Глядите! Вон там, верстах в трех на северо-запад-запад, под деревьями на берегу речки (в наше время река Зыгындере) виднеется дымок от костра. Раз, два, три... одиннадцать рыл - а значит, вместе с теми, что ведут полон, будет девятнадцать...

Капитан-лейтенант Голованов тоже вскинул к глазам свой бинокль и через некоторое время сказал:

– Действительно, так и есть, товарищ Неделин. Быть может, отменим операцию, ведь врагов в два раза больше, чем вас?

Тот пожал плечами и сказал:

– Отменять операцию, Николай Иванович, никак не можно. Ведь люди же в полоне мучаются, а нам такого допустить никак нельзя. Кроме того, морская пехота не считает врагов - она их уничтожает, желательно на корню. Правильно вы сказали, что нечего тащить такую погань, что полонит людей, в этот пока еще чистый мир. Перестрелять их к собачьим чертям, и забыть, что такие вообще жили на свете.

– Вы, товарищ младший унтер-офицер, говорите как настоящий советский человек, - с удивлением произнес старшина Давыдов.

– Хе-хе, Яков Антонович...
– ответил Неделин.
– Я тут внимательно слушал рассказы о вашей советской власти, и кое-что понял. Как вы думаете, откуда взялись ваши настоящие советские люди? От нас, грешных, они и произошли. Занеси нас судьба не сюда, а, к примеру, на вашу войну, то бились бы мы там против германца, как нас учили, плечом к плечу с вашими товарищами. Отечество у нас одно на всех, и именно оно есть наивысшая ценность во всех подлунных мирах, драться за которую, не жалея живота, стоит против любого врага, как бы он ни был силен.

Мгновенное рукопожатие стерло еще одну границу между «имперскими» и «советскими».

– Все это очень, хорошо, товарищ Неделин, но какой у вас план?
– спросил капитан-лейтенант Голованов.
– Неужели вы надеетесь взять врага с наскока, надеясь только на свою храбрость и огневой перевес над врагом, который вам дают пулеметы Мадсена и автоматы Федорова?

– План у нас такой, товарищ капитан-лейтенант, - огладив короткие усы, ответил младший унтер, - сейчас мы все вместе тихо-тихо, не стукая, не брякая, спускаемся по юго-западному склону и уже понизу идем вон до того лесочка, в котором наверняка имеется родник, дающий исток ручью. Там вы остановитесь на временную стоянку, держа оружие наготове и ни в коем случае не разводя костров, чтобы не насторожить супостата, а подчиненное мне отделение скрытно выдвинется к вражескому лагерю, где будет вести наблюдение, дожидаясь заката. Я думаю, что та команда охотников на людей, которую мы отсюда видим, может оказаться далеко не единственной в местных окрестностях. Мне, например, очень не хочется, чтобы в разгар боя кто-нибудь ударил нам в спину, а потому следует дождаться, когда все вражины соберутся на своем биваке в кучу и усядутся вечерять. Тут мы их и накроем, как бык поросенка. Как говаривал в таких случаях наш подпоручик, «залог успеха - быстрота, натиск и внезапность». И вот когда вы услышите от нас выстрелы, то хватайте свой хабар и выступайте к нам для разбора обстановки. Уж один-то офицер на двадцать человек среди этих супостатов обязательно должен быть, и как раз его мы и постараемся взять живьем для допроса, наладив всех остальных прямо в ад, где их уже ждут котлы со смолой и ласковые черти.

– Ну что же, товарищ Неделин, - сказал капитан-лейтенант, - в чертей и котлы со смолой мы, советские люди, не верим, но для некоторых мерзавцев пусть в этом правиле будет сделано исключение. Что касается вашего плана, то он выглядит разумно, хоть и весьма авантюрно. Но другого выхода у нас нет, ибо оставить людей без помощи для нас немыслимо, а потому я утверждаю ваше решение. Уходим отсюда, товарищи, нечего торчать на этой голой вершине, будто вши на пупе. Вперед шагом марш!

Через три часа и не минутой раньше (ибо идти по горам - это не гулять по проспекту), оставшись незамеченными со стороны противника, капитан-лейтенант Голованов и его люди преодолели три километра обходного пути и добрались до лесочка, назначенного промежуточной целью похода. Там из земли и в самом деле бил ключ, дающий начало небольшому ручью, что позволило наполнить изрядно опустевшие фляги, напиться свежей ключевой воды и перекусить холодным жареным мясом из остатков вчерашней добычи. Когда морские пехотинцы, немного передохнув, уже были готовы выступить дальше, лейтенант Чечкин подошел к младшему унтер-офицеру Неделину и, протягивая свой бинокль, сказал:

– Вот, возьмите, Павел Поликарпович, вам он там будет нужнее, чем мне здесь.

– Благодарствую, Александр Николаевич, - ответил тот.
– Будьте уверены, за нами, как говорится, не заржавеет.

Морские пехотинцы ушли, а команде «Малютки» осталось только выставить на опушке леса постоянно сменяемые секреты, наблюдать за окрестностями и ждать, пока солнце наконец склонится к горизонту. При этом капитан-лейтенант думал, что генеральный план придется полностью менять. В связи с задачей истребить банду буржуазных европейских колонизаторов ни о какой переброске морских пехотинцев на азиатский берег теперь и речи быть не могло. Впрочем, окончательное решение можно будет принять только после допроса, обещанного младшим унтером, пленного, и самая большая надежда в этом деле - на вольноопределяющегося Кариметова, ибо, кроме него, иностранных языков в объединенной команде не ведает никто.