Алый флаг Аквилонии. Железные люди

– Ну хорошо, Сергей Васильевич, - усмехнулся адмирал, - считайте, что убедили. А теперь скажите, какое еще у меня будет преимущество перед командиром этого корабля, помимо старшинства в воинском звании?

– Вы, Никифор Васильевич, - вздохнул Сергей-младший, - происходите из эпохи государыни-императрицы Екатерины Великой, которая была временем сплошных побед и территориальных приращений. И в то же время господа офицеры на том клипере, если синьор Дамиано был прав в своей оценке, хоть и сражались героически, но свою Крымскую войну с треском проиграли. Их Россия была побеждена коалицией европейских держав и унижена похабнейшим Парижским миром²³. Поэтому у вас перед этими людьми значительное моральное преимущество и большой авторитет.

– Да, - кивнул Никифор Толбузин, - правда ваша, Сергей Васильевич. Победитель перед побежденным завсегда чувствует свое превосходство и право учить уму-разуму.

– Только вы, Никифор Васильевич, не перебарщивайте с поучениями, - сказал младший прогрессор.
– Героизма и отваги солдат, матросов и офицеров, сражавшихся с врагом, никто не умаляет, а причиной поражения стала накопившаяся техническая и организационная отсталость Российской империи. Европа всю первую половину девятнадцатого века бурно развивалась, а у нас на это дело забили большой болт, ибо держава от Варшавы до Камчатки и без того была невероятно могуча. Как я уже вам говорил, человек по своей натуре слаб и ленив, а потому, достигнув успеха один раз, склонен почивать на лаврах. Будят такого почивающего обычно ударом по шее, и, сами понимаете, приятного в этом мало. И именно поэтому Посредник не только присылает к нам подкрепления, но и гоняет при случае как Сидоровых коз, чтобы не расслаблялись. Думаю, как мы придем в Аквило-нию, начнется такое, что только успевай поворачиваться: тут франки, тут французы, тут арабы, тут викинги, а тут бургунды или средневековые англичане... Веселья будет столько, что на всех хватит. Впрочем, до этого еще надо дожить.

Тогда же и почти там же, клипер «Опричник» Командир корабля капитан-лейтенант Петр Александрович Селиванов

Последние несколько месяцев были для капитан-лейтенанта Селиванова временем сплошного непрекраща-ющегося кошмара. Все началось с того, что осенью 1861 года клипер «Опричник», прежде на временной основе входивший в состав Амурской флотилии, получил приказ на самостоятельное возвращение в Кронштадт.

В те времена такое было обычным делом: корабли Балтийского флота приходили на Дальний Восток, несли там службу два или три года, а потом возвращались в пункт приписки. При этом переход с Балтики на Тихий океан мог длиться от нескольких месяцев до года, в основном по причине длительных стоянок в иностранных портах. Типичный маршрут выглядел так: Европа, Рио-же-Жанейро, Кейптаун, Батавия (Джакарта), Шанхай. И наоборот.

Так, «Опричник» с командой, составленной в основном из офицеров и матросов, отличившихся при обороне Севастополя, отправился на Дальний Восток в июне 1858 года, а прибыл в Николаев-на-Амуре только в июне 1859 года.

Три года клипер занимался исследованиями Амурского лимана, побережья японских и корейских островов, патрулировал морские границы, а также выполнял различные снабженческие и почтовые поручения, - и вот пришло время возвращаться в родную гавань. Перед дальним переходом «Опричник» зашел в Шанхай, где за свой счет были отремонтированы такелаж и рангоут, очищен котёл, заменены сто шесть дымогарных трубок. Из Шанхая корабль вышел тридцать первого октября того же года. Первая остановка была в Батавии - там клипер пополнил припасы и десятого декабря покинул порт. Двенадцатого декабря патрульный французский корвет «Лаплас» наблюдал за тем, как «Опричник» прошел Зондский пролив, и после этого в родном мире его не видел больше никто.

Было еще сообщение от двадцать пятого декабря с голландского барка «Зваан» - он видел неизвестный трехмачтовый корабль примерно на маршруте «Опричника», на полпути между Батавией и мысом Доброй Надежды, но, как писали позже, это не точно-с: то ли это «Опричник», то ли похожий корабль. Видимость была плохой, море бурным, на встречном курсе лежал тропический циклон, заставивший «Зваан» уклониться; а неизвестный корабль шел прямо навстречу урагану курсом вест-тень-зюйд, видимо, рассчитывая на свои непревзойденные мореходные качества.

Шторм и в самом деле был страшным; клипер под зарифлеными парусами галсами резался навстречу урагану, то взлетая на гребни волн, то проваливаясь к их подошвам...

Все случилось около полуночи того же дня. Как рассказал рулевой (единственная живая душа, что видела все это), на какое-то время море под кораблем на многие мили вокруг осветилось сияющей вспышкой, позволившей увидеть, что «Опричник» вдруг очутился на пологом гребне исполинской волны. Тучи на горизонте исчезли каким-то чудесным образом, и справа по курсу стала видна низкая и багровая почти полная луна, а вокруг раскинулся спокойный океан - и это при том, что непосредственно вокруг «Опричника» продолжал бушевать ураган. Впрочем, и он вскоре стих. Тучи стремительно рассеялись, а через некоторое время, примерно на четыре часа раньше, чем ожидалось, на востоке заалела полоска наступающего рассвета. Время бить только четвертую склянку (два часа ночи, исходя из данных последней обсервации²⁴), а уже рассвет...

А вот это уже было явление посерьезнее, чем гигантская волна и внезапно успокоившийся океан. Несвоевременный рассвет - это нарушение всех законов природы. Вскоре весь офицерский состав клипера был уже на ногах. Капитан-лейтенант Селиванов сначала рассвирепел от факта неурочной побудки, но потом доктор Го-молицкий вытащил из кармашка свой брегет (неотъемлемую принадлежность человека врачебной профессии), щелкнул крышкой и сказал:

– Два часа пятнадцать минут, онако, господа... И хоть это не укладывается в здравом уме, но факт налицо. Рассвет наступил не тогда, когда ему положено, а когда захотелось, и матрос в этом не виноват.

Командир «Опричника» сразу сменил гнев на милость.

– Извини, братец, погорячился, - сказал он матросу.
– Вот тебе рубль за своевременный доклад - выпьешь за мое здоровье в кабаке, когда будем на берегу.

Капитан-лейтенант Селиванов был неплохим человеком с демократическими замашками: самолично учил матросов грамоте, устроил на «Опричнике» библиотеку, в свободное от корабельных работ время грамотные матросы по его поручению вслух громко читали своим товарищам отрывки из произведений русских классиков.

Впрочем, на этом история далеко не закончилась. В момент прохождения солнца через меридиан (благо это солнце наблюдалось не небосклоне) подпоручик корпуса флотских штурманов Николай Филиппов произвел обсервацию, и с ужасом доложил командиру:

– Петр Александрович, у меня получается какая-то несуразица... По счислению пути мы должны быть примерно в пятистах милях восточнее острова Реюнион, а обсервация по солнцу показывает совсем другое место -в трех с половиной тысячах миль на зюйд-ост, в тысяче миль южнее побережья Австралии, на широте архипелага Кергелен. Такого не может быть никогда, просто потому что не может быть! С другой стороны, этот весьма несвоевременный рассвет... Одним словом, я даже не знаю, что и сказать... Есть у меня, правда, совершенно уж безумная мысль, навеянная рассказом сочинителя Фаддея Булгарина о странствованиях героя в двадцать девятом веке... Вот я и подумал, что если сейчас не середина декабря, а середина апреля, то, по крайней мере, по широте все мои данные сойдутся с приемлемой точностью.

– Скажите, Николай, - произнес капитан-лейтенант Селиванов, стараясь сохранять хотя бы видимое спокойствие, - нельзя ли вашу безумную мысль проверить еще каким-нибудь астрономическо-математическим путем? А то, чтобы я решил, куда нам держать курс, одной вашей «гениальной» догадки, знаете ли, недостаточно.

– Можно, Петр Александрович, - немного подумав, ответил штурман, - ночью по звездам. Но только большой точности от этого не ждите. Это в северном полушарии достаточно определить высоту над горизонтом Полярной звезды, и сразу будет известна широта, а к югу от экватора, где нет своей полярной звезды, все не так однозначно, и точность определения широты с моими ручными инструментами будет в один-два градуса на небе или порядка ста миль по карте...

– Ста миль по карте - это было бы вполне замечательно, - ответил командир «Опричника».
– Сделайте это, Николай, и мы за вас век Бога молить будем, а на берегу за свой счет поить в ресторанах водкой. Доложите результат завтра утром, ну а пока следуем прежним курсом, ибо там, где вы указали в прежний раз, мы никак очутиться не могли. Несуразица, она и есть несуразица.

Следующее утро, которое на борту «Опричника» пока считали пятнадцатым декабря (по юлианскому календарю) оказалось не менее томным, чем предыдущий день. Когда штурман подошел к командиру, вид у него был серьезным и даже встревоженным.