Алый осколок

Оставалось только встать в стороне и ждать, когда очередь иссякнет.

Однако время шло, а очередь отнюдь не собиралась иссякать, даже наоборот.

Сцепив руки за спиной, Теолрин нервно переминался с ноги на ногу и то и дело оглядывался по сторонам. Конечно, можно еще подождать и дождаться Джейл, но… кто знает, сколько времени это займет? Что, если сюда придет патруль стражников и начнет допытываться, почему он здесь ошивается без дела? Или кто-то из них и вовсе вспомнит листовку, на которой было изображено подобие его лица. Нет уж, нужно срочно что-то придумывать.

Теолрин вспомнилась ночь в Дар-на-Гелиоте: та самая роковая ночь, когда был убит бедняга Сайнли, а они сами лишь чудом сумели выбраться из города. Он вспомнил, как, несмотря на нервы, от которых дрожали конечности и гулко стучало сердце, он сумел найти в себе силы, волю и уверенность, чтобы выйти к перегородившим улицу людям Бороды и не только заверить их в том, что он один из своих, но и заставить их убраться на другой конец города. Действительно, во многих случаях уверенность в себе — это ключ к успеху.

А если это не просто уверенность, а беспардонная наглость — то еще лучше.

Решившись, он ломанулся обратно на верхний этаж, к складским помещениям. Войдя вовнутрь, растолкал там парочку подростков, пытающихся поднять ящик с канделябрами, и направился в дальний угол. Там быстренько прибрал к рукам метлу, ведро с водой и пару тряпок, после чего столь же быстрым темпом поспешил обратно. Должно быть, видок у него сейчас со стороны был тот еще.

Вернувшись на этаж с уборной, он приблизился к двери, помеченной треугольником, и, когда оттуда вышла служанка, выбросил вперед руку с метлой, так, что та загородила проход слегка опешившей женщине.

— Время уборки! — заорал Теолрин, потрясая ведром так яро, что даже немного раслескал воду. — Посторонитесь!

— Но это женская уборная… — начала было женщина, что стояла первой в очереди, но Теолрин успел вклиниться между ее словами:

— А по-вашему, женская уборная чище, чем мужская? Может, хотите сами там убраться?! — С этими словами он протянул ей ведро с водой и тряпками.

Женщина тут же отшагнула назад.

— Вот, то-то и оно! — хмыкнул Теолрин, после чего с видом победителя проник внутрь уборной.

Здесь оказалось и впрямь грязновато, а резкий запах неприятно ударил в голову. Теолрин отставил метлу и ведро в ближайший угол и огляделся. Уборная как уборная: куча панелей из полупрозрачного стекла и громадная дырка в полу. Ничего особенного — по крайней мере, на первый взгляд. Однако Джейл убедила его, что найдет, где спрятать вещи, так что Теолрин принялся искать, проверяя прочность каждой панели.

Наконец, ему повезло: одна из половых панелей, чуть покрошившись, отошла в сторону, обнажив тайник с мешком. Теолрин проворно выудил оттуда свои вещи и, сжав их под мышкой, вернул мешок на место и закрепил панель. Затем забрал метлу с ведром и тряпками и с гордо поднятой головой вышел в коридор.

— Да тут же повсюду грязь! — донеслось до него, не успел он сделать пары шагов от очереди. — Вы вообще здесь убирались?

Теолрин с шумом выдохнул. Затем развернулся, стремительно подошел к двери, из которой выглядывала посетительница, и поставил к ее ногам ведро с метлой.

— Хотите, чтобы было чисто? — произнес Теолрин, продолжая левой рукой сжимать вещи. — Так наведите чистоту сами! — И, сказав это, он с гордостью удалился, игнорируя ругань, что летела ему вслед.

Остановился он лишь когда добрался до лестничного пролета, в котором его никто не видел. Там Теолрин, наконец, разложил на перилах вещи, в которых ему предстояло провести сегодняшний вечер; вещи, что должны были превратить простого стеклосборщика в утонченного аристократа, равного среди равных. Длинные черные брюки, сшитые по последнему крою через знакомую трактирщика, блестящие лакированные туфли (пусть и изрядно поношенные), белая льняная туника с двумя алыми крестообразными лентами от плечей к поясу, плащ небесного цвета из тонкого, почти прозрачного материала, с двумя застежками в виде перекрещенных клинков, черные перчатки, что должны спрятать правду о его прошлом, сокрытую в изрезанных ладонях, и, конечно же, маска. Почти такая же, которую носят жрецы и инквизиторы, закрывающая не только переднюю часть лица, но и уши с частью затылка. Она была серебристого цвета, с прорезями для глаз и рта, а в районе ушей удлинялась в сторону, словно крылья птицы.

Почему-то губы Теолрина раздвинулись в азартной усмешке, когда он взял ее в руки.

«Что ж, — подумал он, приподнимая ее к падающим из окна последним лучам солнечного света, — пора начинать игру».

Глава 27

Первую стражу, у входа в холл, Теолрин миновал без труда — те даже не удосужились как следует взглянуть на него, несмотря на то, что, в отличие от других аристократов, он явился не со стороны сада, а с бокового крыла. Теолрин искренне надеялся, что так будет и с остальными блюстителями порядка — которых тут, кстати, было немало. Впрочем, оно и неудивительно, с учетом того, что на этот бал (если верить трактирщику) соберется едва ли не вся кельментанийская аристократия, включая, возможно, даже королевское семейство.

Само собой, Теолрин не торопился выдыхать с облегчением. Как весьма доходчиво ему вчера объяснила Джейл, одной одежды совсем недостаточно, чтобы не выделяться среди аристократов. Есть еще огромное количество нюансов, вроде прямой осанки, правильных жестов, манер разговора и тем, которые можно затрагивать — и всем этим нюансам аристократов обучали с детства.

«Понимаю, — напутствовала его вчера Джейл, — это будет непросто, но все же тебе придется на время забыть, что ты чудила. Попробуй почувствовать себя бессовестной богатой мразью, для которой все, кто стоит ниже на социальной лестнице — жалкие ничтожества, даже не заслуживающие его внимания».

Теолрин пытался. К счастью, это был не просто бал, но бал-маскарад, так что под покровом «защитного» костюма Теолрин чувствовал себя куда спокойнее и увереннее. Главное — не ляпнуть чего-нибудь неуместного, а с остальным он уж как-нибудь справится.

Выпрямив спину, он решил, что самое время проверить полученные знания на практике.

— Эй, ты! — Теолрин жестом подозвал слугу, что нес поднос с бокалами, в которых пенилась желтая жидкость, в сторону главного зала. Его голос прозвучал, на его взгляд, чересчур высоко, то есть недостаточно властно, так что Теолрин прочистил горло, пока слуга приближался к нему. — Дай-ка эту штуку сюда, — Теолрин вытянул палец и указал на один из бокалов, — а то что-то у меня совсем пересохло в горле.

Он понятия не имел, что находится в бокале… Но ведь, в конце концов, нужно с чего-то начинать?

— Милорд. — Слуга (между прочим, одетый едва ли не под стать местным мужчинам — разве что без маски) остановился в шаге от него и почтительно склонился. — Прошу прощения, но эти напитки предназначены для господ, что будут трапезничать на галереях…

Теолрина несколько покоробило от обращения «милорд», но он взял себя в руки. Как бы на это отреагировал какой-нибудь молодой щеголь, мнящий себя центром мироздания? Вариантов Теолрин видел немного.

— А я, по-твоему, тут пустое место? — Он чуть повысил голос, одновременно отмечая боковым зрением, что никто не оборачивается в их сторону. Ну, уже неплохо. — Ты вообще знаешь, кто я?

— Никак нет, милорд. — Слуга ничем не выдал раздражения: определенно, их всех тут неплохо вышколили. — Могу посоветовать вам пройти в главный зал — там вы сможете найти…

— А я могу посоветовать тебе не морочить мне голову. Дай сюда чертову выпивку, или я позабочусь о том, чтобы тебя в ближайшее время вышвырнули отсюда, как нагадившую на ковер собаку, понял меня?