Алый закат в Лейкхерсте
Шрифт:
Но до вожделенной кровати мне было как до Луны. Я осмотрел младенца и пришёл к выводу, что он похож на двухмесячного – настолько он был кругл, с перетяжечками на руках и ногах. На меня смотрело определенно интеллектуально развитое существо с умными глазами. Лёгкая ироническая усмешка играла на его губах. «Эк я переутомился», – подумал я, пожав плечами. Вслух сказал:
– Наверное, в весе при рождении ошиблись, что ж, бывает. Пойду-ка я домой, коллеги, и на завтра беру выходной. – И тут меня осенило: – Акулина Григорьевна, подготовьте историю болезни нашей роженицы. Узнайте, прибегала ли она когда-нибудь к экстракорпоральному методу оплодотворения? Где брали генетический материал? Если нет, то кто отец малышей?
– Алесь Иоаныч, мы кое-что узнала заранее.
Я взял папку с историей болезни и отправился к себе в кабинет. Походил из угла в угол, меряя шагами длину и ширину второго дома, где проводил большую часть жизни, посмотрел в окно. Свет не включал, любовался видом вечерней Москвы. Светлые мысли ускользали. Я был голоден и зол: «для полного счастья мне только ЧП в родильном отделении не хватало!» И пешком по лестнице, чтобы сбросить адреналин, медленно поднялся в кафетерий на седьмой этаж, заказал пиццу с солёными огурцами и оливками. Ужинал молчком, перелистывая пухлую карточку, анализы, досье. «Пациентка, Ракитина Ноябрина Филлиповна, родилась в селе Ольховка. Окончила среднюю школу в… году».
После ужина я вернулся в отделение. Дневной и ночной персонал по домам не расходились, дружно пили неовалерьянку, ди-корвалол и ди-элениум. Увидев меня, новорожденный вытянул указательный пальчик и сказал: «Дядя». К четырём часам необычный младенец выглядел трёхлетним карапузом и рассказал Ноле «казку про куёчку Лябу». Ускоренный метаболизм ребёнка поверг в шок практически весь наш центр Гиппократа. Мамаша же спала как младенец. Главврач вызвал меня на ковёр, и мы с ним неслабо подискутировали о преимуществах выращивания редиски на дачных участках для пенсионеров, если история «просочится» за пределы десятой МКАД.
Ранним утром я купил билет на пневмопоезд, чтобы быстро доехать до филиала центра Возрождения в Ольховке. Ехать из Солнечного района Москвы было недолго, всего три с половиной часа. Я предпочел вагон-купе с проводницей-психологом и системой релаксации. Когда кассовый автомат предложил в качестве успокаивающего фактора погладить на выбор кота, енота или бобра, заплатил за енота. Пушистый друг того стоил – спокойный зверь, податливый мех и весёлая мордочка с глазками-бусинками помогли исчезнуть тревогам и ночному раздражению.
Я гладил енота и пытался сосредоточиться на предстоящей аудиенции к главврачу Ольховского филиала, продумывая всевозможные ходы и выходы в сложившейся ситуации, а также финансовые затраты. Подошла проводница-психолог, молодая женщина, обаятельная, начитанная, грамотная в области изобразительного искусства, и предложила сыграть в интеллектуальную игру, в конце которой я должен правильно выбрать станцию, где выйду. От этого зависело, встречу ли я свою вторую половинку в виде той, в которую когда-то влюбился без памяти, или же это будет другая девушка. Неужто я так хорошо выгляжу, что психолог меня приняла за молодого и неженатого? Глянул в зеркало на двери. Стриженый ёжик с лёгкой проседью, вытянутое усталое лицо, небритые щёки с рыжеватой щетиной и воспалённые глаза с красными прожилками, признаком бессонной ночи. Я критически оценил фигуру, пару килограммов сбросить не мешало бы, но в целом ничего так. Если запишусь на июньский марафон, то – почти кипарис. Сделал вывод. Психолог любезна по должности: работа в компании «Российские железные дороги» обязывает. Я отказался, однажды уже сыграл в эту игру, в итоге до сих пор чувствую себя дурак дураком.
Всплыла строчка из досье Ракитиной: «Они прожили с мужем душа в душу более двадцати пяти лет». Я вспомнил об этом и болезненно
поморщился, прошлое отозвалось загрудинной болью. Сейчас моя цель – центр реинкарнации в Ольховке. Чую, творится там что-то неладное, нелицензионное и противозаконное. Я вёз с собой прядь её волос, содержащий ДНК, и последний диск записи мозгового скана. Сидя один в пустом вагоне бизнес-класса, в полудрёме, я мечтал о поездке в Кейптаун вдвоем с нею, с той молодой девчонкой, бывшей ею много лет назад. И понимал, мой враг – время ожидания для выращивания нового тела, её тела.Ну, помечтал, и будет! Поезд резко дёрнулся и остановился, я спустил с колен енота, захватил портфель с документами пациентки Р. и вышел на перрон. Ольховка меня встретила тусклой и скучной погодой. Слабая облачность, правда, скорого дождя не обещала. Низенькие бревенчатые домишечки с маленькими оконцами и резными ставнями перемежались добротными кирпичными особняками с двускатными крышами. Громадными одуванчиками белели на синей, красной и зелёной черепице тарелки космической связи и телевидения. Пожалуй, этот прогрессивный признак был единственным на селе. Безыскусный крестьянский уклад жизни ничуть не изменился за годы моей столичной карьеры. Так же кудахтали куры и горланили петухи, гоготали гуси, тявкали собаки; так же пылилась грунтовая дорога вослед за трактором; так же крикливо здоровались соседки из-за заборов, не выходя на улицу со двора. Выглянувшее солнце заставило прищуриться. Я согнул ладонь козырьком, прикрылся. За ольховой рощей увидел чудо-небоскрёб под куполом из солнечных батарей. Наверное, это и есть филиал Возрождения. Чтобы скоротать путь, я пошагал по неприметной тропке напрямки через заросший бурьяном пустырь и реденькую ольховую рощу.
На крыльце меня встретил сам директор Ольховского филиала, серьезный мужчина в деловом костюме мышиной расцветки.
– Доброго здравия! Нечасто столичные гости приезжают сюда. Добро пожаловать, – он протянул руку.
– Здравствуйте, Иосиф Викентьевич, дела, знаете, – крепко пожал я в ответ потную ладонь радушного хозяина.
Присмотрелся к нему, уловив в голосе знакомые нотки. В господине невысокого роста, юрком и востроносеньком, с залысинами от висков, я узнал однокашника Йоську Гуревича. Он окончил факультет педиатрии, но врачебной практике предпочёл административную карьеру.
– Ба! Кого я вижу! Тот самый Йоська? Рад тебя видеть, большой человек.
– А я как рад!
Мы проехались в скоростном пневмолифте до приемной директора в пентхаусе. За чашечкой берёзового чая он пролистал материал и изрёк:
– Нонка, ежели ты вспомнишь школьные годы, всегда была девочкой странной и экстравагантной. С возрастом она становилась всё «страньше и страньше». Отказалась от капитального омоложения, но задумала родить гмо-детей с ускоренным метаболизмом.
– О, господи! Зачем ей это понадобилось?
– Алесь, ты никогда не слышал о проекте «Астра»?
– Очень смутно. Что-то вроде попытки отобрать лучших землян и послать их на планету Глиезе, нет?
– Верно. Однако есть подводные течения. Хитрость кроется в слове «отобрать». Центр реинкарнации сотворил генофонд землян, отобрав ДНК граждан, получивших однажды премии от фонда «Звёздная Москва». Туда должны лететь не просто специалисты, но лучшие, опытные и… молодые.
– Постой, Йоська, но мы-то с тобой знаем, что опыт приходит с возрастом. Парадигма этой затеи равна нулю!
– Не кипятись, слушай дальше. Биотехнологи, инженеры-бионики, кибернетики и крионейрологи, короче, «боги», как их прозвали в народе, поупражнялись слегка. В результате опыт поколений, или память предков, они записали в генетическую память, это раз. Ускорили метаболизм организмов до состояния двадцатилетних, это два.
– Нашли женщин, согласных на рождение гмо-детей, это три, – добавил я с грустью.
– Я всегда говорил, что ты умный, – сказал Йоська и поднял трубку. – Машенька, приведите мне пациентку из палаты «Эр». Сейчас сам всё увидишь, тебе накапать успокоительного или по граммульке спиритус-вини?