Америка и американцы
Шрифт:
— Олимпийских пловцов, которые практикуют тренировочные заплывы на реке Рио–Гранде.
— Мексиканцы оценят это!
— Ставка очень высока, и нам следует доказать, что наши обещания относиться к мексиканцам с уважением не пустые слова. А это означает, что не будет больше коммерческих телевизионных передач, в которых фигурирует ленивый мексиканец, сидящий на солнце в сомбреро.
— Кем же мы заменим этот персонаж?
— Нам следует показать Брюса Дженнера, который выигрывает золотую олимпийскую медаль, а затем говорит: «Мне не удалось бы этого добиться, если бы я не любил
БЕНЗИН ИЛИ ХЛЕБ!
То и дело появляется кто-нибудь с магическим словом о том, что должен наступить конец энергетического кризиса. Последней возникла надежда на «бензохол». Это о том, что теперь вполне возможно делать горючее для автомашин из зерновых продуктов, картофеля и всего, что произрастает на фермах. Некоторые крупные нефтяные корпорации начали интересоваться «бензохольным» бизнесом. И так как мы крупнейшая в мире страна, производящая пищевые продукты, эксперты в области энергетики настроены весьма оптимистически относительно будущего нового горючего. Пессимисты, однако, господствуют среди пищевых экспертов, и повод для этого имеется.
Вот что может произойти в ближайшие несколько лет на ферме в штате Небраска:
Покупатель от нефтеочистительного завода и торговец зерном появляются там одновременно.
— Мы заберем весь ваш урожай, — говорит фермеру покупатель с завода.
— Подождите минутку! — восклицает скупщик зерна. — Пшеница необходима для хлеба.
— «Бензохол» гораздо важнее хлеба, — настаивает человек с завода. — Чем больше горючего мы сможем производить на родине, тем меньше придется покупать его за рубежом.
— Люди нуждаются в хлебе больше, чем в бензине! — протестует скупщик зерна.
Фермер в конце концов говорит: «Мне не важно, для чего покупается зерно. Сколько вы заплатите?»
— Мы дадим тебе пять долларов за бушель, — заявляет человек с завода.
— А мы пять с половиной! — говорит скупщик зерна.
— Мы заплатим шесть долларов за бушель, и нас совсем не беспокоит качество пшеницы, как она выглядит, — произносит нефтяник.
Торговец зерном начинает нервничать.
— Мы, — говорит он, — заплатим шесть с половиной, но это означает, что цена на хлеб очень поднимется. Вы не можете допустить, чтобы люди голодали этой зимой.
— Люди скорее предпочтут иметь полный бак бензина, а не полный желудок! — возражает нефтяник.
— Называйте цену! — говорит фермер. — Другие аргументы меня не интересуют!
— Мы дадим тебе семь долларов и две большие машины для уборки урожая в качестве премии, — предлагает нефтяник.
— Конкурировать с этим мне трудно, — заявляет торговец зерном. — Ну что ж, о’кэй, мы заплатим восемь долларов за бушель и предоставим двухнедельную поездку на курорт Акапулько в Мексике.
— Быть может, я услышу цифру десять? — спрашивает фермер.
— Десять долларов! — кричит нефтяник.
Торговец зерном готов его избить.
— Вы совсем обезумели, — говорит он. — Если мы не сможем прокормить население этой страны, она обречена на опустошение.
— Ерунда, ничего подобного не случится, пока люди смогут водить свои
машины! — возражает нефтяник.Фермер улыбается и говорит:
— Нас ожидает много забавных развлечений. Думаю, что я выйду из Союза фермеров и присоединюсь к Организации стран экспортеров нефти — ОПЕК.
Тут нефтяник обращается к торговцу зерном:
— У вас ведь тоже есть зерно. Мы можем использовать все ваши запасы.
— Я обычно продаю свое зерно для откорма крупного рогатого скота…
— Забудьте о скоте! Продайте нам ваше зерно.
— А как быть с мясом для людей? — спрашивает торговец зерном.
— Пусть едят пирожные! — отвечает нефтяник.
МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ РЕЙГАНА
— Мне хочется повидать президента Рейгана, — сказал я человеку в сюртуке и брюках в полоску, который восседал за столом.
— Очень жаль, — ответил этот человек, — но президент справляет медовый месяц.
— С кем это у него медовый месяц?
— С американским народом, конгрессом и прессой. Каждый президент имеет право на медовый месяц, после того как он принес присягу.
— Это же смешно! — воскликнул я. — У президента Соединенных Штатов нет времени для медового месяца. Предстоит такая большая работа.
— Он и работает в медовый месяц, но покой его нарушать нельзя.
— И как долго это будет продолжаться?
— Трудно сказать. У некоторых президентов медовый месяц длился шесть месяцев, а у других меньше месяца.
— Уверен, вы от меня скрываете что-то, о чем должен знать американский народ.
— Вам же сказано, что президент находится в медовом месяце с американским народом. Разве не ясно, сэр, что в этот период нельзя говорить с человеком ни о чем плохом? Потому-то такой месяц и называется медовым. У вас еще четыре года впереди. Чем вызвана столь большая спешка писать о нем сегодня?
— Он же не единственный президент, который мне достался. Я обязан сообщить моим читателям, что он делает плохого.
— Но он всего несколько дней как стал президентом. И что мог совершить плохого за эти дни?
— Именно это я и стараюсь выяснить.
— Президентский медовый месяц ограничивает прием таких людей, как вы, и вам не удастся добиться от меня пропуска наверх!
— Не могу же я ожидать здесь полгода, пока не окончится медовый месяц президента с американским народом.
Человек за столом сказал:
— Мы огорчены, сэр, но таков уж порядок — президента нельзя волновать, пока не закончится его медовый месяц.
— А не мог бы я поговорить с ним по телефону?
— О чем вы хотите с ним говорить?
— Об экономике, инфляции, о положении в мире и о ценах на бензин, которые никак не устраивают людей.
— Мы не можем позволить вам говорить с ним на подобные темы, так как вы испортите его медовый месяц. У нас имеются инструкции допускать к нему для разговора только дружественных представителей прессы, лидеров конгресса и влиятельных друзей, считающих его удивительной личностью. Каждый президент имеет на это право. Даже у президента Картера был медовый месяц с американским народом, когда он впервые принес присягу.