Америка, Россия и Я

Если бы не Андрюша, помогший расшифровать водопроводные загадки, я осталась бы немытой в первый день пребывания в Америке!

Виртуозные стихи — виртуозные краны!

Утром следующего дня все принялись распаковывать прицеп; разгружать его, размещать вещи по комнатам, развешивать картины, преобразовывая стены. Яшина красно–фиолетовая абстрактная картина с чёрными линиями нашла место над маленьким вытянутым сервантом в столовой, и, освещённая со всех сторон прямоидущим на неё светом, контрастировала или дополняла три «естественных» вида из окон.

Одно окно показывало «японский» вид: три маленьких игрушечных бассейна, один под другим, уложенные белыми гальками, с красными рыбками и с растущими карликовыми берёзками. В другом окне — «сибирский» вид: голубая ель протягивала лапы прямо в окно; а в третьем — «тропический»: лианы лезли на большие деревья и беспорядочно спускались, повисая в воздухе.

Данила повис на одной из лиан.

Вешанье «абстрактного» окна было прервано женским голосом:

— Welcome to America! — и вслед за голосом появилась женщина с тортом в руках.

— Я пришла поприветствовать вас. Я живу напротив вашего дома, ближе к Парижу.

— Что это значит?

— Гора, виднеющаяся из окон вашей веранды, называется «Париж».

Оказалось, что из нашего окна был виден «Париж» — купол застывшего древнего вулкана. Хотела узнать у Яши, когда поднялись Аппаллачские горы; но не успела я спросить, как в дом влетела красавица, как торнадо, с развевающимися чёрными волосами и кренделями, сразу пытаясь заговорить по–русски:

— Доброе здоровье! Я Филис! — и, вручив кренделя, обсыпанные цветным фигурным сахаром, вылетела с той же быстротой, приведя в ту же секунду всю семью для знакомства: мужа Роберта, профессора политики, девочку под своим именем, и мальчика, ровесника Илюши, под именем мужа. Девочка была чуть старше.

— Как вам нравится этот дом? — спросила Филис. — Этот дом называется «дом грёз», и его построил для себя профессор архитектуры, живший тут до немцев. Наслаждайтесь житьём в этом доме, видами из каждого окна! Мы вам будем помогать. Что нужно звоните, спрашивайте.

— А куда американцы летом отдают школьников? Как ваши дети будут проводить каникулы? — спросил Яша.

— В бойскаутский лагерь, — ответил про–фессор политики Роберт. — А вы хотите своего отправить?

— Хотим, но…

Тут же Роберт позвонил куда-то, и, как Сивка-Бурка, появился перед нами молодой человек, начальник бойскаутского лагеря, профессор ботаники, специалист по болезням растений.

Мы не успели и пообедать, как Илюшу обмундировали одеждой выросшего из неё Роба-младшего и без проверки ушей, справок, паспортов, анкет увезли в бойскаутский лагерь. Завтра открывался сезон.

— До свиданья, Илюша! — только и успели мы сказать, как он, счастливый, с фляжкой, с медалями и нашивками гордо прошёл в приехавшую за ним машину, под восторженным взглядом Данички.

Тут же вошла почтенная пара, муж и жена — соседи, напротив живущие. Он — бывший инженер в отставке, а она — домашняя хозяка и большая деятельница в какой-то церкви, не относящейся к главным знакомым религиям.

— В городе, — сказала Марлин Яше, интересующемуся всякими религиозными подробностями, — есть двадцать три церкви разных направлений.

…«И всем богам я посвящаю стих…»

Стали беседовать о религии и церквях. Зауважав Яшу за его осведомлённость в разных направлениях, они пригласили нас на празднование Дня Независимости, 4 июля, получив от нас признательность и обещание непременно прийти, тем более, что у нашего младшего сына Данички день рождения в этот день.

Они удивились, что в России знают о Дне Независимости, и тоже рожают в этот день детей.

Жена Яшиного шефа, оклахомская взрослая красавица Лилиен, привезя для нас мандарины, апельсины и сладости для детей, посоветовала нам что-нибудь посмотреть, нужное для хозяйства, на «yard-sale». Что это такое? Андрей и Галя захотели заглянуть и нам показать это американское развлечение. Почти за углом происходило такое зрелище: на поляне перед одним из домов были расставлены столы, а на них лежали разные ненужности, которые хозяева, вместо того, чтобы выбросить, решили продать. Чего там только не было! от гвоздей до ожерелий, как у нас на Барахолке. Андрей и Галя для натюрмортов приобрели: старинный медный чайник, набор эбонитовых пуговиц, нашитых на кружевную кофту, две пряжки из скорлупы кокосового ореха, ожерелье из прозрачного кварца с зёрнами смолы — Яша сказал, что этот редкий вид кварца добывается в штате Нью–Йорк. И еще две кастрюли для варки и парений, уплатив за все приобретения семь долларов.

Разгрузив прицеп, проводив Галю и Андрея обратно в Нью–Йорк, а Илюшу — в лагерь, мы продолжали развешивать и размещать Яшины творенья, присматривая, какая абстракция где привисится. Когда предметное голубое изображение мы пристраивали около входной двери, в пролёте между стёклами, — увидели идущую по нашему двору миловидную женщину, держащую в руках горшок с ярко–малиновым цветком.

— Меня зовут Поли Кабб, — сказала она по-русски, чисто, с красивым иностранным акцентом.

— Я живу на соседней улице, на склоне холма. Я изучаю и преподаю русский язык. Этот цветок я вам принесла, чтобы он у вас жил. Он посажен в землю, привезённую мною с могилы Пушкина, из села Михайловского.

«Ай, да Пушкин! Ай, да молодец!»

— Спасибо!

Слух куда пронёсся! В глубину Аппаллачских гор — «и друг степей, калмык»!

— Цветок нужно поливать два раза в месяц и держать на солнышке. Он из Мексики.

— Хорошо.

— Приходите к нам на русские ланчи.

— Что это такое?

— У нас в университете в кафетерии по вторникам с одиннадцати до часу собираются люди, говорящие по–русски, кушая, разговаривают, говорят на русском языке.

— Это единственное место, где Дина сможет разговаривать, и, конечно, она с радостью к вам присоединится, — сказал Яша.

— Я за вами заеду в ближайший вторник.

— Я обязательно буду готова, — ответила я.

— Как приятно было познакомиться!

Разместив абстрактную картину под названием «Зимний сад моего детства» — прямо над рыбами, сняв немецкие репродукции и любуясь, как тропические рыбы сочетаются с зимой, услышали входной звонок, напоминающий пение канарейки, видно — тоже с компьютерным управлением. Открыв дверь, я увидела человека с угрюмым обликом. — Северный ледовитый океан на лице.

— Гордон Грендер, — представился он и… улыбнулся.

Вся комната заулыбалась, и зимний сад, и рыбы, и я, и все абстракции.

Не припомню, видела ли я когда-нибудь такой свет от улыбки. Может быть, это — от контраста?

Без улыбки: глубоко врезавшиеся черты лица — норвежское происхождение отражалось суровостью северных фьордов, — а с улыбкой… Какой актёр может изобразить леденящего викинга или Марса (сколько хочешь!), но так улыбнувшегося? (Пока доберёшься до главной роли, все улыбки израсходуешь!)

Гордон был американский геолог, профессор геологии, наполнивший нам холодильник едой и подаривший нам свою вдохновенную улыбку при нашей первой встрече.