Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга X
Шрифт:
Не подлежало сомнению, что первую страницу он вырвал, а затем вписал вещи под номерами 1—10 после № 39. Почему он это сделал? Детективы полагали, что знали правильный ответ, хотя и не могли это доказать — по их мнению, изначально на 1-й [уже вырванной] странице были указаны пистолеты, которые Андервуд не предоставил для отстрела. Теперь этих пистолетов в списке вещей не было вообще.
Андервуд явно постарался создать видимость того, что пистолеты эти никогда ему не принадлежали.
В доме оказалось довольно много оружия — помимо 2-х револьверов 38-го калибра, передававшихся криминалистам для баллистических экспертиз, в оружейном шкафу находились винтовка 30/30, дробовик 12-го калибра, 9-миллиметровая винтовка и пневматический пистолет «Daisy Red Ryder» [это был не тот пневматический пистолет 22-го калибра, что интересовал следствие].
В шкафу оказалось большое
Изучая бытовую технику, имевшуюся в доме, один из криминалистов обратил внимание на кустарно отремонтированную «вилку» провода питания стиральной машины. Она была обмотана несколькими слоями сантехнического «скотча» (клейкой ленты). Криминалист из материалов следственного дела помнил, что похожая клейкая лента фигурировала при осмотре места обнаружения трупа Гунарсона — если точнее, она была найдена под мёртвым телом.
Криминалист обратил внимание адвоката Дэвида Бингэма на то, что желает изъять эту клейкую ленту, после чего под его придирчивым взглядом и при непрерывной видеофиксации размотал «скотч», положил его в пакет для улик, после чего, используя собственную изоленту, привёл «вилку» в рабочее состояние.
В это же самое время проводились тщательные обыски принадлежавших Андервуду автомобилей — «Dodge Diplomat» и «Chevrolet Monte Carlo» — находившихся в гараже возле дома. Автомобили были идеально очищены с использованием чистящих средств, запах которых сразу же ощущался при открытии дверей. Обыски машин дали результат до некоторой степени озадачивавший — в «додже» на коврике под водительским сиденьем лежал патрон типа «Super X» 22-го калибра, а в «шевроле» на внутренней стороне крышки багажника оказался пыльный след подошвы ботинка. Учитывая чистоплотность и методичность Андервуда при наведении порядка, казалось невероятным, чтобы он не заметил патрон и след ботинка во время чистки автомобилей. Гораздо более вероятным казалось то, что Андервуд умышленно оставил эти улики [не являвшиеся в действительности уликами!], рассчитывая подразнить полицейских, которым предстояло проводить обыск.
Целая коробка патронов «Super X» находилась в оружейном шкафу в доме Андервуда, так что наличие одного такого патрона в салоне автомобиля вообще ничего не доказывало и ни о чём не свидетельствовало. Кстати, в том же самом оружейном шкафу находились и 2 набора для чистки оружия 22-го калибра, то есть Андервуд явно не собирался делать вид, будто у него не было такого оружия и боеприпасов к нему. Да, было! Всё легально… абсолютно ненаказуемо!
Собственно, перечисленным выше результаты обыска и ограничились — кусок сантехнического «скотча»… патрон 22-го калибра из-под автомобильного сиденья… отпечаток ноги… несданная на склад полицейская форма… В общем, чепуха! После 12-часовой возни полицейские сообщили адвокату, что ждут от Андервуда добровольного представления для экспертизы всего оружия, имеющегося в его распоряжении, после удалились.
Следовало признать, что ситуация с точки зрения дальнейших перспектив расследования убийства Виктора Гунарсона выглядела не очень хорошо. Да, вроде бы имелся неплохой подозреваемый — социопат, ревнивец, истерик, имеющий представление о приёмах детективной работы и правилах ведения уголовных расследований, но следовало признать, что и жертва была ему под стать. По мере того, как детективы следственной группы собирали всё больше информации об убитом, образ его становился всё более и более несимпатичным.
Категории «хороший» и «плохой» при описании личностных качеств зачастую оказываются слишком субъективны и малоинформативны, поэтому человека гораздо лучше характеризует другой критерий. А именно ответ на вопрос: «Хотели бы вы такого человека видеть рядом с собой в качестве друга или соседа?» Так вот, Виктор Гунарсон был настолько фееричен, что мало кто из приятелей хотел бы видеть его своим соседом или другом. С одной стороны, он казался вроде бы неплохим парнем в том смысле, что никогда не демонстрировал агрессии, был очень дружелюбен и общителен, такой, знаете ли, компанейский бодрячок, готовый пить и есть без перерыва столько, сколько его готовы угощать. Однако этим список его положительных качеств и исчерпывался. А вот перечень негативных черт характера был куда богаче! Люди, хорошо знавшие Виктора, описывали его как человека бесцеремонного, весьма наглого при определённых обстоятельствах,
ленивого, склонного к «халяве» и обману. А то, что он никогда не дрался — так это не в следствие необыкновенного миролюбия, а лишь по причине совершеннейшей трусости. В этом месте нельзя не отметить того, что люди крупные, с большими кулаками и широкие в плечах, привыкшие подавлять оппонента зычным голосом и крупноформатной «фактурой», очень часто демонстрируют малодушие, теряются и уступают, встречая адекватный жёсткий отпор — и это не домысел автора, а объективно существующий психологический феномен. Его легко объяснит любой мужчина, занимавшийся контактными единоборствами.Виктор Гунарсон мог очаровывать людей — как женщин, так и мужчин — что очень помогало ему завязывать знакомства. Однако развивать и поддерживать связи он не желал и не умел. Это был довольно эгоистичный и не очень-то умный мужчина, что и выяснили детективы по мере сбора информации. В какой-то момент им даже показалось удивительным то, что Гунарсон не был убит раньше — его образ жизни и манера общения с людьми не способствовали долголетию.
Чтобы не быть голословным, автор считает возможным привести несколько весьма выразительных примеров, дающих верное представление о характере Виктора Гунарсона и присущей ему манере строить отношения с окружающими.
До своего поселения в Солсбери Виктор проживал во Флориде. Там он отыскал родителей одной из своих американских знакомых, представился её женихом и… остался у них жить. Впоследствии, во время общения с полицейскими, эта почтенная пара пошутила: «Он сам себя пригласил в наш дом»! Люди это были зажиточные, дом имели большой, и жених дочери — да тем более европеец! — их не только не стеснял, но поначалу даже развлекал. По прошествии некоторого времени, быть может, недели или двух дочь позвонила родителям и услышала от них рассказ о собственном «женихе», проживающем с ними под одной крышей. Женщина возмутилась и сказала, что отношения с этим парнем разорвала бесповоротно и его надо немедленно гнать на улицу.
Родители явились к Гунарсону и объяснили ситуацию — так, мол, и так, тебе пора на выход с вещами! Виктор лучезарно улыбнулся, махнул рукой и объяснил… ну, как объяснил? он сказал что-то вроде: неужели вы не знаете собственную доченьку, она же такая приколистка, она же такая озорница, я её за это и люблю, мы с ней постоянно шутим таким вот образом, то она меня выгоняет из дома, то я её — ха-ха! это же наша фирменная шуточка!
Гунарсон оказался до такой степени убедителен, что растерянные родители ушли с чувством неловкости и стыда… надо же, шутки не поняли, чуть было не обидели хорошего человека.
Через неделю история повторилась. Дочь позвонила и осведомилась, мол, дорогие папа и мама, вы выгнали этого шведского оболтуса? Как всё прошло, расскажите! Папа и мама признались, что шведский оболтус продолжает жить в их доме, купаться в их бассейне и пить их пиво из их же холодильника… Услыхав такое, дочь порвалась в лоскуты, уж простите автору низкий слог!
Дождавшись возвращения Гунарсона, развлекавшегося в тот момент на вечеринке с бассейном у другой невесты — родители вновь подступили к шведскому гостю. Дескать, чемодан — вокзал — Стокгольм — родина ждёт — вали, короче! И Виктор снова развёл руками, лучезарно улыбнулся и разъяснил, что их любимая дочка подшучивает над ними!.. Он-то сам прекрасно понимает, что малышка шутит, а вот родители не чувствуют иронии и воспринимают слова доченьки всерьёз!.. И добавил, что когда она позвонит в следующий раз, пусть родители передадут телефонную трубку ему, он попросит её больше так не шутить.
Чтобы не мучить читателей этой в высшей степени познавательной, но весьма подзатянувшейся историей, автор сразу сообщит концовку сюжета. Эта хлестаковщина продлилась 2 месяца (!) и закончилась тем, что дочь, в конце концов, позвонила в ту минуту, когда Виктор Гунарсон находился в доме её родителей. Они передали ему трубку, и… шведский гость покинул их резиденцию через 4 минуты. Буквально! Он схватил уже уложенный чемодан и выбежал за ворота, даже не дожидаясь прибытия такси.
Родители, поражённые прытью ранее вальяжного шведского жениха, поинтересовались у дочери, что та сказала своему бывшему бойфренду. Та ответила, что пообещала ему вызвать полицию и пригрозила депортацией в 24 часа — хоть это и было невозможно по законам Соединённых Штатов того времени. Тем не менее Виктор Гунарсон почёл за благо освободить от своего присутствия дом, в который сам же себя и поселил.