Американский демон

— Уверен, что они это оценят. Что мы можем сделать, чтобы помочь?

Мы? Я взглянула на Зака, задаваясь вопросом, хотел ли Трент, чтобы я развлекала / нянчила / анализировала.

— Э, я не уверена. Я должна изменить проклятие, чтобы показать внутренние оболочки. Это займет некоторое время.

— Почему? — спросил Зак.

— Потому что это новое проклятие, а изменение проклятий может убить тебя, если ты не будешь осторожен, — коротко ответила я. Мое беспокойство вылилось в гнев, и Зак вытер молоко с подбородка.

— Нет, — сказал он, его уши покраснели. — Я имел в виду, зачем тебе нужно смотреть на внутренние оболочки?

— Ой. — Я смущенно спряталась за глотком кофе. — Э, думаю, что баку напал на меня дважды, — сказала я, более решительная, чем когда-либо, сохранить в секрете нападение этим утром, когда Трент напрягся. — Один раз, когда я задремала возле церкви, а потом вчера утром. Если бы в моих внешних оболочках было что-то необычное, Бис сказал бы об этом вчера, когда Ходин сделал спектрограф. То, что мы ищем, должно быть во внутренних оболочках. Тех, которые мы еще не видели. Тех, которые окрашивают нашу личность прошлым опытом и делают нас по-настоящему индивидуальными.

— Рейчел…

Чувство вины сжало мой лоб, когда я скрыла от него правду.

— Я в порядке, — настаивала я, но Ходин сказал, что чем больше на тебя нападут, тем легче будет напасть на тебя снова. — В то время я думала, что это просто кошмары. Ничего не произошло. Я проснулась. Оно ушло. — Я слабо улыбнулась, прикрываясь глотком кофе. — Нужно позвонить Айви, — сказала я, игнорируя широко раскрытые глаза Зака. — Посмотрим, сможет ли она достать мне образцы крови подозреваемых. Вероятно, есть способ, которым я могу сохранить подготовку в коллективе, чтобы сделать ее быстрее.

— Мммм. — Трент подозрительно посмотрел на меня, беспокойство ясно читалось в его глазах. — Как ты думаешь, ты могла бы изменить проклятие, чтобы активно искать присутствие баку в ауре Лэндона?

— Наверное, нет, — сказала я. — Но если бы у нас был пузырек с кровью Лэндона, мы могли бы увидеть, есть ли какие-либо повреждения его внутренних оболочек.

Зак вылил остатки сладкого молока в свой кофе, сделав его еще светлее.

— Я мог бы это сделать, — сказал он, и Трент тут же покачал головой.

— Нет, — сказал он, прежде чем я успела, и Зак нахмурился. — Я имею в виду, уверен, что ты мог бы, — поправился Трент. — Но пока мы не сможем заставить эльфийскую магию работать достаточно, чтобы, по крайней мере, создать приличный круг, я бы предпочел, чтобы ты остался здесь.

Зак откинулся назад, стул заскрипел, когда его руки легли на грудь.

— Я могу сам о себе позаботиться, — сказал он, но то, что он все еще сидел в одолженном халате с мокрыми волосами, отчасти все испортило.

— Без вопросов, — сказал Трент, игнорируя гнев Зака. — Любой, кто может прожить неделю на улице в Низинах, обладает достаточным умом и навыками, чтобы позаботиться о себе.

Казалось, это удовлетворило Зака, но у меня были сомнения. Вероятно ОВ вступило бы в игру, когда я нашла Зака, сидящего на корточках в моей церкви, и сильно сломала ему нос. Честно говоря, все силы ОВ были довольно свободны в том, какие законы они применяли, когда никто не жаловался.

— Но настоящая причина в том, что я не хочу, чтобы ты находился где-то рядом с Лэндоном, пока не узнаю, что ты не работаешь с ним, чтобы убить меня, — сказал Трент, и выражение лица Зака стало расстроенным.

— О. — Зак опустил свой стул обратно на четыре ножки. — Это было бы легче доказать, если бы ты позволил мне кое-что сделать.

— Правда. — Трент взглянул на меня, и я покачала головой. Я не собиралась брать его с собой, когда буду колдовать. Случались ошибки, особенно когда ты думал, что все под контролем. — Я мог бы воспользоваться некоторой помощью, чтобы попытаться заставить Богиню взглянуть на нас более благосклонно, — сказал Трент, и Зак сделал кислое лицо. — Будучи из дьюара, у тебя может быть несколько идей, о которых я не подумал.

— Трент, — прошептала я, и, улыбнувшись, он сжал мою руку и отпустил. Зак понятия не имел, каким безжалостным может быть Трент, когда на него давят. Если Зак предаст его, ребенок может оказаться мертвым, и это будет преследовать Трента вечно. Это было ничуть не безопаснее, чем колдовать со мной.

— Я разведу огонь в хижине для чар, — сказал Трент, складывая салфетку и откладывая ее в сторону. — Таким образом, Рейчел будет в безопасности, если Богиня появится.

Зак рассмеялся, затем побледнел, когда понял, что Трент говорит серьезно.

— Дай мне десять минут, чтобы развести огонь. — Трент встал, его движение замедлилось, когда он взглянул на небольшую стопку журналов, ожидающих на боковом столике.

— Иди, — сказала я. — Я попрошу Айви встретиться со мной в церкви.

Трент резко остановился.

— Я думал, ты будешь здесь работать. Тебе нужна хижина для заклинаний? Мы с Заком можем найти другое место. У меня на территории шесть кухонь, и это не считая конюшен.

Я покачала головой, поморщившись от этой мысли. Чары и лошади не смешивались.

— Что не так с моей хижиной для заклинаний? — Трент откинулся назад, скрестив руки на груди. — Это хорошее место для работы.

— Летом, — сказала я, любя Трента, но не его приверженность старым методам. — Если ты не возражаешь, чтобы у тебя не было ни кондиционера, ни водопровода. Или в ванной, — закончила я, и Зак поперхнулся последним глотком кофе.

— У тебя в лаборатории для чар нет проточной воды? — спросил он, когда снова смог говорить.

Уши Трента покраснели.

— Если это было достаточно хорошо для моей матери, то и для меня, — сказал он. — Там очень безопасно. Зак, ты даже не сможешь ее найти, если я тебе ее не покажу.

Глаза Зака загорелись, и он встал.

— Круто.

Но я уже сделала свой выбор и поставила тарелку со сладким молоком на пол для Бадди.

— Спасибо за предложение, но нет. У меня, наверное, есть все, что мне нужно, в моей старой комнате, взятое с кухни. И сад будет прямо там, если понадобится. Ходин оставил в святилище стол с грифельной доской, и там не будет никаких оборотней, так как мы не заплатили им на прошлой неделе. — Я колебалась, видя опасения Трента. — В ванной течет вода, — добавила я, думая о тишине и покое.