Аметистовый кошмар

– Насс всегда славился свободой вероисповедания, не так ли? – картинно развёл руками адмирал королевского флота т’Эр Орран.

– Да, пожалуй, в этом была своеобразная логика, ведь пришельцы с севера пытались тем самым завоевать популярность у монгеян, позволив им верить в тех богов, которых они считают для себя единственно правильными и нужными. И да, верховный епископ Туруальн разделяет, в некотором роде, свободу вероисповедания. Я даже могу закрыть глаза на поклонение некоторых деревень богу грибов – Амарию. Однако есть те, чью ересь необходимо пресечь немедля.

С этими словами Брадрон передал герцогу пергамент, скреплённый ярко-красной печатью. Герцог, с непониманием посмотрев в глаза епископу, медленно разорвал печать, а после вслух начал читать сообщение:

“Приветствую тебя, дорогой Сиар т’Эр Поэль.

Если ты читаешь эти строки, то должен присоединиться к той скорби, которая окутала насский и монгеянский народ с потерей моего друга и ученика Эниадона.

Но как бы наша скорбь не была сильна, нам необходимо двигаться дальше. Надеюсь, что мой ученик Брадрон окажется достойной заменой своему предшественнику и укрепит духовные устои королевства, помогая как советом, так и действием будущему королю и его свите.

От слов, к делу. Как сообщал мне Брадрон в своих посланиях – на юге очень сильна языческая вера. Как современный представитель церкви Эйденгарда, а также, как порядочный и благочестивый священник, а не как палач-инквизитор времен Сенноров, я понимаю необходимость в сохранении местных, пусть и аборигенских верований. Но среди монгеян силён дух Смертоликого, существование которого мы поддержать не можем. По сему, как верховный епископ церкви Эйденгарда, я рекомендую тебе послушаться моих наставлений, переданных через моего ученика.

Верь ему так же, как верил бы мне.

Надеюсь, твой освещенный мною клинок всё ещё помогает нести свет отца нашего,

Твой друг – Туруальн.”

Брадрон в этом момент присел на вакантное кресло, ранее занимаемое Эниадоном, и сделал самую грустную мину, которую мог либо сделать человек его наружности.

– Голубь пришёл буквально час назад, думаю доказательств в этих строках более чем достаточно, – произнёс викарий.

Сиар молча кивнул и посмотрел на Лориса. Т’Эр Райтер прекрасно знал об освещённом клинке своего господина и мог быть уверен, что письмо действительно написано рукой Туруальна, так как никто более их троих и покойного Эниадона об этом факте не знал и знать не мог.

– Прошу прощения за свой холодный приём, – сказал т’Эр Поэль и протянул руку Брадрону.

– Ничего страшного здесь нет, – тот сжал своей белоснежной рукой. – Вы потеряли больше, чем просто епископа Насса.

В этот момент Фларий Ганимедий встал со стола и медленно подошёл к окну, глядя куда-то вдаль.

– И как же, господин епископ, Вы планируете бороться против ереси Смертоликого? – поинтересовался канцлер.

– Постулаты нашей святой веры говорят нам принимать язычников и еретиков как своих братьев и по возможности пытаться обратить их в истинную веру, – начал Брадрон. – Однако есть мнение, и не только принадлежащее мне, что есть ереси, существование которых подрывает безопасность и основы существования рода человеческого на этой земле. Именно к этим ересям я и отношу поклонение Смертоликому, ведь это не просто демон, а само воплощение зла – великий предатель и убийца, слуги которого пытаются принести в мир хаос и уничтожить любое проявление света.

– Вы что предлагаете их уничтожить!? – спросил с сильным восклицанием адмирал т’Эр Орран.

– Я думаю, что у нас нет иной альтернативы, – заметил Брадрон.

– Постойте, я с Вами категорически не согласен! – воскликнул т’Эр Поэль. – Как бы то ни было, поклонники всех культов пусть даже и демонических могли испокон веков жить на территории Юга и не испытывать никаких притеснений.

Некоторые члены Совета начали шептаться между собой, а Фларий Ганимедий вдруг изменился в лице, и на его устах заиграла злобная усмешка.

– Уж мы-то знаем, герцог т’Эр Поэль, что Вы и Ваш друг Эниадон всегда питали слабость к ворожеям из поселения Ведьминого Холма, – торжественно произнёс канцлер. – Если честно, я никогда не находил тамошних девушек привлекательными.

– Что за ахинею Вы несёте, Фларий? – возмутился Сиар, пристав от негодования.

– Господа, прошу Вас, успокойтесь, – викарий Брадрон встал и жестами призвал к тишине в зале. – Взаимными упреками мы вряд ли решим проблему, – после он перевёл взгляд на т’Эр Поэля. – господин герцог, неужели Вы не понимаете всю серьёзность сложившейся ситуации? До нас доходят слухи о том, что в Ваших землях начала своё возвышение демоническая магия, поддерживаемая этими самыми ворожеями. Уже было несколько нападений на людей, и я боюсь, что этому не будет конца, пока не будут уничтожены зачинщики данного безумия!

Т’Эр Поэль казался растерянным, ведь он думал, что никто не знает о том, что произошло ранним утром. Он мельком взглянул в сторону Лориса, однако молодой рыцарь лишь пожал плечами – он ничего никому не сообщал.

– Откуда у Вас такая информация? – спросил т’Эр Поэль.

– Неважно, Сиар, – яростно затараторил вмешавшийся Фларий. – Важно лишь то, что мы нашли корень всех зол.

– Но, Эйденгард Вас возьми, с чего Вы взяли, что ворожеи причины всех бед?

– А с того, герцог, что они служат самому Смертоликому, – лаконично ответил Брадрон. – Знаете, я до конца не верил в то, что говорил мне господин канцлер, но сейчас, выслушав Ваши речи, я понимаю, что Вы еретик.

– С какой стати я еретик? – возмутился т’Эр Поэль, теперь он встал и с яростью опёрся на стол заседаний.

– Да с той самой, что ты не согласен уничтожить это демоническое семя! – закричал на весь зал Фларий.

Это было слишком даже для терпеливого герцога Поэльского. Сиар молниеносно развернулся и вмиг оказался рядом с канцлером. Его глаза уже не были уставшими, а были злобными и метали искры, его грудь растянулось колесом, а плечи расправились как у атлета, руки сжались в кулаки, и он так насел над Ганимедием, что тот аж слегка осунулся и побледнел.

– Я еретик лишь только за то, что отказываюсь загубить те души, что вверены мне в управление, как главе Регентного Совета и второго человека в этом королевстве? С каких пор, забота о жизнях сограждан стала преступлением? – мощно ответил он прямо в лицо Флария.

Тот было видно, растерялся и даже отступил на шаг от герцога, но в разговор вмешался Брадрон:

– Если Вас так беспокоят жизни Ваших подданных, то Вашим долгом перед Советом было бы в первую очередь доложить о случившемся сегодня ночью нападении приведшим к смерти.