Амнезия "Спес"

Ян и Сэм отправились сразу наверх — в рубку, где теперь и предстояло им жить.

Рон и Даг оставались на этой же палубе, но им следовало пересечь Торговую площадь почти наискосок, чтобы добраться до казарм хранов.

Ну, а мы с Питом, настороженно переглядываясь и перешептываясь, поплелись вниз — в отсек, где квартировали охотники и искатели.

Команды и тех, и других обитали, считай, в одной общей казарме, расположенной так, чтоб на промысел им не приходилось топать через всю жилую зону Корабля. Так что здесь, кроме жилья этих спецов, располагались лишь общага для рабочих-аграриев с близлежащих плантаций, гаражи с багги и опорный пункт хранов, обозначающий собой границу между городом и хозяйственными территориями.

Сам жилой отсек для команд охотников и искателей оказался даже меньше, чем только что покинутый интернатский наш, рассчитанный на три потока пацанов. Но в остальном мы с Питом больших отличий не увидели.

Так же имелся общий холл, двери из которого по первому этажу вели в спецпомещения. Здесь, правда, в отличие от наших классных комнат, игровых и библиотеки, значились оружейные и склады с инвентарем. Но понятно, что гальюн с душевой и пара тренировочных залов, имелись и тут, почти на тех же местах.

Так же, как и у нас, на уровне второго этажа шел балкон, на который выходили двери жилых кают. Справа, если смотреть от входа в отсек, обитали охотники, слева искатели, а прямо — храны, приписанные к обеим командам.

Это первое знакомство с новым домом нам с Червяком организовал не кто-нибудь, а Гагат, который и оказался тем парнем, который попал от четверочников под запрос сержанта искателей вместе с нами.

А здесь он обитал уже седьмой день, поскольку, как у нас, тормозить на эти дни в интернате, у него причины не было. Так что, выйдя из госпиталя довольно быстро, он, промаявшись пару дней в своей каюте среди безголосых слабаков и гонористых товарищей из компании Гвоздя, плюнул на каникулы и отправился к месту приписки.

— У искателей всего пять отрядов, — вводил он нас в курс дела, — у охотников — десять. Так что они вечно стараются взять верх над нашими.

«Наши», надо думать, это теперь искатели…

— В открытую лезут редко, за общий порядок отвечают храны, и до драки доводить не позволяют. Но вы будьте внимательны, и особо близко к ним не подходите, они мужики крепкие.

— Это чё, опять в гальюн компанией ходить придется? — расстроено протянул Пит.

Я ничего не сказал, но с сожалением подумал о том же.

— Не-е, — успокоил нас Зур, — общий гальюн — он и есть общий, вдруг кому-то лень будет до своей каюты из холла переться. А так, у каждой команды наверху свой имеется. Там же не большие помещения на двадцать человек, как были у нас, а отдельные отсеки для каждого отряда.

Не сказать, что настроение мое от этого сообщения сильно поднялось, но все ж понимание имелось, что один гальюн человек на десять, это всяко лучше, чем на две с полтиной сотни.

Да и в целом все складывалось пока неплохо — и Гагат мне однозначно импонировал больше всех, вышедших в финал от четверочников, и обещанный на один небольшой отряд отсек, и обретенная свобода — вообще. Но вот осознать это и хоть чему-то порадоваться нам не дали, макнув с ходу головой в местные реалии.

Пока мы разглядывали отсек, следя глазами за указывающим пальцем Зура, к нам приглядывались тоже.

По первому-то впечатлению нам показалось, что вся та толпа, что заполняла холл, жила своей жизнью. Человек тридцать мужиков и парней сидели и болтали за столами, что-то пили-жевали, играли в карты. Кто-то выходил из одних дверей и входил в другие, кто-то поднимался в отрядные отсеки, кто-то спускался вниз по лестнице. То есть, нормальная обстановка в общем помещении, в свободное от обязательных занятий время.

Но это так казалось на первый взгляд. Охотники и искатели все же не пацаны под надзором воспитателей, и каждый ведет себя в меру своего разумения и в силу доставшегося ему характера.

Так что наша, все еще трущаяся у входа малочисленная группка новичков, не могла не привлечь внимания самых придурковатых.

Пока нам Гагат объяснял некоторые общие положения, нас разглядели и решили, что рекрутов искателей следует поставить на положенное им место сразу. То есть, поближе к общественному гальюну и желательно сразу с ершиками в руках.

Здоровенный мужик поднялся из-за ближайшего стола и в развалку направился в нашу сторону. В майке без рукавов его огромные плечища были открыты полностью и представляли собой сплошную наколку с единым замысловатым узором из морд щеров и крыс. При этом собственная его харя обросла щетиной под самые глаза и черты распознаванию почти не поддавались. Короче, миляшкой этот товарищ не выглядел точно.

— Это кто у нас тут такие?! — глумливо начал он, — Крысятки искателей? А чё стоим как неродные? Вливаемся в коллектив детки, вливаемся… — и как рявкнет, уже прямо над нашими головами, — схватили швабры и тряпки, и чтоб через пять минут тут все блестело, как щеровы яйца!

Мы от такого «приветствия» прижухли конечно немного, но слабину давать и не подумали.

Когда он осознал, что мы даже не двинулись с места, то моментально пришел в бешенство — морда его злобно перекосилась, а глаза налились кровью:

— Живо подорвались, засранцы!!!

Переглядываемся. Противостоять мужику, которому мы с Гагатом едва достаем до подбородка, а Червяк и вовсе тусуется где-то на уровне подмышек, было откровенно страшно. Но и с ходу дать себя запугать, означало действительно занять в этом крысятнике самое низкое место. Это-то мы понимали все.

Так что случившиеся переглядывания относились скорее к согласованию наших действий, а не к растерянности, которую мы отчасти все же испытывали.

Один быстрый взгляд на Гагата — тот стреляет глазами в живот мужику, я коротко киваю, Пит тоже, косясь в самые ноги тому. Общий вздох, как команда к действию, и погнали!

Зур на шаг отступает и головой бьет нашего противника в поддых. Червяк наклоняется еще ниже и с пол оборота в толчке плечом толкается тому в колени. Я же тянусь и тычу рогаткой из пальцев в кровавые зенки.

От нашего единого натиска мужик заваливается плашмя на спину, рык его глохнет во всхлипе выбитого вздоха и переходит в вой, пополам с ругательства:

— Падаль зубастая!!! Убью порхата драного! Зубья все по одному выщелкну тварюге мелкой! — по ходу, Пит его еще и за ляжку цапнуть успел.

Мы с Зуром отскакиваем в момент падения охотника, но Червяка все-таки тот успевает пихнуть ногой. Пит впечатывается в стенку и сползает по ней, но нам сдавленно шипит:

— Я норм!

Тут уж у нас с Гагатом подрывает кумпол, и мы кидаемся опять к татушному. Тот трет глаза и переваливается набок, пытаясь подняться. Но мы успеваем быстрей и принимаемся со всей дури пинать его по ребрам с двух сторон.