Амнезия

– Какая девушка?…

Я указал на конверт:

– Эта девушка, ублюдок!

Бородач изменился в лице.

– Это… моя дочь, – пробормотал он.

На вид парень был старше меня на два-три года. Приходиться девушке с ожерельем отцом он никак не мог, а стало быть, бессовестно лгал. Я надвигался на мерзавца с кулаками, тот съежился от страха. Я замахнулся, и тут меня схватили за руки. Справа на мне повис администратор, слева тучный малый в белом фартуке, должно быть шеф-повар.

– Похулиганил – и хватит! – объявил повар.

– Вали отсюда, – приказал администратор, – полиция уже едет.

Я рванулся, но меня удержали.

– Она не твоя дочь! – крикнул я. – Открой хренов конверт и покажи всем снимки, говнюк поганый!

– Не делайте ничего, сэр, – предупредил администратор. – Копы сейчас приедут.

Тут-то я их и увидел. На столе стояла чашка с остатками кофе, лежал белый конверт, а рядом – ключи от машины с брелоком дистанционного управления. Точно такие же, как у Дарлы. В стареньком фургоне не могло быть замка такого типа. Полная нелепица. Мои стражи поняли, что я угомонился, и немного ослабили хватку.

Я не сводил глаз с брелока.

– У меня нет фургона, – заявил бородач, на глазах обретая уверенность. Он сгреб ключи со стола и нажал на кнопку сигнализации.

За окном взвыла сирена, и в такт ей замигали огни «форда».

Я окончательно растерялся. Парень в берете приехал в фургоне – я видел это собственными глазами.

Потом меня осенило: конечно же, автомобиль подогнали заранее!

Чтобы проследить за мной на обратном пути в Карнивал-Фолс.

– Открой хренов конверт, – процедил я сквозь зубы.

В дверях появился полицейский, и все, включая меня, повернулись к нему. Девчонки за соседним столиком шумно приветствовали блюстителя порядка.

До того как коп успел приблизиться, парень в берете наклонился ко мне и проговорил вполголоса:

– Чувак, это фотографии моей дочери, ты меня с кем-то перепутал.

– Покажи, – прохрипел я.

Полицейский шел к нам через зал, на ходу оценивая ситуацию – по виду банальную ссору между двумя посетителями.

Бородач достал из конверта фотографии и аккуратно разложил на столе подальше от кофейной лужи и от меня.

Пол качнулся у меня под ногами.

С фотографий смотрела девочка лет восьми-девяти. На одном из снимков ее волосы были стянуты в узел.

– Это моя дочь, – повторил незнакомец.

– Что здесь происходит? – прогремел голос полицейского.

Я смотрел на снимки и ничего не понимал. Я точно видел убитую девушку. Однако теперь на фотографиях был ребенок. Как я мог их спутать?

– Сэр?

Голоса вокруг меня сливались в невнятный шум. Посетители переговаривались, кое-кто смеялся. Слух выхватывал из этого гула отдельные слова. Псих. Дочь. Полиция.

– Я… мне, кажется, нехорошо.

– Меня с кем-то перепутали, – пояснил бородач, надевая берет. – Ничего страшного.

– Вы уверены?

Мою голову будто обернули в плотную ткань. Даже когда парень в берете спрятал дочкины фотографии обратно в конверт, я продолжал сверлить глазами место, где они только что лежали.

– Джонни? – голос Дарлы вывел меня из оцепенения.

13

Мы с Дарлой немного прошлись по парку. Она, конечно, хотела узнать, что случилось, и я сказал, что сцепился с парнем в кофейне из-за ерунды. Дарла мне не поверила, но спорить не стала. Когда я сказал, что хочу погулять в одиночестве, а потом доберусь до дома на автобусе, она решительно воспротивилась и заявила, что довезет меня до дома, а там я уже могу делать что хочу. Я поблагодарил, но сказал, что у меня сейчас совершенно нет сил поддерживать разговор и тем более – объяснять, что произошло в кофейне. В конце концов Дарла сдалась, взяв с меня слово, что я не наделаю глупостей и обязательно позвоню, как только доберусь. А если через два часа от меня не будет новостей, она все расскажет Марку. Спору нет, унизительно, но, если подумать, разумно.

– Я люблю тебя, Джон, – сказала Дарла на прощание. – И верю тебе.

Я улыбнулся и помахал ей рукой.

Дарла уехала, а я побрел куда глаза глядят по улочкам Линдон-Хилла, который знал, как свой родной город. Велел себе не думать о случившемся, но вновь и вновь возвращался мыслями к стычке в «Фабрицио». Если нельзя доверять собственной памяти и собственному рассудку, чему вообще верить?

Я сам не заметил, как добрел до внушительного здания, в котором размещался офис «Медитека». В свое время Марк и его партнер Йэн Мартинс за бесценок выкупили давно закрытый военный завод и вложили сэкономленные деньги в ремонт и оборудование. В результате из заброшенного строения получился современный научный центр.

Охранник в будке у входа смерил меня взглядом и тут же вернулся к своим делам. Я побродил вокруг офиса минут двадцать, размышляя, не зайти ли к Марку, чтобы все ему рассказать, и заранее зная, что не стану этого делать.

Что ты ему скажешь? Что он с самого начала был прав?

Я погулял еще полчаса и зашел в винный магазин.

В Карнивал-Фолс мне спиртное не продавали, но в Линдон-Хилле сохранять инкогнито было куда легче. Меня охватило почти забытое головокружительное чувство. Алкоголик, покупающий выпивку, как бы зависает над бездной, на дне которой ждет его самый жуткий кошмар. Ты прекрасно осознаешь, что делаешь – ходишь между полками, разглядываешь бутылки, берешь одну из них за горлышко, отсчитываешь шаги до кассы; каждое движение оставляет в твоем сознании глубокую борозду, словно плуг во влажной земле, и ты знаешь, что пути назад нет. Алкоголизм – как гигантский шар, покатится – не остановишь.

Из Линдон-Хилла я уехал на автобусе с двумя бутылками водки в бумажном пакете. Я пытался остановить свой шар. Мог избавиться от бутылок в любой момент, но все же привез их домой. Уже на пороге подумал, что вовсе не обязан нести водку в гостиную, ведь пакет можно оставить в машине.

Можно…

Я сунул пакет под сиденье «хонды».

В углу веранды стоял розовый стульчик Дженни. Она сидела на нем, когда гостила у меня. К стульчику прилагался столик, но он был слишком громоздким, и я держал его в гараже.

У тебя хватит воли выбросить бутылки, пообещал я себе. Чуть позже.

Пара часов прошла в бесцельном хождении по дому. Обычно мне становилось легче от прогулки в лесу. Бродя по знакомым тропинкам, раздвигая руками ветки деревьев и слушая пение птиц, я будто возвращался в детство. Я стал собираться, но в последний момент передумал. Припаркованная во дворе «хонда» таила в себе опасность. Я почему-то вспомнил фильм про женщину с ребенком, которым пришлось прятаться в машине от бешеного сенбернара. Мной начал овладевать соблазн вытащить из-под сиденья бутылки и выпить их в лесу. Да и какой смысл себя обманывать? Не выпил сегодня, так выпью завтра. Но завтра мне предстояло ехать к Дженни. По крайней мере, я обещал Трише, что приеду. И чтобы снова не облажаться, надо любой ценой остаться трезвым.

А чтобы быть трезвым завтра, рассудил я, с бутылками нужно расправиться до захода солнца.

Я вышел из дома.

Телефон зазвонил, когда я открывал машину. Звонил Росс. Мой друг всегда появлялся вовремя. Однажды Росс вытащил меня из-под колес поезда, так что я вполне мог считать его своим ангелом-хранителем. Я застыл, уставившись на собственную руку, будто на ней разрасталась чудовищная опухоль. Потом отпустил дверь «хонды», и она захлопнулась с резким хлопком, потревожившим лесную тишину.