Амплуа Нефертити

– Если ты хочешь пристрастить меня к чему то, то у тебя ничего не получится. Я ухожу, видеть тебя больше не желаю.

Жрица посмотрела на меня, почти, как показалось мне, в упор. Затем молча кивнула и произнесла:

– Иди и больше не появляйся здесь. Скажи жрецу, чтоб отвел тебя помыть голову и руки.

– Хорошо, передам, -гордо и гневно сказал я, а затем, уже повернувшись, почему-то спросил, - а зачем это? Я ведь уже умылся?

– Давно на этом столе никто не созерцал самого себя, - сурово ответила царица и указала рукой на тот стол, который я ранее обрисовал вам.

– Что-о?
– вониющим голосом произнес я.
– Ты хочешь меня принести в жертву своей изысканной любви?

– А, почему бы и нет. Не вижу причин для твоего отказа править здесь.

– Но я и не отказываюсь. Просто не хочу смотреть.

– Этого не будет. Или так, или по-другому. Выбирай!

– Ты в своем уме?!
– в гневе выкрикнул я и в тот же миг почувствовал, как мой рот сжался и наполнился чем-то особенным, от которого я даже

сейчас иногда оказываюсь в холодном поту, чувствуя хоть малейшее подобное.

– Закрой свой рот и не перечь мне, - сурово произнесла она следом тому действию, - иди и исполняй то, что я велела.

– Но я не хочу, - чуть ли не закричал я сквозь полноту чем-то набитого рта.

– Это меня не тревожит, - произнесла царица.

– Хорошо, я согласен, - тут же понял я, что всякие мои "вывихи" могут закончиться весьма плачевно.

– Теперь уже поздно .- ответила царица, - иди мойся. Я проведу с тобой обряд смывания. И, если Боги разрешат - то оставлю тебя жить. Если же нет - то прощай, мой царь, - холодно добавила она и отвернулась, вплотную занявшись тем самым человеком, что уже порядком надоел мне, загнав почти в могилу.

Я развернулся и вышел. Но царица вдруг догнала меня своим голосом, прозвучавшим в ушах словно выстрел.

– Вернись и спроси разрешения.

– Ты же сама приказала, - огрызнулся я в мыслях, но распоряжение все же исполнял.

– Теперь, иди, - тихо сказала юна и одарила меня своей сияющей улыбкой.

– Повинуюсь тебе, - только и успел сказать я, переходя ту самую черту двери, но она вновь нагнала своей речью.

– Повиноваться будешь Богу. Мне же просто отдай дань свою.

– Какую?

– Ты уже знаешь, ступай.

– Кто б тебя забрал к себе, - подумал я в ту минуту, но тайное внезапно раскрылось и я об этом просто забыл.

– Заберут те, кому нужно. 0т тебя же, если услышу подобное еще раз, потребую большего.

– Чего же?- так и подмывало спросить меня, но я все же сдержался и мысль ту от себя быстро отогнал.

Только все равно услышал смех феи любви и какой-то надменный штрих в нем самом.

Я, наконец, покинул комнату и нашел неподалеку того самого жреца.,

– Пошли, - тихо сказал он и вновь повел меня коридорами куда-то вглубь этого таинственного храма любви.

Я безропотно повиновался его слову и пошагал следом, стараясь в темноте не наступить ему на ноги.

Вскоре мы достигли одну из комнат, где стояли кувшин и большая чаша.

– Иди сюда, - обратился ко мне жрец, подзывая к самому месту омывания, - я тебе полью, а ты мойся.

– Хорошо, - ответил я и принялся за дело.

Вскоре мытье закончилось, и я отошел немного в сторону.

– Не туда, - сказал жрец, - подойди вон к тому месту, - указал он рукой, и я подчинился.

Теплый воздух обдал меня со всех сторон, когда я ступил на то самое место. Я в ужасе отшатнулся в сторону, и поток исчез.

– Не бойся. Так надо. Здесь много чудес. Иди, поветрись.

– Ладно, - произнес я и смело ступил вновь.

Ветер обдал меня со всех сторон, и я совсем скоро высох. Точнее, высохла моя голова и руки, так как все остальное не мылось.

– А, теперь, пошли, - произнес жрец, рукой указывая идти за ним следом.

Мне ничего не оставалось делать, как подчинить свою волю ему.

Мы прошли в коридор и зашагали обратно. Вскоре достигли той же комнаты и остановились.

– Будь здесь и жди. Она тебя вызовет, - распорядился жрец, сам удаляясь куда-то.

– Хорошо, - кивнул я головой, соглашаясь на все, но как только он ушел, я двинул обратно, в душе надеясь найти здесь выход и обрести свободу. Кстати сказать, у меня так и оставался меч, и я вполне мог воспользоваться им, но почему -то такой мысли у меня не возникало. Лишь только теперь я обратил на него взгляд и крепко зажал рукоять его до боли в руках.

– Теперь, мне никто не страшен, - тихо прошептал я, в надежде, что никто меня здесь не услышит.

– Сомневаюсь, что ты уйдешь далеко, - не замедлил раздаться в ушах моих чей-то голос.

– Это еще кто?
– спросил я сам у себя.

– Как кто? Твой дух. Ты сам меня видел только недавно.

– Тебе еще чего надо?
– вновь спросил я и тут же рассердился вдвойне, - что такое? Эти чары любви сделали из меня не воина, а какую-то размазню.

– Ты сделал сам себя таким, - ответил тот же голос мне.

– Почему?- как бы невзначай спросил я.

– Потому что... Я не знаю пока почему, - замялся голос, и установилась тишина.

– А-а, не знаешь, - обозлился и одновременно возрадовался я, - так знаю зато я, грек Немидий, а не какой-то Аменхотеп. Эта любовь одурманила мне голову, и я совсем забыл, кто я есть на самом деле. Но я быстро исправлю это, если принесу в жертву ее саму - царицу любви и жрицу того самого

белого огня, - с пафосом произнес я и гордо вытянул меч перед собой.

– Ты не сделаешь этого, - произнесла сама царица где-то у меня за спиной.

Я в испуге повернулся, и волосы мои восстали на голове до предела.

Предо мной была она, сама жрица, в том самом белом и золотом одеянии, что я видел только вчера.

– Ты не сделаешь того, что хочешь, - почти повторила она сказанное и на шаг приблизилась ко мне.

– А вот сделаю, - очнулся я от испуга и вмиг замахнулся мечом.

Он рассек пространство, где, по-видимому, находилась царица, но так ничего и не задев, опустился вниз.