Амулет смерти
Шрифт:
– Сейчас, сейчас, – пробормотал радист, что-то накручивая в передатчике.
Неподалеку прогрохотала автоматная очередь. Затем послышались разрозненные винтовочные выстрелы. Ухнул взрыв.
«Граната, – подумал Агеев. – Обстановочка что надо. Пальба, должно быть, в квартале отсюда. Пускай черномазые порезвятся. Уже недолго осталось».
– Ну что там? – нетерпеливо спросил он. – Гуревич!
– Есть связь, Саня, есть! – обрадовался радист. – Так, передаю… Приняли…
Принимаю… Готово! Они передали условный сигнал «21».
Агеев взглянул
А то швырнут в нас, чего доброго, гранату.
Или самопальную бомбу.
– Разве негритосы в состоянии сделать бомбу?! – усмехнулся Гуревич.
– Ну ты и расист, – только и сказал сержант.
Синий фургон медленно двигался по проспекту Независимости. Стремительно сгущались сумерки. Тут и там звенели разлетающиеся стекла. Тут и там слышались истошные вопли. Кого-то били. Кого-то убивали.
Толпы вечно голодных чернокожих осаждали продовольственные магазины и лавки. Они разбивали витрины, выдавливали двери и, топча друг друга, предавались грабежу.
Разделавшись с одним магазином, толпа под красными флагами направлялась к другому. По дороге опрокидывали все попадавшиеся автомобили. Ломать не строить.
С наступлением темноты это занятие охватило всю столицу. Пока удачливые первопроходцы растаскивали по трущобам свою добычу, толпы пополнялись новыми приверженцами Соцпартии.
Полицейские разбежались. Их не осталось даже у ворот посольств. Войска были стянуты к правительственной резиденции.
Порто-Ново погружался в ночь и хаос.
Ветер с Гвинейского залива тревожно шумел в кронах пальм на городских улицах.
Особняки немногочисленных дагомейских богачей ощетинились стволами охотничьих ружей и пистолетов. Квартал, где расположены посольства западных государств, оказался самым спокойным в городе. Его патрулировали американские морские пехотинцы. Беспорядочная пальба сюда едва доносилась.
Взвод сержанта Агеева приближался по проспекту Независимости к площади Свободы. Ни одно окно не светилось в зданиях колониальной постройки.
Редкие фонари выхватывали колонны черных людей, рыщущие в поисках новой добычи. Была среда, но мало кого заботило то, что завтра вновь будний день. Мало кому предстояло вставать спозаранок и отправляться на работу. Мало было рабочих мест в дагомейской столице.
– Направо здесь? – спросил водитель. – Или следующий поворот?
Он напряженно всматривался в темную улочку, уходящую вправо от проспекта.
– Кажется, – неуверенно протянул Агеев. – Темно, как у негра в…
– Ладно, я сверну, а если их нет, то объеду параллельной улицей… как ее?
Черт, забыл название…
– У меня тоже с французским как-то не очень, – согласился сержант.
Едва синий фургон повернул, как гдето рядом застучали выстрелы. Водитель немедленно придавил акселератор. Улочка была пустынна.
– Странные выстрелы, да, Сань? – сказал кто-то из бойцов. – Это не из боевого оружия.
Агеев вспомнил, как охотился с отцом на лося в лесах под Полоцком.
– Это
охотничье ружье с патронами на самого крупного зверя, – сказал он. – Не столько ружье, сколько небольшая пушка.Можно на слона ходить.
Полицейский фургон пронесся до ближайшего левого поворота и с визгом едва вписался в него. Промелькнул следующий левый поворот… Они возвращались к проспекту Независимости соседней улочкой.
В ста метрах от проспекта свернули под арку во двор.
– Они! – воскликнул водитель.
Десантники оживились. Агеев выпрыгнул из кабины и направился к двум огромным грузовикам, перегородившим весь двор. С проспекта неслись победные крики. Вновь сыпалось оконное стекло.
– Товарищ капитан! Разрешите доложить? – сержант застыл в стойке «смирно» с ладонью у виска.
– Тише, – поморщился Кондратьев. – Не ори. Порядок?
– Так точно!
– Вот и ладно. Подробности потом.
Лучше часы давай сверим. Двадцать сорок восемь.
– На моих двадцать сорок семь, – сказал сержант.
– Параграф первый: начальник всегда прав, – напомнил капитан.
– Так точно! – шепотом ответил Агеев и перевел минутную стрелку.
– Ну, Саня, держись. Погнали!
С этими словами капитан Кондратьев полез в высоченную кабину «Урала». Заревели мощные моторы, и двор словно затрясся от могучего многократного эха.
Полицейский фургон развернулся.
Включил мигалки, сирену и стремглав выкатил из двора. За ним последовали тяжелые грузовики.
Скоро колонна мчалась по проспекту.
Резиденция правительства на площади Свободы была единственным ярко освещенным зданием в Порто-Ново. Оно делалось все ближе и ближе.
Уже видны были танки и бронетранспортеры, расставленные вокруг массивного здания. Спустя минуту в плеске мигалок и вое сирен рота капитана Кондратьева затормозила у парадного подъезда.
Охранявшие его солдаты Национальной гвардии видели, как из полицейского фургона вдруг выбежали двухметровые белые люди в пятнистой форме цвета хаки.
И понеслись огромными скачками к крыльцу.
«Неужели вернулись французы? – пронеслось в черных головах часовых. – Было бы хорошо. Навели б порядок…»
В этот миг в небе над резиденцией заклекотал вертолет. Гвардейцы в бело-красной парадной форме задрали черные головы. Их размышления были прерваны самым бесцеремонным образом.
Здоровенные белые кулаки и крепкие десантные глинодавы посбивали часовых с ног. Все произошло в полном молчании.
В течение трех секунд четверо людей лишились оружия и сознания.
Один из часовых успел сделать выстрел.
Пуля улетела туда, откуда раздавался уже не клекот, а страшный шум. Вертолет был где-то совсем рядом. Над крышей? На крыше?
Дагомейские танкисты и пехотинцы видели со своих позиций, как к парадному подъезду подкатила небольшая колонна во главе с полицией. Затем произошла невнятная возня. Было видно, что полицейские отчего-то белые, двухметровые и в зеленой пятнистой одежде.