АН (цикл 11 книг)
Шрифт:
— Но она слишком долго готовила эту технику, — заметил я. — Понятно, что бесконечные удары Бори ухудшали её концентрацию, но… Будь противник хоть на капельку мощнее или хоть чуть-чуть быстрее, она не успела бы доделать свою технику. В следующих турах будут бойцы сильнее Бори.
— Если хочешь указать ей на ошибки, сперва не забудь, как следует похвалить, — улыбнулась Соня.
— Само собой, — отозвался я. — Они с Борей отлично показали себя!
Глава 27
В пятницу, после того как Яна стала чемпионом «Алой Мудрости», и целительницы оказали ей и Боре «медицинскую» помощь, прошла церемония награждения. Как раз во время неё вновь завибрировал мой «экстренный»
А чуть позже, когда церемония закончилась, и аристократы вели светские разговоры в саду «Алой Мудрости», со мной связалось московское отделение секретариата нашего с Соней рода.
Секретариат Первого Вице-канцлера империи сообщил о желании Дмитрия Александровича Годунова встретиться со мной. На уровне двух секретариатов мы начали обсуждать дату, время и формат встречи. В итоге договорились вместе позавтракать в понедельник в одной из пельменных, выигранных боярином Орликов на моей свадьбе.
На выходных же я был завален работой. Помимо текущих дел рода, я провёл две встречи, посвящённые «Северной проблеме».
Последнее время князь Выборгский с супругой стали появляться в Москве гораздо чаще, чем раньше. После пламенной речи вдовствующей императрицы по телевидению и последующих за этим событий интерес к Троекуровым (как и остальным членам «нашей семейной коалиции») значительно вырос. Чем Антон Иванович не преминул воспользоваться. Кроме того, он и его жена навёрстывали упущенное из-за долгой разлуки время со своей лучшей подругой — моей тёщей, вдовствующей императрицей. Елизавета Александровна поселилась в Московском особняке рода Александрит. Правда, периодически гостила в московских резиденциях родов Троекуровых и Аксаковых.
Так вот, встретился я с приёмным отцом Софьи в субботу. После семейных посиделок за общим столом мы с Антоном Ивановичем уединились в моём кабинете.
— Не стану отнекиваться, Аскольд. Мы с вами не чужие люди, так что скажу, как есть. Разумеется, я опасаюсь того, что происходит в Северном королевстве. И прекрасно понимаю, что при худшем раскладе моё княжество попадёт под удар первым. Притом даже если британцы одумаются и не станут нападать на империю, как минимум сотни тысяч беженцев нам обеспечены. А учитывая, что сейчас середина октября, — он напряжённо стукнул пальцами по столу. — Можно ожидать, что захват британцами и франко-испанцами больших территорий Северного королевства пройдёт стремительно. По крайней мере, они должны быть уверены, что смогут хорошенько продвинуться и закрепиться до сильных морозов. Иначе вся их затея кажется ещё более абсурдной, чем она есть на самом деле.
— Вы находите её абсурдной?
— Надеяться подчинить шведов силой одних лишь кланов, без имперской армии? Эта идея преисполнена духом безумного авантюризма. Но если им удастся… Кто знает, что они ещё получат, кроме плацдарма для нападения на нашу страну с севера.
— Что вы имеете в виду?
Троекуров нахмурился и задумчиво посмотрел в окно.
— Её Величество уже рассказала вам с Соней о некоторых тайнах моего рода, — произнёс он тихо, когда снова повернулся ко мне. — Не самых больших, но всё же тайнах.
— О том, что у вас имеются интересные артефакты? Да, я знаю. И не особо удивляюсь тому, что род, члены которого давно занимаются артефакторикой, имеет больше артефактов, чем продаёт.
— На самом деле, производство артефактов не занимает ведущей роли в экономике нашего княжества. Но верно то, что в нашем роду, как и в родах наших вассалов, с давних пор появляются люди, желающие связать себя с артефакторикой. Однако так было не всегда. До Северной войны, которую вёл Пётр Годунов триста двадцать лет назад, у бояр Троекуровых и их вассалов было артефакторов не больше, чем у других боярских родов. Да и после Северной войны мы не сразу стали уделять повышенное внимание
артефакторике.— Намекаете на то, что ваши предки нашли интересные артефакты в Выборге? — догадался я.
— Да. Но не сразу. Перед тем как передать эти земли нам, люди Годуновых их как следует изучили. Затем территорию будущего княжества и поселения изучили и мои предки. Земли как земли. Но спустя пятьдесят лет во время одной из реконструкций замка был найден тайник, положивший начало повышенному интересу некоторых аристократов моего княжества к артефакторике. На Руси артефакторика была развита слабо, Аскольд. Как-то издревле повелось, что нашим предкам обычно хватало собственных сил, и они не нуждались в заимствованных фокусах. И всё же, со временем и на государственном уровне артефактарике начали уделять больше внимания. Но не о ней сейчас речь. Можете считать мои слова старческим брюзжанием, но я полагаю, британцы могут найти в Северных землях немало интересных артефактов. Точнее… они смогут использовать эти артефакты эффективнее, чем сами северяне. Ибо Британия гораздо сильнее Северного королевства.
— Хм… Я понял вас, Антон Иванович. Но позвольте с вами не согласиться в одном.
— И в чём же?
— Не стоит вам называть себя стариком. До тех пор, пока праправнуков не понянчите, вы будете ещё вполне молоды, — улыбнулся я.
После того как я немного снизил градус напряжённости, мы ещё почти три часа обсуждали возможности противодействия британцам и франко-испанцам на Севере.
Сложностей в этом вопросе хватало. И одной из главных сложностей являлось то, что без причины мы вообще не можем ввести свои войска на территорию Северного Королевства. Иначе Канцлер обвинит нас в излишнем своеволии и наложит наказание. Для того чтобы мы могли там свободно сражаться, Канцлер должен внести Северное Королевство в официальный список территорий, к которым Российская империя проявляет свой интерес, как то Индокитай, Африка и иже с ними.
С подобными территориями и официальными разрешениями сражаться на них получается парадоксальная ситуация — мощные государства могут воевать друг с другом не воюя. Силами «частных» армий, что не будет считаться полноценным конфликтом и уж тем более войной. Ровно до тех пор, пока одна из сторон не задействует государственную армию.
На следующий день, в воскресенье, я обсудил «Северный вопрос» с Арвином и великим князем Тверским. Арвин уже знал о повестке дня и смог удивить нас:
— Если санкционируется участие княжеств в войне с британцами на севере, и наши основные Африканские союзники будут участвовать, мы тоже будем участвовать — вот что сказал мой старик. Правда добавил, что, если я угроблю уйму ратников, угроблюсь сам и не смогу получить весомые дивиденды с этого конфликта — он угробит меня.
— Вряд ли у него это получится, — хмыкнул я.
— Я ему так и ответил! — оживился Арвин. — А он мне такой: отцовский чапалах пробивает любую защиту. Форкх его за ногу, и откуда он только такие слова знает?
— Князь Новочеркасский — кладезь житейской мудрости, — усмехнулся я. — Но то, что он так быстро сориентировался и сообщил нам о том, что ваше княжество готово воевать на севере, показывает мудрость не только житейскую.
— А ведь раньше Новочеркасск считался довольно закрытым княжеством, — завёл старую шарманку Андрей Оболенский, но осёкся и сосредоточил взгляд на Арвине. — Вы вдохнули в своё княжество новую жизнь.
— Все мы вдохнули новую жизнь в этот мир, — хмыкнул мой лучший друг, а затем не удержался от похабной шутки: — А вы двое так и вовсе впрыснули! Эх, отстаю от вас, скорее бы наверстать!
За всеми этими встречами выходные пронеслись невероятно быстро, и наступило утро понедельника.
Ровно в десять часов через отдельную дверь для высокопоставленных гостей я вошёл в «Дядюшкину Пельменную». В тот самый ресторан сети, который располагался в десяти минутах ходьбы от Московского Кремля.