Анафема в десятый круг

Мои брови взлетели вверх.

– Так он её ранил?

– Да.

Я не знала, что чувствую, не знала, что сказать, что спросить. Не знала, как скоро я избавлюсь от охватившего меня оцепенения.

– И как она?
– поинтересовался Раф, скорее из вежливости. Уж, для меня-то, ни коим образом не является Сакраменто, какого он мнения о моей маман. Отец задумчиво надул губы, смотря на дно бокала с виски. На мгновение он поймал мой остекленевший взгляд.

– Ну… состояние тяжёлое, но стабильное, - ответил он осторожно, проверяя и обдумывая каждое слово. Не отрывая от меня внимательного взгляда, он отслеживал мою реакцию. Но я понятия не разумею, как мне реагировать на всё это. Я просто превратилась в неживую материю, боясь даже пошевелиться, я была просто фигуркой из прозрачного хрусталя, на самом краю, что со звоном разлетится на тысячи мельчайших осколков, стоит только слегка подтолкнуть.

– А он где?
– спросил Раф. Костя переглянулся с Коляном, явно решая, что ответить.

– Пока что ищут, - осведомил отец, и пожал плечами, - Но даже если найдут, думаю… не знаю, что решат, он же невменяемый.
– прочистив горло, он требовательно нашёл мой взгляд, - Так, или иначе, собирай вещи какие надо, и пока его не задержат, чтобы духу твоего тут не было.

Спустя мгновение, я как по щелчку отмерла и отчаянно протестуя замотала кудрявой головой.

– Его срочно надо отыскать, и никаких ментов, Кость, ему не срок нужен, ему наверняка требуется чёртова помощь, - затараторила я, и нервно забарабанила ладошками по столу, как по тамтаму, - И… он не мог.
– отрезала я, решительным тоном. Костя с Коляном практически синхронно изогнули бровь в непонятках.

– Что, не мог?
– решил уточнить крёстный. Я снова замотала головой, подаваясь назад, и заперебирала пальцами по поверхности стола. Я не знала, как объяснить это. Даже мне самой было не ясно, откуда такая твёрдая уверенность, но одно я знала предельно чётко и ясно, как днём с огнём. Поймав в совершенстве понимающий и подтверждающий мою позицию, взгляд Рафаэля, я смело посмотрела в глаза отцу.

– Он бы не напал, - заявила я окидывая всех серьёзным взглядом. Брови родственников и не совсем взлетели вверх. Рафаэль хмуро смотрел в сторону, подперев рукой подбородок, он о чём-то глубоко замыслился. Колян угрюмо хмыкнул, привлекая моё внимание.

– Вик, у Инны горло перерезано!
– он слегка всплеснул рукой, недоумённо на меня смотря, - У него нож был в руке! И руки по локоть в крови!
– он многозначительно склонил голову набок, - Не мог?

– А как горло перерезано?
– спросила я тут же.
– По артерии?

– Нет чётко под подбородком, - ответил отец, явно силясь понять к чему вообще прозвучал этот мой вопрос. Моя решительность дрогнула. Если она снова не пыталась очертить границы моей участи прямо у себя на шее, то тогда я даже не знала о чём думать, и на чём основополагаться. А главное на чём основополагался Ренат? Неужели месть? Он мог желать возмездия? Он мог. Но не мог он напасть, ну не мог и всё тут!

– Вик, - шепнул мне Раф. Я повернула на него голову, внимая тому, что он собирался сказать.
– Стирала по своему?
– спросил он блуждая прищуренным взглядом синих глаз, по моему лицу. Он явно что-то знал, обо мне, о Ренате, о моём детстве и её сумасшествии. Обо всём этом искажённом ужасающем театре теней. Это вернуло мне уверенность в своих выводах. Я немного улыбнулась парню, и этой его супер-Шерлок-догадливости. Медленно, я посмотрела на отца и скрестив руки на груди, вскинула подбородком.

– Спорим, она сама это сделала?

– А… - его челюсть отвисла, и глаза озадаченно округлились, -Чего? Сама?

– Угу.
– хмыкнула я, покусывая губу. Отец поочерёдно прошелся разрозненным взором по всем от Али, выстывшей в пространство с платочком у уголка рта, и остановился на мне. Постепенно, он стал как-то странно глухо посмеиваться.

– Сама… сама?
– переспросил он, тихонько хихикая, - Хочешь сказать, что… она и раньше наносила себе травмы?
– поинтересовался он осторожно, - Так же как… - он не договорил, всё ещё странно улыбаясь или ухмыляясь.

– Я?
– решила я закончить за него его мысль, - Ну, не совсем. Хотя, именно о чём-то таком я и говорю, - кивнула я медленно, - Самоповреждения, Сэни. Это называется - самоповреждения.

Фазер мой, так же заторможено кивнул в ответ.

– Ага… А тебе?
– спросил он следом, не стирая этой улыбочки с лица, - Тебе она наносила травмы?

О-оу…

Мой взгляд панически заметался, в поиске опоры. Мне нужно было зацепиться за что-то, этот крутой поворот вопроса, рисковал выбросить меня в кювет. Отец, тяжело сглотнул, проницательно на меня смотря, он всё ещё улыбался, но как-то так тихо и маниакально, что стало страшновато.

– Наносила своими чёртовыми руками?

О, нет. Если я солгу, это будет очевидно. Если промолчу… молчание порой, тоже ответ. И этот ответ, неизвестно чем обернётся. Вот что я имею - жизнь между истиной и ложью.

Костя в один глоток допил виски и грохнул пустым бокалом по гранитной поверхности.

– Да, я убью её к чёртовой матери!
– процедил он сквозь маниакальную улыбочку. Внутри него клокотала безудержная ярость.

– И получишь от 6 до 15.
– я остерегающе выставила палец на отца, смиряя его сдержанным, но настойчивым взглядом. Он в то же мгновение подскочил на ноги и стакан улетел в стену, разбиваясь в осколки.

– Да, плевать я хотел!
– взревел он в совершённом гневе, оглушая всех и вся вокруг себя.

– О, ну начинается-бей-посуду-я-плачу… - пробормотала я под нос. Я наткнулась на Альбинин чья-бы-корова-мычала-взгляд. Я усмехнулась этому, хотя смешок явно был нервным. Отец тем временем определённо решил изрядно пополнить мой нелитературно-атапаскский-словарь. Таких заковыристых проклятий, я, клянусь, отродясь не слыхала. Я нерешительно взглянула на Рафа, и пожала плечами словно извиняясь за то, что заранее не предупредила, что в этом доме с душевнобольными проживаю. Хотя я полагаю это не было большим секретом для него.

– Теперь понимаешь, почему я молчала?
– усмехнулась я заговорчески, косясь на своего взбешенного отца.

– Нет, Тори!
– рявкнул вышеупомянутый, который взбешенный, - Я не понимаю!

– У тебя излишне бурная реакция, на шокирующую информацию.

Он было открыл рот, но осекшись, лишь тяжко вздохнул, и провёл ладонью по лицу. Костя обессиленно упал на стул, и Колян тут же спокойно протянул ему пачку Mallbaro, смотря на меня полу-обвинительно, полу-огорчённо. Прикурив, Костя, сложил пальцы с сигаретой, в замок перед своими губами, нервно покусывая губу.

– Сколько?

– Что, «сколько»?
– переспросила я, в непонятках. Отец удостоил меня, критически мрачным, а-сама-ты-как-думаешь-взглядом.

– Сколько это длилось?
– процедил он требовательно, стряхивая пепел в пепельницу. Он метал взгляд, от объекта ко мне, крутя пепельницу по гранитной поверхности островка. Я нахмурилась, чувствуя себя неуютно, тем более от поднятия этой темы. Да ещё и в присутствии Рафа, который, явно прямо, чёрт побери, сейчас клянёт по чём свет зря, медиков, которые занимаются спасением жизни моей психо-матери. Мне не нравится это! Скрестив руки на груди, я устремила взгляд в окно, избегая отцовского взгляда.