Анаконда, глотающая живьем

Проводив начальство, охранники вошли в будку и продолжили разговор о наболевшем.

– Мы же ему еще рынки охраняем… ООО «Ланцет» называется, – просвещал старший младшего. – Боря взял с него мало – вот Непрокин и обрадовался, еще и больницу под охрану отдал. А также стоянки.

– Нашли, короче, друг друга… – согласился молодой, глядя в зеркало, прикрученное куском провода за окном на столбе. Благодаря этому нехитрому приспособлению удавалось наблюдать за дорогой, идущей от ЦГБ.

– Полетел опять куда-то, – оживился охранник, заметив в зеркале машину Непрокина.

Он торопливо нажал кнопку, шлагбаум поплыл кверху. Тяжелый японский внедорожник, волоча за собой пыль больничного двора, выскочил за ворота.

Пешеходы замерли по обочинам – вместо пешеходной дорожки торчит теперь угол магазина. Этот магазин додумались построить прямиком на углу, впритык к автобусной остановке, прихватив чуть не весь тротуар. И поставили шлагбаум. Теперь ходи и оглядывайся, откуда тебя зацепит – сверху или сбоку.

Глава 4

Безобразный какой-то сегодня день. Главный врач после обеда опять собрал совещание. Пришли даже те, кому на подобных совещаниях делать нечего. Народу в помещении – как селедок в бочке. Люди в белых халатах никак не поймут, для чего их сюда собрали. Может, подкрались события, о которых никто не догадывался? Проспали день великого перелома. На секирной горе.

Лазовский тоже явился, и сидел тихонько возле двери.

– Коротко говоря, – сказал Непрокин, бороздя глазами по столу. – Наши финансовые дела таковы, что надо принимать быстрые меры… Всем известно, в каких условиях мы существуем… Короче, сколько нам дадут – на столько мы и будем кукарекать.

Люди прижали уши. Они догадывались: административный гений придумал сокращение кадров или понижение должностных окладов.

– Надеюсь, хоть это не требует пояснений, – продолжал Непрокин. – У нас имеется более двухсот единиц технического персонала, – Каждый из них получает около десяти тысяч рублей. В среднем.

– А на руки семь выдают! – уточнила Люберцева.

– Помолчите, пожалуйста, – проблеял Непрокин. – Если каждый начнет, то это будет курятник, а не лечебное учреждение…

– А так-то у нас лебединое озеро! – крикнула Люберцева.

Непрокин боднул головой воздух, с шумом раскрыл ноздри и продолжил:

– Мы живем в новое время, мы обязаны обсудить этот вопрос, прежде чем я приму решение. Вопрос банален – это экономия денежных средств. У одних мы возьмем, чтобы другим жилось сносно. По-другому поступить мы не можем…

– У нас полы некому мыть! – напомнила Люберцева.

– Марина Аркадьевна, вопрос с вашей должностью тоже решен, так что молчите – для вас же лучше.

– А раз решен, тогда не затыкайте мне рот!..

Однако продолжить ей не дали. «Белые халаты» заговорили враз. И каждый не в пользу Марины Аркадьевны. И тут же замолчали, потому что Непрокин перекричал всех.

– Работайте! – орал он. – Пробивайтесь! Приносите в общую копилку – тогда и оклады вырастут!

В общем, свалил с больной головы на здоровую. Потом объявил, что вопрос об экономии денежных средств давно решен и обсуждению не подлежит. Затем перескочил на права человека, упомянул про демократию, президента страны и, наконец, замолчал, гордо оглядывая зал. Шевельнул головой еще раз туда-сюда, потянул носом, поправил под собой кресло.

«Зачем ему больница, – удивился Лазовский, – ведь у него же «Ланцет»?!

Люберцева кричала, поднимаясь над остальными:

– Да отстаньте вы от меня – всё равно я не сдамся! Вы думаете, что вас это не коснется… Ошибаетесь! Удав проглотит каждого, кто встанет у него на пути.

– Совещание окончено – можете расходиться! – заключил Непрокин.

Народ галдел. Непрокин жестикулировал руками. Каждый взмах руки – как удар весла по мокрой заднице.

«Вот и приехали, – обреченно подумал Лазовский. – Гад окончательно испортил всю атмосферу».

Народ толпился у двери. Некоторые недоумевали, для чего их оторвал от работы главный администратор. Ведь все финансовые вопросы он давно сам решил.

«Вечером надо обязательно нажраться, – думали другие. – Купить водки и пива, запереться у себя в кабинете, перемешать всё вместе и сосать потихоньку из горлышка, пока крыша не съедет…»

В последнем был точно уверен заведующий кожным отделением Гуляев. Не существовало в мире силы, способной переубедить доктора в обратном, поскольку Сергей Александрович был профессиональным алкоголиком.

Лазовский обогнал толпу, выскочил из здания и поспешил на остановку, надеясь успеть в Совет ветеранов, а также забежать по пути в адвокатскую палату. И он успел. Маршрутка остановилась на остановке ровно в четыре. А через десять минут он уже был в адвокатской палате, у стола, перед дамой лет тридцати.

– Мне документы сдать, – сказал он, – для поступления к вам адвокатом.

Однако ответ дамы поверг его в шок, поскольку, как оказалось, адвокатская палата адвокатов к себе не принимает.

– Но как же, я ведь юрист, – удивился Лазовский. – Служил… Имею стаж. У меня высшее образование, опыт…

– Не имеет значения, – упрямилась дама. – Вы не адвокат, и принять вас мы не можем.

– Но позвольте…

Лазовский окончательно упёрся в тупик.

– Надо подать заявление о допуске к экзаменам на статус адвоката, а уж потом, – говорила дама и тут же добавила: – Но при этом еще не факт, что вас к ним допустят. Вы же для нас, извините, никто. Так что пишите пока заявление.

Дама раскрыла папку, вынула оттуда лист и протянула Лазовскому.

– Напишите по образцу. У вас пять минут.

Она посмотрела на круглые часы, висящие на стене.

Лазовский присел к столу, написал заявление и передал его даме. Та пробежалась по нему глазами, приложила копии документов и поднялась из-за стола. Ее время истекло, она не желала больше задерживаться на рабочем месте.

Лазовский в удивлении качал головой. Интересная вышла картина. Вроде бы итог был один и тот же, но говорили они с дамой словно бы на разных языках.