Анализ фреймов. Эссе об организации повседневного опыта

Если во время общественного события происходит разрушение реальности, но само событие не дискредитируется, это значит, что за ним стоит нечто более долговечное, чем сама церемония. Напротив, дискредитация церемонии может обесценить всю цепь связанных с ним прошлых событий и событий, которые могут произойти в будущем. Когда простофиля становится жертвой сплошного надувательства и обнаруживает действительное положение дел, он видит последовательность прошлых и предполагавшихся встреч как тщательно разыгранные фабрикации. Когда служащий, проработавший два года бухгалтером и считавшийся одним из наиболее перспективных специалистов, неожиданно исчезает, прихватив у фирмы двести тысяч долларов, и фирма после ста тринадцати лет работы должна объявить себя банкротом, разрушается все: установившиеся за два года отношения, послужной список, карьера, личные качества и, конечно, бизнес [286] . Когда борца Сопротивления арестовывал нацистский офицер, успешно выдававший себя за сочувствующего антифашистам, тот сказал немцу: «Поздравляю, mon colonel [287] . Вы отлично сыграли свою игру!» [288] . Под игрой здесь предположительно имеется в виду нечто искусственно созданное, но ситуация включает нечто большее, чем взаимодействие, повлекшее за собой арест, — она включает все взаимодействия, посредством которых было достигнуто оказавшееся ложным доверие. Когда в казино игрок обнаружит, что банкомет передергивает карты, он может просто перейти задругой стол; но когда он увидит, что после серии выигрышей менеджеры казино заменят одного банкомета другим раньше, чем предусмотрено графиком, он может засомневаться в данном казино и перебраться в другое, а после многократных опытов может решить вообще не играть в этом штате. В Соединенных Штатах так называемые «сталинские процессы» [289] рассматривают в качестве коллективного целого. Это использование основных правовых институтов исключительно ради шоу, систематическое превращение судебного процесса в политический спектакль. Несомненно, это предприятие дискредитирует всю политическую систему СССР.

286

San Francisco Sunday Examiner and Chronicle. 1965. October 31; San Francisco Chronicle. 1966. April 28.

287

Mon colonel (фр.) — господин полковник. — Прим. ред.

288

Cookridge Е.Н. Inside S.O.E. London: Arthur Barker, 1966. p. 180.

289

Имеются в виду проходившие в СССР в 1930-е годы инсценированные судебные процессы против «врагов народа». При этом организовывалось массовое общественное осуждение обвиняемых. — Прим. ред.

Таким образом, ложный проект (deceiving design) может привести в действие организационные механизмы деятельности, которая станет объектом дискредитации. И когда дискредитация происходит, она обязательно оказывает свое пагубное влияние (иногда длительное, иногда кратковременное) и на прошлое, и на будущее.

Именно с этим влиянием связано одно из базовых понятий: подозрение. Чувство подозрения возникает у человека, когда он, правомерно или нет, начинает думать о том, что деятельность, в которой он участвует, конструируется без его ведома и ему не дают возможности вникнуть в тот фрейм, который определяет его деятельность. Подозрение следует отличать от другого чувства — сомнения, которое возникает не вследствие боязни обмана, а из-за неуверенности в том, какие именно фреймы или настройки применяются в данный момент, при полной уверенности в том, что все проходит в нормальном, безопасном режиме. Подозрение и сомнение в таком случае следует рассматривать как две основные эмоции, возникающие в процессе выбора фрейма для интерпретации происходящего. Насколько трудно себе представить граждан без подозрений или сомнений, настолько трудно представить и жизненный опыт, не организованный в системе фреймов.

И последнее замечание относительно системы референции. Некоторые фабрикации строятся по образцу «крупной аферы», где маленькие отрезки тщательно смоделированной деятельности встраиваются в единый сценарий. Эта метафора содержит очевидное предположение, что фабрикаторы могут при случае вставлять кусочки неискаженной, аутентичной деятельности в качестве элементов целостной картины, таким образом повышая правдоподобие происходящего. Мошенник, который встречает простофиль в настоящем банке и закрывается с ними в комнате, которая, как он знает, никому не понадобится на время их разговора, крадет настоящую сцену для своего фальшивого проекта (фабриковать такую сцену слишком дорого), и эта сцена является в одном смысле настоящей, а в другом — фальшивой. Нечто подобное произошло и в следующем эпизоде.

Лондон. Тридцатилетняя актриса Ванесса Редгрейв [290] потрясла заполнивших театр зрителей, когда сорвала с себя верхнюю часть костюма и стала танцевать полуобнаженной. Танец мисс Редгрейв и ошеломление разодетой публики снимались на кинокамеры. Всем, кто не был поставлен в известность о сцене, заплатили. Это произошло в среду, когда шли съемки нового фильма «Айседора» [291] .

К этому случаю надо подходить осторожно. Фильм «Айседора» — «настоящий» фильм, не подделка, за исключением одного отрывка, который не есть настоящее кино. Хотя его снимали настоящие операторы, объектом съемки была не расписанная в сценарии реакция зрителей, а самая что ни на есть настоящая. На самом деле интерпретацию можно перевернуть: игроки в покер утверждают, что лучшим блефом является непреднамеренный блеф, то есть когда играющий блефует, исходя из ошибочной оценки своих карт. Неискаженная деятельность работает в данной ситуации как блеф [292] .

290

Редгрейв Ванесса (род. 1937) — английская киноактриса. — Прим. ред.

291

San Francisco Chronicle. 1967. December 8.

292

Примеры «натурализма» в замыслах разведки рассматриваются в книге: Goffman E. Strategic interaction. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1969. p. 43.

5 Театральный фрейм

Язык театра органически вошел в социологическое знание, с которым связано и данное исследование, поэтому представляется целесообразным начать с рассмотрения сцены. Это важно и потому, что здесь кроется масса непонятных и запутанных вопросов. Весь мир подобен сцене, на ней мы проживаем всю свою жизнь час за часом, и так все время, которое нам отпущено. Но что представляет собой эта сцена и что за персонажи ее населяют?

I

Всякое исполнение роли (performance) в том значении, которое я буду придавать этому понятию, есть своего рода соглашение, превращающее индивида в исполнителя; последний в то же время становится объектом пристального, но не оскорбительного внимания людей, принявших на себя «роль зрителей», которые могут со всех сторон рассматривать его, а также ожидать соответствующего — исполнительского — поведения [293] . (Эта ситуация противоположна фрейму обычного взаимодействия лицом к лицу, при котором необходимо выказывать уважение другому.) Между пространством сцены, где подобает происходить исполнению, и областью, где располагаются зрители, поддерживается граница. Принципиально важно понять, что у зрителей нет ни прав, ни обязанностей непосредственно участвовать в развертывающемся на сцене драматическом действе, хотя они имеют возможность выражать оценку происходящего, но не таким способом, как это делают сценические персонажи, представляемые актерами. Когда опускается занавес, зрители могут открыто поаплодировать исполнителям и получить в ответ поклоны или нечто равноценное. Особым обстоятельством является количество участников: исполнение как таковое мало зависит от размеров труппы или зрительской аудитории, но есть правила, предписываемые физической природой передачи изображения и звука.

293

Иначе определяет «исполнение» Делл Хаймс: «В некотором смысле исполнение есть атрибут всякого поведения, когда субъект добровольно или по принуждению берет на себя обязанность подвергать свое поведение оцениванию со стороны других». См.: Hymes D. Toward linguistic competence. Unpublished paper. 1973.

Можно выделить разные виды исполнения в зависимости от их чистоты, то есть от того, насколько исключительны требования, предъявляемые зрителями к действу, которое они смотрят.

Театральные инсценировки, шоу в ночных клубах, разного рода «сольные выходы», балет и большая часть оркестровой музыки являются чистыми представлениями. Нет зрителей, нет и исполнения. Пограничными случаями являются те ad hoc [294] исполнения, которые бывают в домашнем кругу, когда гость вечеринки подходит к роялю или берет в руки гитару, чтобы развлечь остальных гостей, оказавшихся поблизости, когда рассказчик повествует друзьям длинную историю или когда родители читают детям на ночь. Мы употребили слово «сольные», потому что исполнитель обычно пользуется собственным реквизитом и декорациями и не имеет нужды представлять предварительную программу, на которой должно строиться исполнение.

294

Ad hoc (лат.) — по случаю, здесь «ситуативные» представления. — Прим. ред.

Далее идут представляемые на суд зрителей состязания и спортивные игры. Хотя решающее значение в этом случае имеют социальные обстоятельства, за которыми стоит плата, взимаемая со зрителей, все действо целиком сосредоточено на состязающихся, которые ведут себя так, будто ими движет только стремление к победе. Игроки должны действовать убедительно, как будто на карту поставлено нечто большее, чем простое развлечение зрителей. Место в чемпионате, личные результаты, наконец, призовые деньги — все это работает на создание впечатления о серьезности происходящего и указывает на нечто значительное само по себе, важную проблему, которая может разрешиться лишь через проведение матча. (Ведь можно же представить себе, что матч регулярного чемпионата играется только ради очков при полном отсутствии зрителей.) Ясно, что действо разыгрывается на ринге или спортивной площадке, а не на театральных подмостках. Можно предположить, что все виды состязаний и игр образуют континуум — матчи, которые никто и не думает смотреть, затем матчи, собирающие небольшое количество случайных зрителей, и, наконец, решающие матчи, собирающие рекордное количество зрителей.

Менее чистыми являются такие личностно значимые церемонии, как свадьбы и похороны. Эти события обычно собирают зрителей, которые, как правило, выполняют функции свидетелей и гостей и обычно приходят по приглашению, а не за плату. Я бы добавил, что если состязание рассматривается в более широком контексте как часть досуга и в этом смысле как нечто несерьезное, то церемонии скорее ритуально закрепляют то, что по определению относят к серьезному миру.

Лекции и беседы образуют очень неоднородный класс [сценических представлений] с точки зрения чистоты исполнения: в разных пропорциях в них совмещаются наставления (ответственность за прослушивание которых вполне можно возложить на самих слушателей) и развлечения. На одном полюсе находятся краткий инструктаж, который делают штабные офицеры перед вылетом пилотов, и показательные операции заезжих специалистов, проводимые для студентов-медиков, на другом — политинформация, украшающая школьную стенгазету. (Интересная путаница возникает где-то между полюсами, то есть когда «одаренным» ораторам удается скрыть от тех, кого они развлекают, что развлечение — это фактически и есть суть происходящего.)

Самыми нечистыми, с моей точки зрения, являются «производственные исполнения» (work performances), те, например, которые происходят на строительных площадках или на репетициях, когда зрители открыто наблюдают за работающими, а те, в свою очередь, открыто демонстрируют, что их труд лишен элементов театральности [295] . В телевизионных программах местных новостей почти весь мир, включая батальные сцены, подается как производственные исполнения, что, между прочим, заставляет граждан играть роль зрителей по отношению ко всему происходящему.

295

Сейчас делаются коммерческие записи репетиций оркестра, якобы для того, чтобы дать возможность зрителям с близкого расстояния взглянуть на работу дирижера. Удивительно, как крупные планы отличаются от того, что происходит на самом деле.

Эти различия в видах исполнения относятся к формальной стороне деятельности и не затрагивают ее глубинного содержания и назначения. Политическую судебную расправу можно выдать за честный суд, в то время как на самом деле это инсценированное театральное действо; более привычным случаем являются трансформации, которые телевидение с его развернутым во времени изобразительным действом привносит в некоторые боксерские поединки и почти все единоборства профессионалов. Подобным образом, когда пренебрежительно говорят о ком-либо, что он «дал спектакль», «исполнил роль», можно предположить, что он проявил необычайную внимательность и вдумчивость и был слишком последователен в представлении того, что, очевидно, вовсе не является исполнением. В любом случае, здесь необходима некоторая терминологическая помощь, чтобы облегчить использование слова «исполнение», особенно при обсуждении состязаний. Чтобы сделать достаточно ясным понятие «фрейм», отметим, что репортаж об игре в бридж, транслируемый по телевидению или доведенный до аудитории иным способом, можно назвать трансляцией; как часть сценария художественного фильма игра в бридж — это инсценированный матч; как мероприятие по надувательству зрителей — это мошенническая подделка под матч. Пьеса о мошенничестве при игре в бридж предстанет на суд зрителей в качестве инсценированного мошенничества, а новостной эпизод о встрече шулеров за карточным столом — ретрансляции мошенничества.