Анализ фреймов. Эссе об организации повседневного опыта
Шрифт:
Весьма распространенный источник ошибок при определении ключа к деятельности составляют те случаи, когда происходит нечто угрожающее и участники на мгновение начинают настаивать на игровом характере происходящего отчасти потому, что такие события обычно разыгрываются как раз в порядке шутки:
Кассирша-блондинка из муниципально-федеральной ассоциации ссудно-сберегательных учреждений расхохоталась, когда вчера вскоре после полудня вооруженный преступник направил на нее автоматический пистолет 45-го калибра.
«Это совсем не смешно, — прошипел модно одетый бандит двадцатипятилетней Кэрол Гилберт. — Гони все деньги!»
Мисс Гилберт, призналась полиции, что восприняла все это как розыгрыш. Она отдала более трех с половиной тысяч долларов. Налетчик сложил добычу в коричневый портфель-дипломат и был таков [582] .
582
San Francisco Chronicle. 1966. May 18. Похожие кратковременные ошибки в определении ключа для распознавания деятельности демонстрируют люди при попытках ввести их в заблуждение.
Или другой случай.
Кеннет А. Линдстранд, торговец тридцати двух лет, ранним воскресным утром в канун Дня всех святых пришел на костюмированный бал в один из роскошных домов в пригороде Лос-Анджелеса.
Линдстранд, который жил на другой стороне той же улицы, был одним из немногих гостей, кто пришел без маскарадного костюма. Он потанцевал немного и ненадолго отлучился. Когда он вернулся, за ним стал гоняться мужчина с револьвером.
Все смеялись. «Револьвер выглядел игрушечным, — оправдывался потом другой гость, Брюс Кейн, — хотя я видел вспышки». Линдстранд упал, а гости еще несколько минут смотрели, как он корчился на полу, и смеялись.
Его преследователь скрылся фактически незамеченным. Наконец, один из участников маскарада подошел, пощупал пульс упавшего и закричал: «У него нет пульса! Этот человек мертв!» Прибывшие детективы опросили всех, но, как было сказано, не нашли никаких улик для установления личности убийцы [583] .
583
San Francisco Chronicle. 1967. October 31. Излюбленная обстановка таинственных убийств на экране — это или кульминационная сцена в цирке, или ярмарочное веселье, или костюмированный бал, где охота за героем, опасность его положения и беспощадность преследователей опознаются публикой в ошибочном ключе: она видит в драматической охоте на человека невинную маскарадную забаву.
Как и следовало ожидать, в истории преступлений в США нашлось ограбление казино, ошибочно воспринятое в юмористическом ключе. Представьте обстановку Маундз-клуба в 1947 году в Лейк-Каунти под Кливлендом.
За пятнадцать минут до Полуночи началось второе вечернее шоу в зелено-желтом обеденном зале. Собралось много народу. В аттракционе были заняты Мэри Хили и Питер Линд Хейес. Мисс Хили, выступавшая в роли Хильдегарды, комически оттаскивала Хейеса от круглого стола, когда мужчина в маске и камуфляже вышел в зал из кухни. Человек в маске вытащил из-под одежды автомат и дал очередь в потолок. Публика отозвалась громким хохотом на эту «реалистическую» деталь сценического действия. Мисс Хили, знавшая, что стрельба в нем не предусмотрена, убежала и заперлась в туалете. В зал вошли еще трое мужчин в масках. Один из них был в серой шляпе и выглядел главарем. Публика аплодировала, все еще считая происходящее частью развлечения, что в итоге сделало менее болезненной потерю денег. Вторая очередь в потолок прекратила смех [584] .
584
Messick Н. The silent syndicate. New York: Macmillan, 1967. p. 230–231. Наверное, в течение полугода комедианты, которые ставили шоу, не могли добиться справедливости.
Интересно, что существуют особые технические устройства типа фейерверков, которые по всеобщему признанию имитируют звуки, имеющие вполне серьезный смысл, и поэтому тоже дают основания для ошибочно несерьезных толкований. Так, король Марокко Хуссейн, празднуя свое сорокалетие на большом дворцовом приеме, оставался образцом гостеприимного хозяина в то время, как осуществлялась попытка государственного переворота.
Посол Рокуэлл рассказывал: «Были слышны всего лишь резкие хлопки, и большинство из нас принимало их за фейерверк, пока через открытые двери в патио, шатаясь, не ввалился мужчина с сильным кровотечением из обеих ног» [585] .
585
The New York Times. 1971. July 12.
Называя последний из вышеупомянутых вид ошибок «ошибками в определении ключа» к деятельности, мы используем чрезмерно обобщенную терминологию. О гостях Маундз-клуба, апартаментов в Ван-Нюйсе и короля Хусейна можно было бы сказать и гак, что они прочитали свой опыт в «возвышающем ключе»: приписали произошедшим событиям более тонкую структуру, чем было в действительности. Этот терминологический оборот позволяет нам предвосхитить противоположную разновидность ошибок — «реакции в понижающем ключе». Вот некоторые примеры таковых.
Роберт Кристофер вчера зарекся когда-либо играть в игрушки. Кристоферу двадцать три года. В пятницу, во второй половине дня он сидел в автомобиле, поджидая приятеля, и его взгляд случайно упал на игрушечный автомат, лежавший на сиденье. От скуки он взял в руки оливково-зеленый ствол, высунул его из окна и нажал спусковой крючок: «Тра-та-та!». К несчастью для Кристофера, его автомобиль был припаркован возле офиса Литтонской ссудно-сберегательной ассоциации в деловом центре Пало-Альто.
Кто-то из служащих компании услышал «стрельбу», выглянул в окно и увидел ствол автомата. Через несколько минут шесть полисменов целились в автомобиль. Один из них осторожно приблизился к открытому окну и скомандовал: «Брось оружие!» Кристофер повиновался [586] .
В подобных случаях некто, предпринимая «несерьезные» действия, обнаруживает, что события выходят из-под его контроля, так как «другие» толкуют его шутку в дурном смысле, не имея правильного ключа к данному фрагменту деятельности. Но веселые игры или
шутливые выходки могут оказаться крайне неудачными и независимо от чьих-либо предвзятых мнений, когда происходят физические, материальные события, придающие буквальность игре, хотя бы ретроспективно. Вот примеры таких роковых шалостей.586
San Francisco Chronicle. 1965. July 18.
Франк Хикс, двадцати восьми лет, вчера утром проснулся в хорошем настроении и захотел сыграть в русскую рулетку со своей двадцатисемилетней женой Барбарой. Они были еще в постели в своей квартире в Окленде, когда Хикс полез в ящик шкафа, вынул револьвер 38-го калибра и проверил его барабан. Дразня жену, он навел на нее оружие и нажал на курок. Тот щелкнул вхолостую. Тогда муж снова проверил патронник револьвера и, приставив его к своему правому виску, опять спустил курок. Раздался выстрел, и пуля вошла ему в голову. «Так, как он, еще никто не удивлялся, — истерически рыдала миссис Хикс. — Он умер с таким удивленным лицом». Родственники сообщили, что Хикс с перерывами прослужил в армии одиннадцать лет [587] .
587
San Francisco Chronicle. 1966. August 10.
Бландфорд, Англия. Семнадцатилетний учащийся элитной школы для мальчиков был найден вчера возле железнодорожного полотна связанным, с кляпом во рту и с отрезанными ногами. Полиция заявила, что его, очевидно, привязали к рельсам и поезд прошел по его ногам. Местные власти допускают возможность, что юноша стал жертвой глупой и злонамеренной школярской выходки. Стивен Харгривс успел сказать нашедшим его рабочим: «Они привязали меня». Он не смог сообщить ничего больше. В довольно сносном состоянии его доставили в Королевский лазарет в Солсбери [588] .
588
San Francisco Chronicle. 1964. September 25.
Внимательный читатель заметит, что, рассматривая человеческие реакции в «повышающем» и «понижающем» ключах, я до сих пор останавливался на «откровенных» шутках, то есть таких действиях, которые по природе своей изначально рассчитаны на восприятие в качестве шуток, но эти шуточные действия либо не осуществлялись, когда их ждали, либо осуществлялись невпопад, когда в действительности о шутке не могло быть и речи. Здесь намечается удобный переход к рассмотрению роли сфабрикованных, подстроенных действий в возникновении ошибок, связанных с подбором ключа к чужой деятельности, начиная с легкого поддразнивания и других добродушных придумок и кончая фабрикациями, продиктованными эксплуататорскими целями. Однако при этом я не собираюсь анализировать такое отношение индивида с миром, которое удерживает его от ошибок: быть действительно обманутым другими — значит неправильно судить о происходящем, но такая неправильность — не то, что здесь названо ошибкой. Из анализа следует также исключить случаи, когда индивид верит, что он дурачит других, а в действительности это они управляют событиями, так что самодовольный умник и не подозревает о своем разоблачении, и это его, а не других, контролируют и сдерживают. В общем, ошибки в отношении подстроенных действий возникают тогда, когда человек убежден, будто делается попытка «надуть» его, а в действительности ничего подобного не происходит.
Я хотел бы добавить, что оружие и взрывные устройства фигурируют преимущественно в историях, случающихся из-за неверного определения фрейма, так как эти служебные средства наделены особым свойством — превращать обычную деятельность в нечто такое, что ретроспективно выглядит как злосчастная самонадеянность или опасное заблуждение [589] .
Приводившиеся до сих пор примеры ошибок связаны с пространственными перемещениями и большой шумихой, однако анализ фреймов должен с такой же определенностью применяться к опыту любого рода, в том числе чисто рассудочному. Возьмем, к примеру, знаменитую проблему, изучаемую логиками под парным названием «использование и обозначение». В нашей терминологии это, по сути, проблема определения фрейма некоторых логических операций. Вообще в высказываниях используются имена, чтобы назвать, то есть упомянуть, объекты, и, очевидно, не используются сами объекты. Однако объекты, о которых логики и грамматики делают высказывания, сами суть имена и высказывания, которые могут быть построены из этих имен. Поэтому, чтобы было ясно, что упоминается имя, а не то, что оно обозначает, используется какой-либо прием форматирования вроде кавычек или двоеточия, после чего следует или жирный шрифт, или подробное разъяснение символа-наименования. Предполагается, что таким путем можно отвлечься от мира объектов и перейти в более расчлененный и компактный мир вербальных ключей, позволяющих быстро находить эти объекты и манипулировать ими.
589
Другие обстоятельства обладают свойством «дереализации» обычной деятельности, ее превращения в нечто несерьезное или, по меньшей мере, нереальное. Этот иронический структурный результат получается, например, когда некто, от кого изо дня в день зависят планы данного индивида, внезапно умирает за работой или сбегает от нее, оставляя этого индивида продолжать действовать в условиях, которые грозят обернуться ложными предположениями. Отсюда — медицинское правило давать знать о смерти человека его непосредственно доступному, ближайшему родственнику как можно быстрее. Это предохраняет понесших утрату людей не только от опасности узнать печальные новости от «неправильного» человека и в неправильной, неумелой подаче, но и от потенциальной опасности, так сказать, «рвать душу» при посторонних, что могло бы выглядеть для них как фальшь, неискреннее пустое шоу. Об этом см.: Sudnow D. Op. cit. Ch. 6. Extentions outside the hospital. p. 153–168.